художнику перед своим смертным часом? Может быть, она плохо рассчитала
действие принятого яда и умерла у того, кого пришла навестить, сама того не
желая, так как она не могла не догадываться о серьезных неприятностях,
которые могло принести присутствие ее трупа в мастерской на улице Норвен ее
владельцу. Но, - быстро продолжил Жером Фандор, жестом руки предупреждая
замечания, которые, по всей видимости, должны были возникнуть, - но это, как
я уже сказал, господа, на мой взгляд, самое невероятное объяснение. Вот
второе предположение, кажущееся мне гораздо более правдоподобным: баронесса
де Вибре узнает, что она разорена. Баронесса де Вибре решает умереть, и
совершенно случайно или по какому-то совпадению, которое еще необходимо
будет разъяснить, так как ответа на него пока нет, заинтересованные в ее
участи третьи лица узнают о ее решении. Они дают ей возможность написать
своему нотариусу, они не мешают ей отравиться, но как только она умирает,
завладевают ее телом и спешат отвезти его к художнику Жаку Доллону, которому
вводят добровольно или силой - я, пожалуй, склоняюсь к последнему -
сильнодействующий наркотик. Вследствие этого, на следующий день после этой
ужасной сцены вызванная соседями полиция обнаруживает в одном помещении труп
баронессы и уснувшего художника-керамиста, который, проснувшись, не может
дать никаких объяснений и логически считается в глазах правосудия убийцей
баронессы.
Вибре была отравлена - я не могу сказать умышленно или нет - у художника
Доллона... Доказательством тому служит флакон цианистого калия, найденный у
него в мастерской, который открывали совсем недавно, в то время как художник
заявил, что уже очень давно не пользовался этим ядом.
Жером Фандор. - Если баронесса де Вибре была отравлена, умышленно или нет,
цианистым калием, который находился у Жака Доллона, тот в качестве меры
предосторожности должен был бы в первую очередь избавиться от следов этого
яда. И, отвечая на вопросы комиссара полиции, он не заявил бы, что уже очень
давно не пользовался этим ядом. Само противоречие служит доказательством
того, что Доллон был искренен и что мы находимся если не перед необъяснимым,
то, по крайней мере, перед необъясненным фактом.
феноменально владеете методом индукции, но, не в упрек вам будет сказано, вы
скорее производите впечатление журналиста-романиста, чем репортера,
отвечающего за судебную хронику. Допустим, что баронесса де Вибре была
мертвой перенесена к художнику Доллону, и похоже, это ваше мнение, какую
выгоду могли бы получить преступники, действовавшие подобным образом?
дрожащий от нервного напряжения, он ходил взад-вперед по кабинету судьи. В
этом возбужденном существе невозможно было узнать спокойного человека, каким
его привыкли видеть. Жером Фандор был захвачен своим изложением событий,
энтузиазмом дела, которое он защищал, как настоящий адвокат.
собеседнику, но и к остальным слушающим:
Почему загадочные злоумышленники захватили труп баронессы де Вибре и
перенесли его к художнику Доллону? Все очень просто. Им необходимо было, с
одной стороны, создать себе алиби и, с другой, - перевести подозрения
правосудия на невиновного. И, как вам известно, эта уловка удалась. Спустя
два часа после обнаружения преступления полиция арестовала несчастного брата
мадемуазель Доллон.
мадемуазель Элизабет Доллон, не сдерживавшую больше слез и плакавшую в
отчаянии, совсем не пытаясь скрыть свою боль.
красноречием журналиста.
подошел к Барбе-Нантей. За ними располагались госпожа Бурра, владелица
семейного пансиона в Отей, и слуга с безбородым лицом и растерянными
глазами.
вас выслушать меня с предельным вниманием, так как я не знаю, что может
следовать из моих заявлений. Это уже говорит не мое сознание, а мой
инстинкт, который диктует мне то, что вы сейчас услышите...
потерянной, отдавшейся во власть боли, не перестававшей плакать.
