Чтение 9–й страницы книги ~Запоздалое раскаяние~

- Почему такой вопрос? Что она сегодня не видела Элен?

- Нет. Она вероятно опоздает.

Бессонная ночь тяжело легла на плечи Жака. Он чувствовал себя не
совсем нормально, но разве не мог он делать вид, что выполняет текущую
рутинную работу?

К тому же ему было неприятно лодырничать на глазах у этого жвачного
животного в очках. Он взял пару отчетов и отправился в кабинет директора,
зная, что там никого нет. Комната была тесная, плохо освещенная, самая
плохая комната на всей перчаточной фабрике.

Элен выбрала для себя эту комнату, так как она имела дверь
соединящуюся с фабрикой, что облегчало ей возможность лично наблюдать за
производством.

Немногочисленные и неразговорчивые закройщики работали на первом
этаже упаковочной и склада. Выше стучали швейные машины под хлопанье рук,
распластывавших на деревянных столах кожу, гладкую и твердую, как мрамор.
Все было пропитано запахом кожи: стены, мебель, одежда рабочих.

Жак уже давным-давно стал не чувствительным к запаху и шуму. Он
закрыл обе двери кабинета, сел верхом на стул и механически закурил
сигарету.

- Что мне делать? Боже мой, что же я могу сделать?

Вечером на своей машине он сразу поехал на виллу Элен в Монтефло. Она
стояла на склоне Решэ. Окружающий квартал был тихий, словно заброшенный
под слоем снега, который покрывал сады и крыши.

Из-за холода Жак поставил машину в гараж, пристроенный к вилле.
Маленький Аустин его жены уже стоял там.

- Ты очень поздно пришел, - заметила Элен, когда вошел к ней в
комнату он.

- Я был у матери.

- Конечно!

Восклицание могло таимть в себе все завуалированные намеки, какие она
хотела вложить.

Элен злобно добавила:

- Ты чаще бываешь у ней, чем дома.

- Я имею еще хотя бы право навещать свою мать?

- Определенно. Но прежде всего ты должен иметь обязательства по
отношению к своей жене, - сказала Элен.

Она, по обыкновению, упрекала его всякий раз, когда он задерживался у
своей матери, проявляя своего рода ревность, близкую к чувству
собственности.

В этот вечер, кроме ее обычного нытья, Жак услышал еще тревожное
добавление:

- Неужели ты до сих пор у нее находился?

- А где же я еще мог быть? - агрессивно ответил Жак.

- Она действительно счастливая женщина.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Смешной вопрос.

Своими сощуренными глазами она смотрела на Жака.

- Такого внимания должен заслуживать кто-нибудь другой, а не твоя
мать.

Это замечание не требовало ответа, но Жак встревожился и стал
нервничать. Может быть Элен играет с ним как кошка с мышкой? Ясно, что она
что-то подозревает, но не имеет доказательств.

Затем моментально, как электрический заряд, в его голове прояснилась
другая мысль.

Роджер был раздасадован вспышкой его гнева. Он предупредил ее, или
возможно, решил отомстить ему за побои. Последовал звонок по телефону. Его
нервы, давно были в напряжении и сдали. Он вскрикнул:

- Если ты хочешь меня в чем-то упрекнуть, то скажи это.

Элен видимо испугалась этой вспышки, пожала плечами и вышла из
комнаты.

Нет, Роджер не говорил с ней, думал Жак, делая вид будто читает
газету. Или он не достаточно сказал. Она не хочет сжигать мостов.

Украдкой он наблюдал, как она занимается кое-какой домашней работой.
Девушка-прислуга Люси уходила пунктуально в 6 вечера и приходила на
следующий день в 8 утра.

За последние месяцы Элен сильно постарела. Она высохла, как
виноградная лоза, потерявшая сок. Ее черные волосы висели длинными
прядями, она держалась не так прямо, губы стали тоньше, говорила она
властным тоном.

Уткнув нос в газету, Жак осмотрел ее испытующим взором и ожидал
заключительных замечаний. Ему казалось, что каждое слово имеет двойное
значение, он повсюду видел ловушку. Отвечал он только односложно. Его
ненормальное состояние бросилось в глаза жене.

- Скажи откровенно, что с тобой?

