Чтение 35–й страницы книги ~Колодцы предков~

бросаться, пока не надоест...

Наверняка, все было бы иначе, если бы кроме Марека и Ендрека на
сеновале не спал и отец. Он храпел как дьявол, заглушая все остальные
звуки.

Первым человеком, вышедшим утром из дома и решившим сходить за
коровник, чтобы посмотреть на колесо от трактора, была моя мамуся, гонимая
тоской по земляным работам. Моя мамуся не стала поднимать тревоги и никого
не разбудила. С непонятным спокойствием, она подождала, пока на пороге
дома не появится Франек, к которому она и обратила свои претензии:

- Ваше колесо от трактора ничего не закрывает, - упрекнула она. Как
вы его клали?

- Что? - спросил Франек, убежденный, что не расслышал, поскольку храп
с сеновала гремел по всему двору.

- Надо разбудить Янека, а то невозможно разговаривать, - сказала моя
мамуся погромче. - Колесо сдвинуто, ничего не прикрывает, а колодец
глубоко раскопан. Что все это значит?

Франек ошалело уставился на нее.

- О, господи - тихо сказал он и помчался за коровник, а моя мамуся
полезла на сеновал.

Когда мы с Терезой и тетей Ядей прибыли на место, там уже собрались
все родственники. Франек стоял над колодцем и чесал голову. Марек с
Ендреком присели над каменным цоколем и светили вниз фонариками.

- Кажется, труп, - произнес Ендрек. - На живого не похож, да и падал
высоко...

- Вечная память - произнесла Люцина.

- Не юродствуй! - нервно вскрикнула Тереза. - Может, это опять
какая-то скотина!

- Э-э-э, нет, - возразил Ендрек. - Человек. Руки и ноги видно.

Я заглянула в колодец. На дне глубокой ямы виднелась какая-то темная
куча. Если присмотреться, можно было различить человеческую фигуру,
лежащую в очень странной позе. Я была потрясена. Кто это может быть? -
удивилась Люцина, тоже заглянувшая в глубины колодца. При этом она
схватила меня за плечо и мы чуть было не грохнулись вниз. Всех, кто был в
документах, мы отсеяли. Кажется, какой-то совсем новый человек...

- Может, это облизанный Никсон? - оживилась моя мамуся.

- Может. По-моему, придется его оттуда доставать...

Тереза угрюмо молчала. Тетя Ядя, на всякий случай, дрожащими руками
сделала несколько снимков. Все задумались - когда это могло произойти.
Снятие страшно тяжелого колеса, преступление, сброс трупа...

- Как же ты ничего не услышал? - набросилась я на Марека. - Когда не
надо, то и кота на перине услышишь...

Марек был зол и расстроен.

- Иди в милицию, - приказал он мне. - Папа все заглушил. Было бы
здорово, если сразу приедет сержант Бельский. И немедленно возвращайся,
придется здесь посторожить.

Я еще не выехала со двора, а он уже без всякой жалости, расставил
родственников вокруг трех колодцев и развалин, категорически наказав ни
кого не пропускать через границу. По возвращении мне предстояло загородить
машиной проход возле коровника со стороны дороги. На этот раз сохранить
следы было просто необходимо.

В милиции я повела себя коварно и нагло. Сначала я позвонила Михалу
Ольшевскому и только после этого сообщила о новом преступлении.

- Опять свинья, или теперь баран? - по-деловому поинтересовался
дежурный.

- Нам кажется, что на этот раз человек, - грустно ответила я.

- Ну и ну, - пробормотал милиционер с невольным уважением. - Ну и
темпы у вас... Я всегда говорил, что с дачниками одни неприятности!

Я оставила его при исполнении служебных обязанностей, а сама
вернулась домой - закрывать проход за коровником.

По прибытию, милиция удалила всех с места преступления, очень
сдержанно поблагодарив нас за сохранение следов. Что ни говори, но упорно
разравниваемый моей мамусей песок оказал им большую услугу. Вместе с
властями остался только Марек, выступающий то ли в роли эксперта, то ли -
свидетеля. Он стал очень похож на сержанта Бельского - определить кто из
них в данный момент более зол было затруднительно...

Все происходящее у колодца мы наблюдали втроем - Михал Ольшевский,
Ендрек и я. Мы уселись на балку над коровами. Остальные родственники
метались внизу между буренками и слушали наши комментарии.

- Ползают на четвереньках, - докладывал Ендрек. - Так, будто что-то
вынюхивают... Что-то делают на земле...

- Регистрируют отпечатки ног, - дополнила я, - и сравнивают их со
снимками...

- С моими?.. - выкрикнула обрадованная тетя Ядя.

- И пальцев! - заорал Михал. - Они изучают отпечатки на колесе!

- Господи, там же есть и наши! - страдальчески застонал Франек.

- Какое тебе дело? Твои в самом низу, - утешила его Тереза.

