Чтение 2–й страницы книги ~День гнева~

и окончательно уселся на диван-кровать, Смирнов спросил:

- Ты, вроде, и не рад мне, Георгий?

- Просто ошалел от неожиданности. Обождите самую малость, сей момент
приду в себя и сразу же хвостом завиляю, и в щеку лизну.

- Понятно. Себя не любишь, меня не любишь, никого не любишь, -
догадался Смирнов и завершил безынтонационно: - Ай, ай, ай.

- Как у моря живется, Александр Иванович?

- Как и у реки, как и у ручейка, как и у лужи. Великолепно.

- Тогда по какой причине в Москве опять?

- Хочешь знать, зачем я к тебе пришел? Ты ведь мне однажды жизнь
спас, Георгий...

- Хотите сказать, что нанесли мне визит вежливой благодарности? -
перебивая поинтересовался Сырцов.

- Это лишь всего присказка была, а ты перебил. Давай чай допьем, а
потом поговорим, - предложил Смирнов.

Они истово, по-московски, гоняли чаи. Допили, повеселели. Сырцов,
убирая посуду со столика, мимоходом глянул в окно. В свете предподъездного
фонаря рядом со своей семеркой увидел знакомую "Ниву".

- Спиридоновская, Александр Иванович?

- Она. А "семерка" твоя?

- Прокатная. Опять какую-нибудь кашу завариваете?

- Заваривают всегда другие. Мы ее расхлебываем.

Сырцов отнес посуду на кухню, протер столик, вновь уселся на диван и,
рассмотрев наконец сильно сдавшего за год Смирнова, спросил:

- Теперь прилично спросить у вас, зачем вы ко мне пришли?

- Вполне. Отвечаю: повидаться.

- С целью? - додавливал Сырцов.

- Узнать в какой ты форме.

- Имеется нужда в профессионале?

- Пока нет, - успокоил его Смирнов. - Ты почему из МУРа ушел?

- Я не ушел. Меня вышибли.

- Что - с шумом, с треском, с приказами по МВД? - удивился Смирнов.

- Да нет. Тихо давили. И додавили. Пришлось хлопнуть дверью. Вы ведь
наверняка знаете, как это делается. Сами начальником были.

- Леонид Махов? - догадался Смирнов.

- И он тоже. А ведь вроде по корешам были.

- Причина?

- Вы, - легко назвал причину Сырцов. - И вся та прошлогодняя история.
По вашей подаче я полез дальше, чем надо было.

- Кому надо было?

- А вы не знаете?

- Ну, а сейчас, после августа, не пытался возвратиться?

- Не имею желания. Мне и так хорошо.

- Телок пасти? - полюбопытствовал Смирнов.

- Коров, - поправил Сырцов и спросил напрямик: - Вы что - вели меня
сегодня?

- Весь день.

- Ишь ты! - восхитился Сырцов. - А я и не трехнулся. Вот что значит
школа!

- В частном агентстве каком-нибудь служишь или так - вольный стрелок?

- Без вывески. По рекомендациям.

- А рекомендует кто? Бывшие твои клиенты?

Сидели, мирно беседовали, глядя друг на друга. Невеселыми глазами
Смирнов, не хорошими - Сырцов.

- Какого черта вы меня цепляете, Александр Иванович?

- Я не цепляю, Жора, ей Богу, не цепляю. Мне по свежаку все это
интересно до чрезвычайности. - Ты что - сейчас для мужа компру на жену
собираешь?

- Я исподним не занимаюсь. Охрана. Какая-то шпана намекнула ему, что
они запросто могут похитить его драгоценную половину.

- Не любишь и его, - понял Смирнов. - Кто он?

- Воротила. Банк, биржа, акционерное совместное предприятие.

- Сергей Сергеевич Горошкин, - вспомнил Смирнов. - А я его зав.
отделом помню.

- А какое это имеет значение?

- Никакого, Жора. И сколько он тебе платит?

- На две бутылки водки "Распутин" в день. И расходы.

- Пятьсот в день, значит. Чуть больше моей месячной пенсии, - проявил
осведомленность о ценах в коммерческих магазинах Смирнов. - Неплохо для
начала.

- Вообще неплохо, - поправил его Сырцов.

- Вообще, конечно, неплохо. Только почему тебе нехорошо?

- Все-таки, зачем вы ко мне пришли, Александр Иванович?

Смирнов, тяжело опираясь на палку, поднялся. Эхом отозвался:

- Вот и я думаю - зачем?

В дверях остановившись, еще раз осмотрел Сырцовскую квартиру.

- Тебе сколько сейчас, Жора?

- Двадцать девять. А что?

- Я до тридцати девяти с мамой в одной комнате жил. В бараке.

