Чтение 3–й страницы книги ~Месть Фантомаса~

Наше расследование

Из собранных нами сведений вытекает, что причины, определившие арест
художника Доллона, остаются неясными.

Мы посчитали своим долгом прояснить ситуацию и с помощью ряда
компетентных источников, пожелавших остаться анонимными, смогли
сформулировать два возможных объяснения мотивов преступления.

Два факта выглядят подозрительными.

Во-первых, это укол, след от которого был обнаружен на левой ноге г-на
Жака Доллона.

Как известно, снотворное может не только приниматься в жидком виде или
в виде таблеток, но и вводиться с помощью внутримышечных инъекций. По
свидетельству врачей, снотворное, введенное в тело человека с помощью
медицинского шприца, действует очень быстро и эффективно.

Отныне есть основания предполагать, что г-н Жак Доллон был усыплен
именно подобным образом.

Разумеется, сначала поверили в версию художника, а именно, в то, что он
был схвачен бандитами и усыплен, но затем, при размышлении, стало очевидно,
что подобное объяснение не может быть воспринято всерьез.

Грабители не усыпляют своих жертв, они их убивают. Кроме того, из дома
г-на Доллона ничего не пропало, следовательно, мотивом преступления было не
ограбление.

Более того, г-н Доллон заявил, что он был дома один, в то время как в
действительности в мастерской находилась г-жа баронесса де Вибре, приехавшая
по приглашению самого художника.

Г-жа баронесса де Вибре, очень богатая, интересовалась, как известно,
судьбой молодого человека и его сестры.

Кстати, мы не можем не напомнить нашим читателям, что фамилии этих
персонажей - Доллон, Вибре, - замешанных в трагедии на улице Норвен, уже
встречались в хронике происшествий. Наверное, многие помнят об убийстве г-жи
маркизы де Лангрюн, тайна которого до сих пор не раскрыта.

Странное совпадение, в самом деле, заставляющее думать, что несчастье
преследует определенные семьи и определенных лиц!

Г-жа баронесса де Вибре, которая сегодня ушла из жизни при таких
трагических обстоятельствах, была близкой подругой маркизы де Лангрюн...

Г-н Жак Доллон является сыном бывшего управляющего г-жи Лангрюн.

Мы, разумеется, не собираемся связывать тем или иным образом трагедию
на улице Норвен с давно случившейся историей, закончившейся казнью Герна, но
мы не можем тем не менее обойти молчанием странное совпадение, которое
окружает тайной одних и тех же лиц...

Но вернемся к нашему рассказу.

Г-н Жак Доллон, допрошенный комиссаром полиции, заявил, что он
чрезвычайно редко пользовался ядами, закрытыми в небольшом шкафчике в его
мастерской...

Однако же во время обыска было установлено, что один из пузырьков,
содержащих яд, был открыт незадолго до того, как произошло преступление, на
паркете были обнаружены следы рассыпанного порошка.

В настоящий момент проводится анализ данного порошка. Еще не известны
результаты вскрытия тела несчастной жертвы преступления, но уже сейчас все
позволяет считать, что существует прямая связь между этим ядом и неожиданной
смертью баронессы де Вибре.

Напрашивается явный вывод - и это, как мы считаем, будет официальной
версией Сыскной полиции, - что по какой-то причине, которая пока остается
неизвестной, но которую следствие обязательно установит, Жак Доллон отравил
свою покровительницу, а затем, желая сбить с толку полицию (вероятно, он
надеялся, что женщина успеет выйти из его дома до того, как у нее начнется
предсмертная агония), он разыграл эту сцену.

Врач, который оказал арестованному первую помощь, действительно
заявляет, что этот неловко сделанный укол мог вполне быть выполнен самим
Жаком Доллоном.

Стоит запомнить и другое, очень важное наблюдение: никто не видел, как
баронесса де Вибре входила вчера в дом г-на Жака Доллона, в то время как
обычно она с большой помпой приезжала на своем автомобиле.

Есть искушение предположить, что, возможно, отношения между художником
и щедрой покровительницей талантов были более близкими, чем казались на
первый взгляд.

Новости последнего часа

Мадемуазель Элизабет Доллон, которой Сыскной полицией была послана
телеграмма с уведомлением, что с ее братом произошел несчастный случай, в
свою очередь, телеграфировала из Лозанны о том, что она возвращается домой
этой ночью.

