Чтение 76–й страницы книги ~Отель~

Кладите больше овощей! Да чего вы там ждете: тащите, что можно, со второго
банкета - у них же недобор!" Теперь уже и второй младший повар помчался на
главную кухню, чтобы забрать все овощи, какие на глаза попадутся... "И
передай, чтоб слали подмогу! Двух резчиков, еще пару поваров...
Предупредить кондитера! С минуты на минуту потребуется еще сто семьдесят
десертов... Перекрывать одно за счет другого! Пошевеливаться! Кровь из
носу, а врачей накормить!" Молодой Андре Лемье, воплощение энергии,
чувства юмора и уверенности в своих силах, наводил порядок в своей епархии
железной рукой.

Тем временем началась переброска официантов - часть из них сняли с
банкета "Голден-Краун Кола", зато оставшимся придется работать за двоих.
Гости этого и не заметят, - разве что человек, который подает им следующее
блюдо, покажется чуточку другим. А официантам, которые будут работать в
этот вечер в Большом бальном зале, где собрались врачи, придется
обслуживать по три столика вместо обычных двух, - словом, двадцать семь
человек. Нескольким самым опытным, слывшим виртуозами своего дела,
возможно, выпадет на долю и по четыре столика. Конечно, при такой запарке
иные начнут ворчать, но не слишком. В большинстве случаев официантов,
обслуживающих крупные банкеты, нанимают со стороны по мере надобности. И
чем больше на них наваливали работы, тем больше платили. За обслуживание
двух столиков в течение трех часов платили четыре доллара; за каждый
дополнительный столик плата возрастала наполовину. А если учесть и чаевые,
включенные в общий счет, то сумма вырастает вдвое. Тот, кто быстро бегает,
может унести домой до шестнадцати долларов; при удаче столько же можно
заработать и днем - во время завтрака или ленча.

Тем временем, заметил Питер, тележку с тремя еще не остывшими
индейками уже выкатывали из грузового лифта. Не успела она остановиться,
как над ней склонились повара из разделочной. А поваренок отбыл за
подкреплением.

Каждую индейку разрезать на пятнадцать порций. Быстро, с
хирургической точностью. На каждую тарелку всего поровну - белое мясо,
темное мясо, гарнир. По двадцать тарелок на поднос. Секунда, и он уже на
стойке. Туда же, словно корабли, непрерывно плывут тележки с дымящимися
овощами.

Андре Лемье, отослав людей с поручениями, ослабил группу
сервировщиков. И сейчас сам встал на их место, заменив обоих. Дело пошло с
удвоенной скоростью, - тарелки так и замелькали.

Тарелку... мясо... овощи... еще овощи... соус... передвигай
тарелку... накрывай! На каждую операцию - по человеку; руки, пальцы,
черпаки - все двигалось в одном ритме. Секунда - и полная тарелка...
быстрее, быстрее! У сервировочного стола - длинная череда официантов, и
она не уменьшается.

В другом конце кухни кондитер открывает один за другим холодильники,
обследует их содержимое, выбирает, захлопывает дверцы. Кондитеры из
главной примчались на выручку. В ход пущены все запасы сладкого. Все равно
не хватает - брошен клич, чтоб доставили еще из подвалов.

И вдруг среди этой спешки новое осложнение.

Весть пошла по цепочке: от официанта к распорядителю, от
распорядителя к старшему официанту и, наконец, дошла до Андре Лемье.

- Шеф, один джентльмен говорит, что не любит индейку. Спрашивает,
нельзя ли заменить на ростбиф с кровью?

Толпа взмокших поваров ответила дружным смехом.

Тем не менее, отметил про себя Питер, просьба была передана по всем
правилам, предусмотренным для таких случаев. Только шеф-повар мог
разрешить отклонение от стандартного меню.

- Ну что ж, скажить, что он получить свой ростбиф, - усмехнулся
Лемье, - только обслужить этот господин в последняя очередь.

Это тоже было давним правилом. Чтобы не портить отношений с
клиентами, в большинстве гостиниц заменяли одно блюдо другим, даже если
просимое блюдо стоило дороже заказанного. Но всякий раз, как и в данном
случае, привереду заставляли подождать, пока соседи по столу не приступят
к еде, а то - чего доброго - и другие последуют его примеру.

Наконец череда официантов у сервировочного стола начала убывать.
Большинство гостей, ужинавших в Большом бальном зале, включая опоздавших,
были обслужены. На кухне уже появились подносчики с тележками,
уставленными грязной посудой. По всему чувствовалось, что кризис миновал.
Выйдя из-за сервировочного стола, Андре Лемье вопросительно взглянул на
кондитера.

Тощий как спичка творец сладостей, который, судя по виду, едва ли
часто притрагивался к собственным произведениям, изобразил нолик из
указательного и большого пальцев.

- Все готово, шеф.

Андре Лемье, улыбаясь, подошел к Питеру.

- Похоже, мсье, как у вас говорят, мы забивать гол.

