Рекс СТАУТ

ТРЕБУЕТСЯ МУЖЧИНА

Он пришел к нам в тот самый день, когда пуля оборвала его жизнь.

Бен Джонсон, политик и публицист, был в моем представлении круглым
дураком. Чего стоила нашумевшая история с какими-то военными тайнами,
которые ему чуть было не продал капитан Питер Рут... У меня было тихое
подозрение, что Джонсон пошел бы на то, чтобы купить их у него, имей он
хоть какое-то понятие о том, как пустить эти секреты в дело и не
вляпаться. Джонсон вовремя спохватился и быстренько переметнулся,
согласившись, как пай-мальчик, сотрудничать с Ниро Вульфом.

Все это случилось пару месяцев назад.

И вот теперь, в один прекрасный вторник, Джонсон позвонил рано утром
и заявил, что желает видеть Вульфа. Я ответил, что Вульф, как обычно, до
одиннадцати занят своими орхидеями, и Джонсон, чуть помявшись, условился о
встрече ровно в одиннадцать. Когда он прибыл на пять минут раньше
назначенного времени, я проводил его в кабинет и предложил сесть в красное
кожаное кресло. Джонсон, усевшись, обратился ко мне:

- Кажется, я вас помню. Вы ведь майор Гудвин?

- Он самый.

- А что же вы не в форме?

- А я вот только что заметил, что вам крайне не мешало бы
подстричься, - ответил я. - В ваши годы, да с такой сединой, вы смотрелись
бы куда как солиднее с короткой стрижкой. Более внушительно, что ли. Ну
как, продолжим в том же духе?

Тут в прихожей клацнул личный лифт Вульфа, а через мгновение и сам
Вульф вошел в кабинет. Поздоровавшись с посетителем, он прошествовал к
рабочему столу и уселся всей своей многопудовой тушей - двести шестьдесят
с чем-то фунтов чистого веса! - в собственное кресло, единственное в своем
роде, рассчитанное на подобные перегрузки.

Бен Джонсон заговорил первый:

- Я хотел показать вам кое-что. Я получил это сегодня утром по почте.

Он извлек из кармана пиджака конверт и, чуть приподнявшись, протянул
его Вульфу. Бросив беглый взгляд на конверт, Вульф вытащил из него
маленький листок бумаги, пробежал его глазами и передал мне и то и другое.
Конверт был адресован Бену Джонсону, адрес выведен чернилами аккуратными
печатными буквами. Листок бумаги был откуда-то вырезан ножницами или
острым ножом, и надпись на нем, оттиснутая крупным черным шрифтом,
гласила:

"ВАША СМЕРТЬ УЖЕ БЛИЗКА, И Я ЕЕ УВИЖУ!"

Вульф буркнул:

- Ну и что, сэр?

- Могу дать бесплатную консультацию, - вставил я, - откуда это
взялось.

Джонсон огрызнулся:

- Вы хотите сказать, что знаете, кто это послал?

- О нет. За это я бы содрал гонорар. Листок вырезан из рекламы фильма
под названием "Встреча на рассвете". Говорят, это фильм века. На прошлой
неделе я сам наткнулся на эту рекламу в "Америкэн мэгэзин" - хотя, надо
полагать, она есть во всех журналах. Вот если бы вы нашли...

Вульф цыкнул на меня и снова пробурчал, обращаясь к Джонсону:

- Так что вы хотите, сэр?

- Что мне теперь делать? - резко спросил Джонсон.

- Понятия не имею. У вас есть хоть какое-то предположение, кто это
прислал?

- Ни малейшего, - убито произнес Джонсон. - Черт возьми, мне все это
не нравится. Разве бывают настолько идиотские анонимные шуточки? Вы только
посмотрите! Никаких недомолвок, все четко и ясно, как божий день. Похоже,
кто-то хочет попытаться меня убить. Только я ума не приложу, кто, зачем,
когда и как собирается это сделать. Я думаю, что попытаться выяснить, кто
это послал - дело гиблое. Но я хочу заручиться хоть какой-нибудь защитой и
готов хорошо вам заплатить.

Я скрыл ладонью зевок. Бесполезно - ни расследования, ни гонорара -
сплошная скука. За все годы, что я прожил в доме Ниро Вульфа на Западной
Тридцать пятой улице, работая кусакой-оводом, погонялой и мальчиком на
побегушках, а короче говоря - помощником шефа по сыску, я раз пятьдесят,
не меньше, слышал, как Вульф говорил в подобных случаях напуганным людям
любого возраста и общественного положения, что, мол, если кто-то всерьез
решил покуситься на их жизнь и запасется при этом терпением, то помешать
ему вряд ли удастся. Только изредка, когда наш текущий счет в банке
стремительно катился к нулю, он соглашался предоставить в качестве
телохранителя Кэтера, или Дэркина, или Пензера, или Кимза - по двойной
ставке. Но сейчас все они были на фронте, да и будь они здесь, все равно -
мы только что получили от одного клиента чек на сумму с четырьмя нулями.