Несчастная девушка, вероятно, не знает о случившемся. Как нам стало
известно, двое инспекторов Сыскной полиции тотчас же отправились на границу,
где они встретят девушку и будут незаметно следить за ней до самого Парижа
на случай, если, узнав по дороге о том, что случилось, она захочет сбежать
или попытается покончить с собой".

...Статья была подписана: "Жером Фандор".

Глава II. Две привязанности Томери

За два дня до трагедии небольшой изящный особняк по авеню Анри-Мартен,
в котором проживала баронесса де Вибре, имел праздничный вид.

Этот факт не был удивительным для соседей, которые знали, что
приветливая хозяйка этого уютного жилища, несмотря на возраст, который
выдавала небольшая проседь, ведет очень светский образ жизни.

Было семь часов вечера, когда баронесса де Вибре, закончив туалет,
перешла из спальни в находящуюся рядом небольшую гостиную. Она пересекла
комнату, ступая по пушистым коврам, устилавшим пол и заглушающим звук ее
шагов, подошла к камину и нажала на кнопку звонка.

Несколько секунд спустя в комнате появился важный и солидный дворецкий:

- Госпожа баронесса изволили позвонить?

Баронесса де Вибре, вглядываясь в зеркало, слегка повернула голову.

- Да, Антуан, - ответила она, - я хотела бы знать, приходил ли кто-либо
сегодня пополудни?

Слуга посчитал нужным уточнить:

- К госпоже баронессе?

- Разумеется, - быстро ответила она слегка нетерпеливым голосом, - я
хочу знать, спрашивал ли кто-нибудь меня сегодня?

- Нет, госпожа баронесса.

- Мне не звонили из банка Барбе-Нантей?

- Нет, госпожа баронесса...

Госпожа де Вибре подавила огорчение.

- Хорошо. Вы накроете ужин, как только прибудут гости, я думаю, самое
позднее в половине восьмого...

Отдав распоряжение, баронесса де Вибре покинула гостиную и, пройдя
через большую стеклянную галерею, которая обрамляла лестницу, вошла в
столовую.

На столе уже давно ждали приборы на троих человек.

Хозяйка дома поправила тарелки, затем подошла к буфету, где дворецкий
забыл китайскую вазу с цветами.

Слегка пожав плечами, баронесса перенесла вазу на мраморный столбик,
находившийся в конце комнаты, место, где она обычно стояла.

"Я хорошо сделала, - подумала она, - что пришла взглянуть сюда; этот
Антуан - добрый малый, но иногда бывает таким бестолковым".

Г-жа де Вибре на секунду остановилась: на фаянсе изящной рукой
художника были выведены очертания старой гравюры. Художник поразительным
образом сумел сохранить в изображении, родившемся в голове живописца
восемнадцатого века, теплоту ярких тонов и серый фон картины.

- Этот юный Жак, - прошептала баронесса, - какой талант!

Размышления баронессы были нарушены появлением слуги, который вот уже
несколько минут ее искал и наконец нашел в столовой.

- Госпожа баронесса, десять минут назад пришел г-н Томери, он ждет
госпожу баронессу в малой гостиной.

- Хорошо, я иду.

Баронесса де Вибре вновь прошла через галерею и вышла к гостю,
приветствуя его с порога двери самой благосклонной улыбкой.

Приглашенный, которого объявил Антуан под именем Томери, резко вскочил
со стула и бросился навстречу хозяйке дома.

- Моя дорогая Матильда, - сказал он, разглядывая ее с восторгом и
восхищением, - вы определенно очаровательная женщина!

- Как ваши дела, Норбер?.. Как ваши боли? Право, вам следует быть
осторожным.

Они устроились на низком диванчике и, как старые приятели, принялись
рассказывать о своих горестях.

Слушая жалобы Томери, баронесса де Вибре не могла не восхищаться
поразительной мощью и великолепным здоровым видом, который опровергал речи
ее старого друга.

Пятидесяти пяти лет от роду, г-н Норбер Томери, казалось, действительно
находится в полном расцвете сил, а раннее появление лысины компенсировалось
выразительным взглядом черных блестящих глаз и усами, большими, широкими,
возможно слегка подкрашенными, которые придавали ему вид отставного офицера.

В действительности же г-н Норбер Томери не имел никакого отношения к
армии, за исключением короткого периода его юности, когда он отправился
служить добровольцем. Он был последним представителем большой семьи Томери,
в которой с незапамятных времен от отца к сыну передавалось искусство
переработки сахара.

Воспитанный в среде промышленников и деловых людей, сам очень активный