- По-моему, это слишком слабое сравнение. Я просто потрясен.

- То, что вы сейчас видеть, - хорошо. Только, - и молодой француз
передернул плечами, - это ведь часть работа. Не везде ведь так у нас
скажешь: хорошо. Извините, мсье. - И Лемье отошел.

На десерт было мороженое с каштанами и горящие вишни в коньяке.
Подают это всегда торжественно - свет в зале убавляют, и официанты вносят
пылающие подносы, высоко подняв их над головой.

Сейчас они как раз выстраивались перед служебным входом. Главный
кондитер с помощниками в последний раз проверял подносы. Достаточно
поднести огонь - и стоящее в центре блюдо запылает. Два повара ожидали
неподалеку с длинной зажженной свечой в руке.

Андре Лемье внимательно оглядел шеренгу.

У входа в Большой бальный зал стоял наготове, подняв руку, метрдотель
и только ждал сигнала от помощника шеф-повара.

Лемье кивнул, и метрдотель мгновенно опустил руку.

Повара со свечами устремились вдоль линии подносов, поджигая стоявшие
на них блюда. Обе половинки служебных дверей распахнули настежь и
закрепили в таком положении. В ту же минуту дежуривший у рубильника
электрик притушил свет. Оркестр заиграл глуше и вообще умолк. В большом
зале затих гул разговоров.

Внезапно луч прожектора прорезал пространство над головами гостей,
осветив выход с кухни. Тишина длилась еще секунду, потом грянули трубы.
Едва они смолкли, орган вместе с оркестром рванули во всю мощь "Когда
святые входят в рай". И в такт музыке в зале появилась шеренга официантов
с поднятыми пылающими подносами.

Питер Макдермотт, чтобы лучше видеть, вышел в зал. Огромное помещение
было набито так, что яблоку негде упасть.

"Когда святые, когда святые, когда святые входят в рай..." - играл
оркестр, а из кухни все шли и шли торжественным маршем официанты в ладно
скроенных синих униформах. Их, как и всех, захватил этот спектакль. Через
несколько минут многие из них вернутся в другой банкетный зал, где их ждет
обычная работа. А сейчас, над их головами, словно сигнальные огни, плыли в
полутьме пылающие подносы. "Когда святые, когда святые, когда святые
входят в рай", - гремел оркестр. В зале раздались аплодисменты, потом
ритмичная овация в такт музыке и марширующим вокруг зала официантам. Люди
"Сент-Грегори" и на этот раз с честью вышли из трудного испытания. Ни один
человек вне стен кухни и представить себе не мог, что считанные минуты
назад повара и их помощники находились в критическом положении - и они с
честью из него вышли. "Боже, я хочу быть там с ними, когда святые входят в
рай", - играл оркестр. Официанты подошли к столам, свет в зале загорелся,
и вновь вспыхнули аплодисменты и приветственные возгласы.

- На сегодня все, мсье, - сказал Андре Лемье, который снова стоял уже
рядом с Питером. - А то, может, выпьете коньячку? Тут у меня на кухне есть
небольшой запас.

- Нет, спасибо, - с улыбкой ответил Питер. - Представление было выше
всяких похвал. Поздравляю!

Он уже пошел было прочь, как вдруг сзади услышал:

- Спокойной ночи, мсье. Не забудьте, о чем мы говорили!

- О чем? - Питер в растерянности остановился.

- Да о "супере" - об отеле, который мы с вами, можем создать.

Питера это позабавило и снова навело на привычные мысли, и он
задумчиво стал пробираться между банкетными столиками к выходу.

Он уже почти дошел до дверей, как вдруг почувствовал: что-то не так.
И остановился, озираясь по сторонам, пытаясь понять, что не в порядке.
Внезапно до него дошло. Ведь доктор Ингрэм, вспыльчивый маленький
президент конгресса стоматологов, должен был председательствовать и на
банкете, одном из значительных событий конгресса. Но доктора не было видно
ни на председательском месте, ни где-либо еще у длинного стола, за которым
сидело руководство.

Несколько делегатов переходили от стола к столу, беседуя с друзьями,
расположившимися в разных концах зала. Какой-то человек со слуховым
аппаратом остановился возле Питера.

- Здорово закругляемся, правда?

- Несомненно. Надеюсь, вы остались довольны ужином.

- Да, это было совсем неплохо.

- Кстати, - поинтересовался Питер, - я искал доктора Ингрэма. И нигде
не вижу его.

- И не увидите. - Сказано это было жестким тоном. Собеседник
подозрительно уставился на Питера. - Вы из газеты?

- Нет, я работник отеля. Мы с доктором Ингрэмом встречались раза
два...

- Он подал в отставку. Сегодня днем. Если хотите знать мое мнение, он
вел себя как последний дурак.

Питер подавил удивление.

- Вы случайно не знаете, доктор все еще в отеле?

- Понятия не имею. - И человек со слуховым аппаратом пошел прочь.