Не нравился нынче Сырцову отставной полковник. Сильно раздражал.

- А первобытные люди в пещерах жили. В одной - всем племенем.

- И без удобств, - дополнил картинку доисторической жизни Смирнов. И
в последний раз осмотрев - не сырцовскую квартиру, а самого Сырцова, -
резюмировал печально: - Говенно ты живешь, Жора.

Кивнув только, сам открыл дверь и удалился.

Десятый час всего, а Москва пуста. Еще тепло, еще начало сентября,
еще гулять по улицам, да любоваться, как в сумерках светятся желто-зеленые
деревья, а Москва пуста. Конечно, может район такой - проспект Вернадского
- с бессмысленными просторами меж фаллических сооружений кегебистских
институтов, с предуниверситетским парком, с лужайками вокруг цирка и
детского музыкального театра, но Комсомольский, но Остоженка...
Длинноногая "Нива", ведомая Смирновым, свернула в переулок и покатила
вниз, к Москва-реке, не докатила, остановилась у презентабельного
доходного дома.

Бордовую дверь с фирменным антикварным звонком "Прошу крутить"
распахнул хозяин, собственной персоной, известный телевизионный
обозреватель Спиридонов. Обозреватель гневно обозрел Смирнова и проревел:

- Ты где шляешься? Ни к обеду, ни к ужину, а у меня к тебе срочные
дела, не терпящие никаких отлагательств.

- Не терпящие никаких отлагательств, - ернически повторил Смирнов,
входя в прихожую. - Красиво говоришь, как государственный человек.

Спиридонов был на коне. С полгода тому назад он демонстративно ушел с
центрального телевидения, и те знаменитые три августовских дня решительно
пребывал в Белом доме, делая на свой страх и риск репортажный фильм о
путче. После ликвидации путча фильм этот несколько раз гоняли по всем
программам, чем Спиридонов тихо, но заметно гордился. Смирнов в связи с
этим регулярно доставал его подначками.

- Не надоело? - обидевшись, как дитя, горько спросил Спиридонов.

- Нет еще пока, - признался Смирнов и прошел в холл. - Пожрать
дадите? А то я тут в одном месте чаю надулся, в животе водичка
переливается и посему-то бурчит, а выпить так хочется!

- Умойся и сиди жди, - донеслось из кухни звучное хозяйкино
контральто, сопровождаемое легким звоном кастрюль и сковородок. Варвара
готовила мужикам выпить и закусить.

Умылся и сел ждать. Прикрыл глаза и расслабился, чувствуя себя как в
раю. То был его второй дом. Спиридоновский дом во всех его ипостасях.
Пятьдесят с большим гаком лет тому назад подростком, влюбленным в сестру
Спиридонова-младшего, вошел он в этот дом и стал вторым сыном
Спиридонову-старшему. Иван Палыч, Иван Палыч, простая и сильная душа!

- Санька, к столу! - рявкнул над ухом Спиридонов-младший.

Ухнула вниз от страха диафрагма, а Смирнов в ужасе растопырил глаза.
Закемарил все-таки невзначай, старость-не радость.

- Напугал, балда, - признался он. - Я ведь от страха и помереть могу.

- Ты помрешь! - убежденный в смирновском бессмертии
Спиридонов-младший, а по-домашнему Алик, вручил ему упавшую во сне палку и
пообещал: - Вставай, вставай, водочки дадим.

Великое счастье быть самим собой. В этом доме Смирнов мог быть самим
собой и поэтому чувствовал себя умиротворенно, как в парной. Выпили,
естественно, и закусили. Хорошо выпили и хорошо закусили: Варвара была
довольна. И снова чай. Убрав посуду, Варвара поинтересовалась:

- Шептаться где будете?

- В кабинете, Варюша, - ответил Смирнов. - Чтобы пошептавшись, я без
промедления в койку нырнул.

Кабинет во время смирновских наездов отводился ему под постой.
Смирнов безвольно расселся в здоровенном старомодном кресле, а Алик,
пошарив в книжном шкафу, извлек из Брокгауза и Ефрона тайную бутылку
коньяка и две рюмки. Закусь предусмотрительно была похищена на кухне -
горсть конфет.

- А Варвара случаем сюда не войдет? - обеспокоенно спросил Смирнов.
Скандалов по поводу неумеренного для их лет пьянства он не любил.

- Войдет, не войдет - какая разница? - бесстрашно возгласил Алик, но
тут же успокоил и Смирнова, и себя: - Не войдет.

Аристократически смакуя хороший продукт, отхлебнули из рюмок по
малости. Жевали, по-старчески подсасывая, конфетки. Языком содрав со
вставной челюсти прилипшие остатки карамельки, Смирнов допил из рюмки,