Джонсон, естественно, расстроился, но Вульф только продолжал бубнить,
что, может, ему повезет, если он обратится в полицию, и что мы с
удовольствием представим ему список самых надежных сыскных агентств,
которые обеспечат ему телохранителя на все случаи жизни, и все за
шестьдесят зеленых в сутки. Джонсон отвечал, что ему это и даром не надо,
ему нужно лишь одно - мозги Вульфа. Шеф скорчил кислую мину и решительно
покачал головой. Тогда Джонсон поинтересовался, а как насчет Гудвина?
Вульф изрек, что майор Гудвин в данное время состоит на службе в армии
Соединенных Штатов.

- Да он даже не в военной форме, - проворчал Джонсон.

Вульф терпеливо разъяснил:

- Видите ли, офицерам военной разведки особого назначения
предоставляются некоторые привилегии. У майора Гудвина специальное задание
- помогать мне в тех поручениях, которые возлагает на меня армия. За что,
кстати, мне не платят ни гроша. Так что, как видите, у меня сейчас крайне
мало времени для моего частного бизнеса. А вам, мистер Джонсон, просто
следует какое-то время быть поосмотрительнее в своих действиях и
передвижениях. Ну вот, например, когда вы заклеиваете конверт, не стоит
его облизывать. Нет ничего проще, чем удалить с конверта слой клея и
нанести вместо него какой-нибудь состав со смертельным ядом. Или, скажем,
когда вы где-нибудь открываете дверь, не забудьте ее прежде широко и резко
распахнуть, а уж потом идите. Ну и тому подобное.

- Боже мой! - простонал Джонсон.

- Да, именно так, - кивнул Вульф. - Кстати, учтите, этот малый сам
себе здорово связал руки, если только он не отъявленный врун. Помните - он
предупреждает, что увидит вашу смерть. Это уже сильно ограничивает его
возможные действия и способы убийства. Он - или она - обязательно должен
находиться там, где все и произойдет. Так что мой вам совет - постоянная
осторожность и бдительность. Шевелите получше собственными мозгами, а не
надейтесь заполучить мои. И не паникуйте. Арчи, сколько раз за последние
десять лет со мной грозились покончить?

Я поджал губы:

- Ну, раза двадцать два, пожалуй.

- Фу! - Вульф бросил на меня хмурый взгляд. - Да не меньше ста раз. А
я, как видите, мистер Джонсон, и по сей день жив-здоров.

Джонсон убрал свою вырезку вместе с конвертом и отбыл восвояси, так
ничего и не добившись, кроме совета не облизывать конверты и резко
распахивать двери. Провожая его к выходу, я даже ему посочувствовал и,
прощаясь, не счел за труд сообщить ему, что если он надумает-таки
обратиться в сыскное агентство, то лучшее - "Корнуэлл и Майер".

Вернувшись затем в кабинет, я остановился перед стадом Вульфа и
изобразил из себя бравого солдата, то есть молодцевато расправил плечи,
выпятил грудь и щелкнул каблуками, собираясь выложить ему одну новость,
которая должна была бы его отменно порадовать. При этом для наибольшего
эффекта, как я рассудил, мне бы не помешала выправка, как у настоящего
вояки.

- В четверг, в девять утра, у меня встреча с генералом Карпентером в
Вашингтоне, - выпалил я на одном дыхании.

В ответ брови вульфа поднялись на миллиметр.

- В самом деле?

- Да, сэр. Я сам об этом просил. Я просто рвусь за океан, чтобы
увидеть хоть одного немца. Если особого риска не будет, я постараюсь
кого-нибудь из них отловить и потолковать по душам. Я замыслил одну
убийственную реплику, и мне не терпится испытать ее на немцах.

- Что за чушь? - безмятежно уронил Вульф. - Тебе уже три раза
отказали в отправке за океан.

- Как же, помню. - Я изо всех сил старался стоять во фрунт. - Да
только я же имел дело с одними полковниками, а чего от них еще ожидать -
все они старые пни. А вот Карпентер - он меня поймет, вот увидите. Вы,
конечно, великий сыщик, а также величайший и лучший в Нью-Йорке орхидееман
и орхидеевод, чемпион по потреблению пищи и пива и вообще - гений. А я уже
сто лет на вас работаю - во всяком случае порядочно, - так я всю войну
просижу здесь, в вашем доме. Поэтому я из кожи вон вылезу, лишь бы
повидать генерала Карпентера. Сами понимаете, он будет вам звонить, а
потому я взываю к вашему патриотизму, или честолюбию, или к каким-то
другим лучшим чувствам - если они у вас есть - ну и, разумеется, к вашей
антипатии к немцам. А если вы наябедничаете Карпентеру, что не можете без
меня обойтись, я подмешаю в ваше любимое крабовое филе кусочки хряща, а в
пиво насыплю сахар.

Вульф открыл глаза и уставился на меня, лишившись дара речи от жуткой
перспективы отведать пиво с сахаром. Я же сел и любезным светским тоном
добавил: