трудов в дитя вложено?
дровишки, корм для камина. К дровам Почуваев тож вожделел, оглаживал
аккуратные кладки поленьев, любуясь неповторимыми узорами спилов,
прикидывая возраст чурбаков, породу и без труда представляя дерево летней
порой, когда в шумливых листьях безмятежно порхали птахи. С природой
Почуваев ладил, общался накоротке, любил уединение хоть летних дней, хоть
зимних вечеров, когда никто не крикнет, не нарушит восторг души, не
озадачит нелепым суждением, не выведет из равновесия окриком. Так
случилось, природу боготворил, людей - будто они и не природа вовсе - не
жаловал. Губители люди, все как один, так подсказывал Почуваеву прожитый
опыт. Губители. Каждый свое кромсает, кто себя губит, кто ближнего, кто и
себя и ближнего, и все-все вокруг, будто из огнемета поливают.
непокой в круглой крепкой голове на короткой шее, не восторгали Почуваева
ожидаемые гости, да и вообще хоть какие бы не вознамерились нагрянуть - не
нравились; однако разве всласть всю жизнь проживешь? Почуваев давно
зарубил на носу: любое неприятное, суетное, нервнодеятельное отливается в
конце деньгой, а денежки он привечал. Весь окоем его банок, дачных угодий,
бани, липового цвета, собранного для сушки на чердаке, яблонь, аккуратно
подвязанных и укутанных в ожидании лютых зимних холодов, весь Почуваев
зависел единственно от денег. Да и у других тож, понимал отставник, да и
что другие? Раз Бога нет, о других размышлять дурость сплошная и ничего
более.
участок земли в проплешинах прошлогодней травы и увидел тюльпаны наяву,
прямо среди снегов, ясно, невидаль, а Почуваев зрит натурально, хоть
трогай, а еще говорят, у солдафонов воображение хромает, ого-го-го, еще
как взмывает, и у каждого, только всяк свое воображает. Вернулся в погреб,
распечатал крохотную, почитай, майонезную банку, вытянул патиссон,
разрезал на дольки одна в одну и употребил с виноватым видом, будто
извиняясь перед маринованным овощем за вторжение и поруху.
выметенным метлой мясным прилавком и отбыл в нижние пространства, где
девки из молочного отдела гуляли то ли новоселье, то ли удачный аборт, то
ли черт его знает что - Мишке без разницы, но девок обижать не хотелось,
и, спускаясь, Мишка уже обмозговал горсть анекдотцев, как раз по зубам
приглашающим. Мишка в продмаге Пачкуна числился аристократом, и даже дон
Агильяр с Мишкой считался, держал себя в руках, зная, что связи мясника
обширны и ветвятся в самых различных областях.
потрепал розоволиких молочниц, всплеснул руками, глянув на снедь, и сразу
зарядил общество пахучей историей. Девки хохотали до слез, подливали
Мишке, и Шурф прикладывался к выпивке, едва глотая, скорее мочил усы, лишь
бы не обидеть высокое собрание. Девки с возмущением пересказывали, как
обнаглевшие покупатели пялятся на весы, как не устраивает их толщина
оберточной бумаги, как за пятак готовы перегрызть глотку. Мишка кивал,
разделяя возмущение, впрочем блюл и свою устоявшуюся репутацию
справедливца и пытался прояснить позицию покупателей, коих обстоятельства
загнали в самый угол, исхода откуда не предвидится: и, конечно, если б всю
страну поставить за прилавки, тогда б люди жили всласть - мы-то, подмигнул
Шурф, знаем, но трудность державы как раз в том и состоит, что людей
больше, чем мест в торговле, и выходило, что девки в белых халатах, и
Мишка, и Наташка Дрын, и сам дон Агильяр - люди особые, меченные судьбой.
облаках, но поднялся тактично, где-то в середине празднеств, чтоб дать
девкам перемолоть накипевшее без чужого уха - могли его опасаться, все ж
особа приближенная к трону, и отбыл в разрубочную к Володьке Ремизу
согласовать обед.
компактных дисков и теперь менял пластиночный парк на си-ди.
кассетами, неподдельно возмущался, - в Штатах сейчас новый альбом с одной
пластинкой восемь гринов, а си-ди тридцать. Сечешь разницу? Все... с
помощью лазера наворачивают борозды, - Армстронг ткнул в металлический
диск. Ремиз изучал полированный круг платинового отсвета и готовил себя к
великому перелому цен.
каменному полу.
человек интеллигентный, ты тоже ...; он предложил, ты, ..., можешь не
брать. Мальчики, в какой стране нам довелось родиться!
молодец Мишка. - Свежак! Джордж Майкл - раз, "Деф Леппард" из Шеффилда -
два...
ножи из Шеффилда, а бабка толк в жизни знала, до переворота выпало пожить.
деньги, обратился к Шурфу:
зев кожаной сумки музыкального жучилы.
пропал.
сделаешь ради души разлюбезной. Духовность, брат, сейчас в цене, идет не
хуже свиных отбивных.
Армстронг перебрал в оценках. - А ну-ка я тебя посажу на общегражданский
паек!
выдали пустяковость устрашения. Угроза возымела действие. Армстронг
отступил на шаг к стене, в немой мольбе приложил сомкнутые ладошки к
груди. Все трое рассмеялись.
Агильяром: Пачкун по причинам малопонятным терпеть не мог спекулянта.
Ремиз полагал, что из-за неряшливого вида, Шурф допускал, что из-за
прыщей; Пачкун проникся брезгливостью к Армстронгу, не желая, чтоб тот
дотрагивался до продуктов - вдруг по воле случая кусок мяса к столу дона
Агильяра попадет клейменый нечистой лапой спекуля.
терпеливо ждал: нельзя вторгаться во внутренний мир человека, только что
отслюнявившего пятихатник в оплату своих придурей, грех не дать такому
человеку миг-другой насладиться приобретенным.
клиента.
обычно мрачный Ремиз пытается шутить, даже ерничать, свидетельствовало,
что Володька возбужден, не без грусти расстается с деньгами, что делало
его в глазах Шурфа обыкновенным человеком, реагирующим на невзгоды жизни,
как все, и потому достойным сострадания, как все.
для меня наяривает. Кайф... Тащусь...
приобретение Вовки. Ремиз надел дубленку, нацепил очки в тонкой оправе,
хотя зрел, как ястреб, нахлобучил твидовую шляпу с тонкими полями -
президент "Дженерал моторс", да и только. Шурф влез в исполосованную
молниями, утыканную замками кожаную куртку, и разрубочная опустела.
громоздился Почуваев, через два стула от него развалился, широко раскинув
ноги, Васька Помреж, вообще мужчины угнездились ближе к сцене,
женщины-сторожа, немногочисленные - не жаловала слабый пол Фердуева -
жались по стенам или в дальних рядах.
бесстрастным голосом перечисляла прегрешения последних недель.
Ивановна застилает бельем, застиранным до дыр. У нас что нет фондов на
развитие? Жадностью случившееся объясняю. Учтите! - Присутствующие понуро
молчали. Раздавленная Пуксо мелко и часто дышала, как дворовый пес в жару.
- В институте истории уборщицы устроили свару из-за пустых бутылок. У нас
разве не отлажено, что кому причитается и по какой цене. Кто вводит
новации, ярит уборщиц, нарушает договоренности? - Взгляды уперлись в
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Смит Кордвейнер
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Шилова Юлия