Чтение 52–й страницы книги ~День гнева~

пять, полюбовался, а затем бойко зашагал, отмеривая дистанцию. Пройдя
тридцать шагов (Смирнов считал), остановился и саркастически заявил:

- А теперь смотрите, что бывает в бане и на концерте Малинина.

Не привык к звукам очереди "Узи" Смирнов. Вроде кто-то на большой
швейной машинке застрочил. Швейная она-то швейная, но банки подлетали,
позвякивая, бутылки с треском разваливались, камни и комья взрывались
подобно шрапнели.

- Молодец, - похвалил он скромно приблизившегося Сырцова.

- А, машинка? - насмешливо спросил Сырцов.

- Сейчас узнаю, - ответил Смирнов и двинул устанавливать свою
шеренгу.

Ему больше нравились камни и комья глины: малоприметные по сравнению
с поделками рук человеческих, они были идеальной мишенью - в них трудно
попасть. Отковылял на положенное, откинул палку...

- Мне уж показалось, что вы в городки собрались играть, неутерпел,
укусил Сырцов. - А вы в городки как играли, Александр Иванович?

- Так же как стрелял, - сообщил Смирнов и поднял "Узи". Очередь
засадил на весь рожок, трижды пройдясь по шеренге и превратив камни и
комья в повисшую ненадолго пыль.

- А вы хорошо в городки играли! - криком отметил Сырцов.

- Для того, чтобы пугать и отмахиваться, убегая, - машинка вполне, -
не реагируя на лукавый комплимент, сказал Смирнов. - Но, в принципе,
несерьезно.

- А что серьезно - базука? - обиделся за "Узи" Сырцов.

- Зачем же, - возразил старый вояка и вытащил из-за пазухи
парабеллум. - Пару баночек подбрось, а Жора?

- Бу сделано! - заорал Сырцов и, лениво подобрав три мятых консервных
банки из своих бывших мишеней, вдруг неожиданно запустил их через
минимальные интервалы вверх и в разные стороны. Но державший пистолет
двумя руками полуприсевший и раскорячившийся Смирнов был готов. Три
выстрела последовали один за другим, в темпе сырцовских подбросов.
Обиженно взвизгнув, каждая из банок при выстреле меняла направление.
Смирнов попал все три раза.

- Факир не был пьян, и фокус удался, - скромно оценил свои действия
Смирнов, выщелкнул обойму, достал из кармана патроны, дозарядил магазин,
небрежно загнал ее в рукоять и возвратил парабеллум на место. За пазуху.
Сырцов, наблюдая за ним, сидел на земле, кусал желтую травинку. Не
похвалил как положено, спросил о совсем другом.

- Почему они нас не пасут, Александр Иванович?

- Не видят в этом смысла, Жора - Смирнов, кряхтя уселся рядом,
подыскал себе подходящую травинку. Продолжил после паузы. - Они же знают,
что имеют дело с профессионалами, которые если им надо, всегда могут уйти
от слежки. Наверняка у них есть информация о наших перемещениях и
конкретные точки, установленные ими по этой информации.

- Информация-то откуда?

- От осведомителей, естественно.

- В нашем, значит, окружении... Но кто, Александр Иванович?

- Вот уж не знаю. И, наверное, не узнаю никогда.

- Да, связались вы...

- Боишься, Жора?

- Боюсь, не боюсь - какое это имеет значение? - тоскливо сказал
Сырцов и выплюнул травинку. - А вы боитесь?

- Бояться по-настоящему можно только одного - смерти. А я за
последние три года уговорил себя, что она вот-вот придет и вовсе не такая
уж страшная. Так что я не боюсь, Жора. Тревожусь - это есть.

- А я боюсь - наконец, признался Сырцов.

Нынче плейбой Дима был в неброском камуфляже, который гляделся
неожиданно ловко - как на военном, привыкшем к форме.

Он сидел в кресле, положив ногу на ногу и рассматривал свой десантный
башмак. Англичанин Женя находился на своем месте у стола.

- Любишь ты маскарад, - решил англичанин Женя. Он и был, как
англичанин: твидовый пиджак, белая рубашка, внемодный галстук, черные
брюки, черные башмаки. Всюду в таком виде можно: и на прием, и к бабе, и
на службу, и в кабак.

- Я люблю соответствовать - поправил плейбой-десантник.

- Своим представлениям об обстоятельствах и о себе в этих
обстоятельствах - дополнил насмешливый англичанин.

- А хотя бы и так, - Дима закинул руки за затылок, с хрустом
потянулся и коротко доложил: - В основном мы готовы, Женя.