- Ничего.

- Ты себя плохо чувствуешь?

- Нет.

- Может быть ты простудился.

- Нет.

Наконец она разозлилась на его односложные ответы.

- Хорошо, хорошо, не буду, мсье, больше надоедать.

В восемь часов она все же крикнула из кухни:

- Сейчас будем есть.

Ему пришлось идти к столу. Как обычно, они ели вдвоем на кухне:
овощной суп, венские шницели, салат, сыр, фрукты.

Вино было Сент Амур, доставленное прямо с виноградников. У Шаролле
всегда хорошо кормили и в этом Элен не была скупой. Надо отдать ей должное
- она и в остальном не была мелочной. У нее была широкая натура и это
использовал Жак. Он хорошо питался, был хорошо одет, не имел материальных
забот и всегда имел много денег на личные расходы.

Но почему он должен от этого отказываться?

- Ты проверял лайковую кожу, которая сегодня поступила?

Она опять начела говорить о деле. Это был хороший признак и он охотно
последовал за ней в эту область, где не было капканов. Он должен себя
принудить немного, чтобы не показывать вида.

После ужина, они стали пить кофе перед телевизором. Это был
прекрасный аппарат, который избавлял его от необходимости продолжать
разговор. За исключением порывов нежности - к счастью очень редких - Элен
засыпала, едва успев положить голову на подушку.

В этот вечер Элен, казалось имела в голове особые планы, ибо прежде
чем заснуть она пробормотала в полусне:

- В скором времени я тебя удивлю.

Чем? Он долго не мог заснуть в то время, как она возле него тихо
похрапывала.

Он пытался разгадать мысли жены, тайны ее намеков, скрытую сущность
отношений, которые почти не отличались от прежних. В конце концов, она
могла удивить его новой покупкой, выбором места летнего отдыха или чем-то
другим.

У него помутилось в голове от бесчисленного множества развитых им
предположений, от попыток решить неразрешимую проблему, подходя к ней с
разных точек зрения.

Среди ночи он встал и пошел в пижаме в другой конец квартиры, там был
укромный уголок, который служил рабочей комнатой Элен. Там правда никто не
работал, после смерти ее отца. Там стоял старый письменный столи и им
теперь пользовались как домашним сейфом.

Жак открыл его, движимый идеями своей бессонной ночи. Он решил
проверить его содержимое, которое уже проверил в уме двадцать раз. Бумаги,
много бумаг, нотариальные акты, их брачное свидетельство, украшения Элен,
связка денежных обязательств, пара тысяч франков банкнотами.

За украшения вряд ли можно получить более десятой части их стоимости,
денежные обязательства продавать трудно. Может ли он взять что-нибудь
другое, чтобы Элен не заметила?

Много ли здесь действительно ценных денежных обязательств?

Скрипнула половица. Он обернулся, держа в руке связку денежных
обязательств, сердце его упало. На пороге стояла Элен в ночной рубашке.

Спросонья она удивленно спросила:

- Что ты здесь делаешь?

- Я... Ничего.

Он понял насколько глуп был его ответ и ухватился за первый вариант,
пришедший ему в голову.

- Я не мог уснуть. Я вспомнил об обязательствах.

- Почему о них?

- Понимаешь, так бывает, когда не спится. Я вдруг забыл, когда их
нужно предъявить к оплате. Действительно глупо... Это мучило меня. Я
боялся, не пропустили ли мы срок...

- Но это же еще через два месяца.

- Да, теперь я это прочел: 12 апреля.

Затем он добавил:

- Как будто чье-то имя вертится на языке... Так противно...

- Ах, иди лучше в постель...

Она повернулась и ушла, почесывая зад и подняв высоко рубашку. Обычно
она спала всю ночь без просыпа, а сегодня, как нарочно... Он потерпел
неудачу и только напрасно скомпрометировал себя.

На кухне звякнул стакан. Минутой позже послышалось, как в спальне
щелкнул выключатель.

Покорный судьбе, Жак пошел в кровать. Когда он скользнул под одеяло
Элен уже снова спала. Остаток ночи был тоже тяжелый. К утру он видел
комшмар, в котором Роджер с демоническим смехом вскочил обеими ногами ему
на грудь.