- Ну! - подгоняла моя мамуся. - Говорите что-нибудь, я ничего не
вижу! Эта корова мне мешает! Отодвинься, Кунигунда!

- А если не видишь, то зачем туда лезла? - ругалась Люцина. -
Пропусти меня, я увижу!

Сразу над поилкой, между досками, была щель, высмотренная когда-то
Люциной. Через нее можно было увидеть небольшую часть места преступления.
Туда пропихивались все три сестры, поочередно приставляя лицо к поилке,
рядом с мордой непоколебимо спокойной коровы. Увиденные фрагменты лишь
усиливали их любопытство.

- Говорите же что-нибудь! - рассердилась Тереза. - Кунигунда на меня
плюнула!

- Ендрек, выгони коров, - машинально произнес Франек.

- Сейчас, - ответил с полки Ендрек. - Принялись за покойника.
Подставили лестницу. Один спускается...

- Бросили ему веревки! - выкрикнул Михал.

- А фотографии? - нервно допытывалась тетя Ядя. - Сначала должен
спуститься фотограф! Они должны сделать фотографии!

- Уже сделали. Сверху. Со вспышкой...

Извлечение трупа из колодца прошло четко, без затруднений. Из колодца
одновременно показались завернутый в тряпку покойник и живой милиционер,
поднимающийся по лестнице. Труп занял место на носилках, живой сотрудник
сообщил нечто, что вызвало заметное возбуждение всех присутствующих. Вся
следственная бригада начала одновременно протискиваться в колодец, Марек в
их числе. Фотограф разогнал сотрудников и сверкая вспышкой, опять принялся
фотографировать что-то внизу.

- Господи! Они что-то нашли!!! - заорал взволнованный Ендрек.

Михал Ольшевский наполовину потерял сознание. Он просунул голову
сквозь кровлю. Снаружи это должно было выглядеть довольно странно - голова
торчащая посреди крыши коровника. Он подпрыгивал на балке и издавал
какие-то восклицания в пространство, внутри мы их не слышали. Тереза
дергала меня за ногу, тетя Ядя стеная держалась за глаз, в который
неподдающаяся эмоциям корова попала хвостом. Моя мамуся и Люцина толкались
возле поилки, выглядело это так, будто они энергично поглощали ее
содержимое. Без всякого уважения к собственности Франека они пытались
разворотить щель между досками...

- Лезут в колодец! - кричал Ендрек. - Падают в кучу. О, господи,
свалится!.. Нет, поймали... Там на дне что-то есть!...

Вся следственная бригада поочередно спускалась в колодец, причем
каждый появлялся наверху с взволнованной рожей. Там лежало что-то
необыкновенное. Марек тоже спустился, выбрался, посмотрел на крышу
коровника и безнадежно махнул рукой. Михал Ольшевский стал пытаться
освободить голову.

- Может треснуть! - сообщила я родственникам. - Ничего не понимаю.
Всем то что лежит в колодце нравится, а Мареку - нет...

- У него всегда завышенные требования, - нетерпеливо объяснила моя
мамуся. - Пусть они это вынут, а вы нам расскажете!

Марек исчез из поля зрения. Я даже не обратила на это внимания,
занятая наблюдением за происходящим у колодца. До меня не сразу дошло, что
нас вызывают на место преступления. Те, кто был внизу, поспешили сразу, у
тех, кто был наверху, возникли некоторые трудности, особенно у Михала, у
которого застряла голова. Каким чудом он просунул ее в ту сторону,
осталось тайной, поскольку дыры едва хватало для шеи. Нам с Ендреком
пришлось прийти к нему на помощь, иначе бы он остался там навсегда.

Во дворе нас попросили опознать труп. Моя мамуся и Тереза
запротестовали с такой яростью, что их освободили от этой обязанности.
Франек, не сопротивляясь посмотрел и тут же остолбенел. Заинтригованная, я
посмотрела тоже и остолбенела не меньше.

На носилках, в виде трупа, лежал тот самый мужик бандитской
наружности, которого я видела на кладбище возле тачек. Гробовщик!.. С
таким трудом вычисленный убийца! Даже после смерти он смотрел
исподлобья...

По очереди остолбенели и перестали что-либо понимать и все остальные.
Со вчерашнего дня мысль о гробовщике, как преступнике, прочно укоренилась
в сознании, теперь мы не могли поверить, что он сам оказался жертвой. Как
это понимать, было неясно. Он так здорово подходил!...

- Что все это значит? - назойливо спрашивала Люцина. - Может, он
свалился туда случайно?

- Он был не один, - пробормотал Марек. - С каким-то человеком.

- Следующая жертва, защищаясь, его спихнула, - выдвинула я
предположение, пытаясь сохранить концепцию.

- А родственников и обвиняемых больше нет, - неуверенно заметила тетя
Ядя.