- Все хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка -
малоприятным голосом пропел Женя и уже вне мелодии спросил: - Какой
пустяк, Дима?

- Ты не знаешь! - обиделся Дима. - Зверев может подвести.

- Я думаю, не подведет, - успокоил англичанин. - Нынешняя наша
разболтанность не подвела бы.

- За организацию отвечаю я.

- Ты это ты. Но есть еще и исполнители. Сколько их у тебя?

- Отделение. Дюжина. Двенадцать. Вся твоя элита, Женя.

- Элита элитой, а для цепи не надо ли добавить? Прорехи закрыть,
выходы закупорить, подходы контролировать. А?

- Вроде бы заманчиво, но толкаться еще будут. Чем больше людей, тем
больше бестолковщины.

- Тогда действуй один, - поймал на слове англичанин.

- Ну, нет! Я все-таки начальник. Кто-то должен выполнять мои приказы.

Англичанину стало невмоготу сидеть за столом и он решил глянуть на
Политехнический. Политехнический был ничего себе, в меру облезлый.
Англичанин стоял у окна и осторожно касался холодного стекла горячим лбом.

- У тебя выпить есть? - спросил плейбой.

- Перед операцией?

- До операции - Дима загнул манжет пятнистой рубашки и сообщил глядя
на спецчасы: - Двадцать, тридцать две. До начала операции одиннадцать
часов двадцать восемь минут. В нашем распоряжении чистых восемь часов. И
выпить, и отоспаться, Женя.

Англичанин молча последовал к так называемой деловой стенке,
остановился у деревянной дверцы и, найдя в связке нужный ключик, щелкнул
замком. На трех полках стояли бутылки на любой вкус.

- Чего тебе? - спросил англичанин.

- Коньяку хорошего.

- Согласен. Он извлек из шкафа бутылку "Греми", два стакана, вазочку
с конфетами и умело донес все это до письменного стола. Там и разлил по
полстакана. По сто двадцать пять. Разом и без слов выпили. Сдерживая
дыхание, развернули конфетки и удовлетворенно зажевали.

- Хотя так пить коньяк - свинство, - отметил Дима.

- Ты из себя передо мной аристократа не корчи. Англичанин уселся в
свое кресло, привычно откинулся, в удовольствии прикрыл глаза. - Мы с
тобой, Димон, друг друга и голенькими видели. Перед кем, но только не
передо мной оправдывай свою плейбойскую одежду.

- Засуетился, да? - догадался плейбой.

- Давай по второй, - предложил-приказал англичанин, не открывая глаз.

Плейбой выкарабкался из кресла, строго соблюдая дозу, налил по
стаканам, поднял свой на уровень настольной лампы, любуясь затемненно
золотистым цветом коньяка, сказал:

- За то, чтобы это поскорей закончилось.

Выпив, англичанин вяло откликнулся на тост.

- В любом случае это закончится. Вопрос только - как?

- За удачу не пьют, Женя.

- Не пьют, ты прав, - согласился англичанин. - А так хочется, чтобы
она была!

- Удача и есть удача. Ее всегда хочется.

- Не так, Дима. Завтрашняя наша удача - это спокойная и безбедная
жизнь на все оставшиеся нам годы. А неудача...

- Неудачи не будет! - решил плейбой и уселся, наконец. - Давай без
слов посидим и хоть минуток на пять словим кайф.

Сидели молча, ощущали, как по жилочкам растекается солнечное тепло и
бодрая уверенность в том, что все будет хорошо.

- Все будет хорошо, - вслух выразил эту уверенность Дима.

- Дай-то Бог, дай-то Бог! - откликнулся англичанин.

- Про Бога - не надо, - попросил плейбой.

- Ты что, в связи с модой поверил в Бога?

- Поверил, не поверил, а лучше - не надо.

Англичанин ликующими глазами уставился на Диму. Догадался:

- Ты боишься, Димон.

- А хотя бы? - вызывающе ответил плейбой.

- Не стоит. Меньше ошибок наделаешь.

- Вот ведь повезло мне со старшим товарищем. Не успел он
посоветовать, как я сразу перестал бояться.

- Не заводи себя, Дима. Истерику накатаешь.

- А может, мне сейчас нужна истерика?

- Ну, тогда валяй, - разрешил англичанин, и в тот же миг у плейбоя
пропало желание истерической раскрутки. Он налил одному себе немного, на
донышке - быстро выпил и понял вслух:

- А ты умеешь со мной.

- Умею, - согласился англичанин. - И не только с тобой. Поэтому и
бугор среди вас.

- Ну, не только поэтому...