Чтение 12–й страницы книги ~Колодцы предков~

а что выдумывает для оживления действия, было невозможно. Не раз я слышала
от нее просто кошмарные истории. Какого-то предка сожрали волки, вместе с
конями, санями и возницей, какую-то из прародительниц, кто-то купил у отца
за десять тысяч рублей золотом, какая-то графиня отравилась из-за нашего
прадеда, который не хотел на нее смотреть, внебрачные дети княжеского рода
плодились в нашей семье, как кролики весной, чтобы массово погибнуть на
баррикадах революции, и все увлеченно убивали друг друга. Люцину посещали
странные мысли, и в любую секунду Менюшко мог обрасти преданиями.

- Лучше сразу скажи, откуда ты все это знаешь, - потребовала я.

- Не знаю, откуда - не помню. Где-то услышала. Бабкины скандалы я
сама слышала, о тетке графине бабушка рассказывала, а Менюшко ко всему
этому здорово подходит. Он опять приехал вынюхивать...

- И ты действительно думаешь, что это тот же самый, который мчался по
полю до Первой Мировой?

- Дурочка, у Менюшко могли быть дети.

- Ага, и теперь вынюхивают дети?

- Вынюхивают. А почему бы и нет? Это даже подтверждает то, что
рассказывал дядя Антон. В старые времена люди делали разные странные вещи.
Наша семья могла забрать что-то у семьи Менюшко. Или получить что-то на
сохранение. Кого-то попутно заела совесть, и он начал передавать поручение
- это что-то вернуть...

Я кивнула головой. Да, подходило. Облизанный мог быть потомком
Менюшко и действительно приехать за чем-то своим. Это должно быть чем-то
стоящим, если в самом начале появился труп. Однако, какое отношение к
этому имеет моя прабабка? По словам отца Франека, сначала ей надо было
умереть, откуда следовало, что прабабка не соглашалась вернуть
награбленное. Прабабка умерла. Интересно, что стало с награбленным...

- Тереза лопнет от радости, - сказала я грустно. - Если окажется, что
наша семья действительно кого-то обжулила - совесть загрызет ее насмерть.
Она спать не сможет.

- Вернется домой нагая и босая, - добавила Люцина. - Надо снять с
книжки все деньги и закопать их в подвале, иначе она заставит отдать их
облизанному. Эх, черт, у меня же нет подвала. Знаешь, давай не будем ей
рассказывать, что у нас вышло с этим Менюшко.

Вскоре после полуночи подъехала патрульная машина милиции, которая
ехала по своим делам и немного отклонилась от маршрута, привлеченная
костром посреди дороги. Ничего лучшего я и придумать не могла. Вопрос
колеса решился за каких-то десять минут.

- Сама видишь, как я их люблю, - сказала я Люцине, отправляясь домой.

- Конечно, - ответила Люцина. - Симпатичные ребята. Специально
подождали приезжать, чтобы я вспомнила этого Менюшко...

Из-за воспоминаний Люцины к действию подключился Марек, блондин моей
мечты, который до сих пор упорно старался держаться в стороне. Он не
принимал участия в семейных обсуждениях, как огня избегал упоминания о
преступлении, ссылался на отсутствие времени, недомогания, неверие в
факты, глухоту и общую умственную недостаточность. Это меня страшно
раздражало, и я долго не могла понять, в чем дело, пока не удалось вырвать
из него правду.

- От твоих семейных проблем я чувствую себя идиотом, - раздраженно и
неохотно признался он. - Я надеялся, что на этот раз останусь в стороне.
Лучше чувствовать себя нормальным...

- Тоже мне, выдумал! - фыркнула я с состраданием. - В семье
преступление, а у тебя такие безжизненные надежды! Всегда во все
вмешиваешься, а именно теперь хочешь увильнуть - не вижу смысла и логики.
Займись этим, наконец, сам видишь, появляется все больше подробностей, и
никто ничего не понимает.

- Ты думаешь, я смогу что-то сделать? Поговорить с духом отца
Франека?

- Не знаю, возможно, и с духом. С кем говорить, не знаю. Поговори с
кем хочешь. Ты мог бы проверить, в чем дело с этим Менюшко.

- Это можно, надо попробовать...

- Ну так пробуй! Что стоишь?

Марек еще немного пытался оставаться в резерве, но быстро сломался.
Его добил отец, который специально пришел ко мне и категорически
потребовал его участия, пожаловавшись, что больше не выдержит. Для
обсуждения загадочного преступления мы выбираем как раз тот момент, когда
по телевизору начинается футбол, и окончательно отравляем ему жизнь.
Понятно, что пока дело не распутается, мы не успокоимся, поэтому придется
что-то делать. Отцу Марек сдался.