особенно контрастировало с убедительностью, с которой он говорил перед этим,
- мадемуазель, скажите нам все... Здесь вы находитесь не в присутствии судьи
и ваших противников, а среди друзей, которые желают вам добра... Я понимаю
вашу привязанность к брату. Ну же, мадемуазель, возьмите себя в руки и
решитесь наконец. Будьте же честной и прямой женщиной, какой вы всегда были.
Скажите нам правду, всю правду...
отступление, которое, казалось, относилось специально к судье.
было понять, говорит ли он искренне или разыгрывает комедию, - до
сегодняшнего дня я в своих статьях утверждал, что Жак Доллон мертв. Может
быть, я это и доказывал, слишком даже доказывал. Однако, - настойчиво и
властно заговорил журналист, обращаясь к девушке, - похоже, что моя теория
должна померкнуть перед недавними фактами. Полиция, начиная с дела о тюрьме
предварительного заключения, неоспоримо обнаружила в серии происшедших
преступлений нестирающийся след Жака Доллона, словно насмехающегося над
правосудием. Я не обращал на это внимания и отрицал до сегодняшнего дня эти
невероятные факты... Но, мадемуазель, вы забыли сказать нам о неслыханной
вещи - в один из дней между двумя и тремя часами дня в семейном пансионе в
Отей, где вы снимали комнату, вас навестил ваш брат Жак Доллон,
подозреваемый в грабеже княгини Сони, подозреваемый в краже на улице
Четвертого Сентября и, наконец, подозреваемый в покушении на вашу жизнь,
поскольку трудно найти иное объяснение покушению, объектом которого вы
стали, и я добавлю...
журналист обратился к ней, встала, дрожа всем телом... Если бы кто-нибудь
мог спокойно присмотреться к двум основным действующим лицам, стоявшим друг
против друга, он бы заметил, что взгляд Жерома Фандора был одновременно
умоляющим и убеждающим, а Элизабет Доллон - удивленным и потрясенным.
был не в состоянии заметить это. В Жероме Фандоре он внезапно увидел
человека доносящего, а в Элизабет Доллон - разоблаченную соучастницу.
судья произнес спокойным голосом:
которое должно быть подтверждено неоспоримыми доказательствами. Продолжайте,
пожалуйста!
которая казалась скорее удивленной, чем взволнованной, и смотрела на него
непонимающим взглядом, продолжил:
проведя обыск в комнате мадемуазель Доллон. Я не хочу говорить вам большего,
мне достаточно лишь сообщить вам об этом...
до завтрашнего утра я не могу произвести обыск.
этой странной сцены.
к владелице пансиона, - под страхом самых серьезных последствий я рекомендую
вам никого не впускать ни к себе, ни в комнату мадемуазель Доллон до
появления представителей правоохранительных органов. Будьте любезны,
подождите меня все в коридоре.
спросил:
вам указал, вы найдете в комоде, под грудой белья, видите, я уточняю даже
место, кусочек мыла, завернутый в батистовый платочек. Возьмите это мыло,
господин судья, осторожно отнесите его на антропометрическую экспертизу, и,
спустя несколько минут, господин Бертильон, специалист в этой неоспоримой
науке, скажет вам, что на нем имеются четкие отпечатки пальцев Доллона.
поднялась, больше не рыдала, а с ужасом смотрела на двух мужчин широко
раскрытыми от удивления и испуга глазами. Сидящий за столом секретарь в
очках непрерывно записывал, стараясь изо всех сил, все подробности сцены,
при которой он только что присутствовал.
обрел хладнокровие, и на его губах, обрамленных тонкими усами, появилась
насмешливая улыбка, а его рука искала руку Элизабет Доллон, чтобы выразить
ей чувство симпатии, которую он не переставал испытывать к ней.
Фюзелье нажал кнопку звонка.
Акунин Борис
Лукин Евгений
Андреев Николай
Бажанов Олег
Пехов Алексей
Афанасьев Роман