- Только на победу не настраивайся, - предостерегла я его, когда он
отправлялся в вояж в окрестности Лукова. - С тем же успехом этот Менюшко
может происходить из Колобжега. Что бы не случилось, за идеи Люцины я не
отвечаю.

- Ты тоже не настраивайся, я еду туда исключительно для развлечения.
Давненько я не был Лукове...

Я бы поехала с ним, но в моей машине треснул глушитель, и от рева
двигателя на лету падали птицы. С мастерской я договорилась только через
два дня. Марек, казалось, был этим очень доволен. Я подозревала, что он
исчезает с горизонта больше для отдыха от бесконечных разговоров, чем для
раскрытия тайн.

Он объявился через три дня, как раз когда я вернулась из мастерской с
новым глушителем. Как всегда элегантный, в костюмчике, белой рубашечке,
галстучке, свежий, как подснежник, с невинным выражением лица. Я сразу
поняла, что он что-то знает.

- Ну? - спросила я нетерпеливо.

В ответ он порылся в портфеле, нашел и вручил мне портрет молодого
человека в военной форме.

- Узнаешь?..

- Покойник! - вскрикнула я, пораженная. - Но, кажется, живой?..
Откуда это?

- Все равно, откуда. Знаешь, кто это?

- Как кто? Наша семейный покойник! Это убитый из Воли! И ты знаешь,
кто это?

Марек с удовлетворением рассматривал портрет, выдерживая эффектную
паузу.

- Кто это?!!! - заорала я.

- Представь себе, некто Станислав Менюшко...

Короткое мгновение меня преследовала мысль, что это тот человек,
который когда-то мчался по полю ржи. Теперь он убит, а вместе с ним ушла в
могилу и тайна. Я отбросила это дурацкое наваждение и поразилась тому
факту, что воспоминания Люцины оказались подлинными. Марек не захотел
больше говорить, пока не удостоверится, что покойника признают все
родственники.

До дома моей мамуси я доехала за рекордно короткое время - две минуты
и сорок секунд. Собравшаяся за ужином семья вынесла единодушное решение:

- Покойник, как живой! - засвидетельствовала Люцина. - Тьфу, я хотела
сказать наоборот - живой, как покойник...

- Здесь он выглядит получше, - благодушно призналась Тереза. - Если
бы мне показали такое фото, о нем можно было бы и поговорить.

- И его действительно зовут Менюшко? - удивилась моя мамуся.

- На самом деле, его звали Станислав Менюшко...

- Пожалуйста, не говорите, пока меня здесь нет, иначе вам придется
все повторять, - сказала Тереза, отправляясь на кухню за дополнительными
тарелками и приборами.

- А откуда милиция взяла это имя? - спросила я. - Ты случайно не
узнал?

Тереза остановилась на пороге.

- Да, узнал. Ваши адреса были записаны на обрывке конверта. С другой
стороны не было ничего, кроме фамилии Менюшко.

Тереза вернулась к столу.

- Будете есть руками и с пола, - сообщила она сердито. - Я никуда не
иду, никакого уважения от вас не дождешься. Хотела бы я знать, почему
милиция этого не выяснила!

- Я могу и руками, - пробормотала я, - а он говорит, что недавно
поел. Будем пить чай.

- Не знаю, не выяснили этого в милиции или только вам не сказали, -
одновременно ответил Марек. - До него было легко добраться при условии,
что знаешь где искать. Если бы Люцина рассказала милиции, откуда его
помнит...

- Ты думаешь, что милиция серьезно отнеслась бы к рассказу, как сорок
пять лет назад он носился по полю? - усомнилась я. - Или, что он из
Лукова, потому что прабабка устраивала прадеду скандалы?

- А он не из Лукова. Он из Голодомориц.

- Извини, откуда? - вдруг заинтересовалась Тереза.

- Из Голодомориц. Это такая деревушка под Луковым. Станислав Менюшко
был последним потомком семьи, которая жила там с незапамятных времен.
Перед уходом в армию он продал хозяйство, потом работал на местной МТС, а
потом куда-то пропал. О нем никто ничего не знает.

- Понятно, куда пропал, - промычала Люцина занятая обгладыванием
скелета громадного индюка, который стоял в блюде перед ней. - В наше
фамильное болото... Теперь уж я буду рассказывать милиции все, что
вспомню...

- Бедная милиция! - сочувственно вздохнула моя мамуся.

На кухне засвистел чайник.

- Старики помнят, что когда-то Менюшко были богаты, - таинственно
продолжал Марек. - Там ходят разные сплетни и легенды, будто давным-давно
у них был клад, только неизвестно, нашли они этот клад или спрятали, или
просто врали, или искали его. Хозяйством никто не занимался, и оно