было и как явственно проступило сквозь толщу времени. Глаза женщины
раскрылись, сухие, в красных ободках от недосыпа и долгих месяцев
застарелой хвори. - И все же... Вы не изменились...
показалось Реброву? Если люди идут на сотрудничество, а тем более на
службу органам, тонкие движения души отмирают, становятся не нужными или
сохраняются для маскировки, для усыпления не слишком искушенных врагов:
смотри какой я! понимающий, тонкий, сострадающий, вовсе не такой, каким ты
ожидал меня увидеть.
вы возвращаете документы проводок партийной валюты или... в общем, я
сказал все... думайте!
Ребров не предполагал раньше, что органы, полюбившие в последние
десятилетия удобства и покой, трудятся и по воскресным дням.
Ястржембская поправила выбившуюся прядь.
Ребров.
Реброва и обе поняли, что оттуда! из далекого лагерного далека: только
одну сломали, другую не смогли... Подполковник кивнул. Хозяйка исчезла,
через минуту принесла чай... Грубинский оттаял при виде любимого пойла,
потянулся к стакану с густо коричневым содержимым.
сопровождающие, один из них обвел Ребровых отсутствующим взглядом и,
никого не опасаясь, доложил:
посмотрел на ее сына:
договориться... видит Бог, я хотел... - подполковник не договорил,
машинально вырвал лист календаря с 18 августа, пробежал текст на обороте,
спрятал листок в карман, сказал сопровождающим, - на память! - одним махом
допил чай, кивнул на Реброва. - Уведите!..
шляхтических родов...
руки сына за спину и выволокли. Из глубины коридора смотрели слезящиеся
глаза на веки вечные перепуганного человеческого существа - хозяйки
явочной квартиры в центре города.
семь, в семь включила "Эхо Москвы", перебросила рычажок на магнитоле,
вывезенной из Парижа. Ей нравились ребята, вещающие с таким неприкрытым
вызовом властям. В ее молодости такие или сидели, или смирно шушукались по
углам, или уезжали, оболганные, оплеванные, часто пройдя высшую школу
многолетней травли.
мальчики из по-настоящему хороших семей, и поэтому секретарша Мастодонта
любила слушать их голоса и представлять как они выглядят... и как раз по
голосу, более других, ее привлекал Сергей Корзун, который и заговорил
сейчас...
слегка пьян или шибко - в лучших традициях самой Марь Палны - перегулял.
Голос ведущего явственно дрожал и сообщал страшные вещи...
стране принял на себя комитет с непроизносимым названием и вошли в него
зловещие персоны.
ведущему. - Ребята, вы известные ерники! Это шутка? Признайтесь! Никто не
осудит... такая тягомотная жизнь... решили развлечь народ... ну
признайтесь...
перепадами модуляций давал оценку документу, привезенному на радиостанцию,
как видно, еще до семи утра. Марь Пална лучше многих представляла, кто и
как развозит такие документы.
как некстати вылупился из змеиного яйца этот комитет. Положение Реброва
стократно усугублялось, и сейчас, на больничной койке Мастодонт тоже
выслушивал обращение комитета.
и понимал: Ребров в смертельной опасности... и если раньше шансов на
спасение было немного, то теперь их не стало вовсе...
будто на яву, увидела, как в неприспособленную для вещания комнатенку
вошли люди, в штатском и перекрыли тракт, ведущий к передатчику. Как ей
хотелось ворваться на станцию, затопать ногами, заорать хотя бы так: "Эй!
Вы знаете с кем я сплю? А, не знаете! Тем хуже! Вас в порошок сотрут... я
только позвоню... только..." Однако Марь Пална не была столь наивна, чтобы
и в самом деле верить в свои возможности... к тому же, Сановник отъехал в
Швейцарию и жаловаться - чего бы она никогда не сделала! - было попросту
не кому.
ответил... и тут она вспомнила, что Седой еще раньше записал дату ее
вызова в Лефортово и обещал увидеться не позднее как сегодня!
удивление быстро поймала такси... Ехали по кольцу. У Зубовской и ближе к
МИДу стояли танки в пятнах защитной окраски. Таких здоровенных махин Марь
Пална никогда не видела. Люди и внимания не обращали на танки, будто
видели их каждый день и не по одному разу...
от сиюминутной жизни. Марь Пална попросила притормозить сразу же за
двухэтажным рестораном "Глазурь". Обошла пять желтокоричневых
бронированных гробов, удивилась какие длинные стволы у башенных орудий.
Командир танковой группы, прижался спиной к гусеницам и, как мальчик
шевеля губами, вел пальцем по обычной - груды в каждом киоске -
туристической карте Москвы.
красивых женщин особые привилегии - заглянула в цветное переплетение улиц,
увидела голубой извив Москва-реки и... рассмеялась.
военных городках "звезды" не водятся.
Марь Пална.
поверит, что он запросто общался... может иностранка, просто говорит
хорошо? - с такой, с такой... танкист окончательно сомлел под огненным
взором женщины и доверительно сообщил:
на всякий пожарный, уточнил, - вы, часом, не иностранка?
Пална, враз отметая подозрение в инородстве, - и это вы... по этим
картам?.. военная операция?.. - И снова расхохоталась.
так быстро.
где зоопарк... где выставка... где культурный парк по-над речкою.
немало военной техники...
не соврал, подселил громилу в камеру упрямца, то ли давно чесавшиеся руки
комитетчиков распустились по случаю воцарения классово близких вождей?
запекшейся крови, рассечена нижняя губа.
"цеху":
переменится... - Восторг рвался из груди Грубинского, хозяин кабинета
воззрился на подследственного. - Я предупреждал... по-хорошему... не
захотел, сукин сын, охамели от свободы... задохнулись.
ее вызвали.
Отвечайте, пожалуйста, да или нет, - предупредительно попросил
дознаватель.
знаете, председатель комитета не раз обращал внимание, что западные
спецслужбы значительно активизировали свою деятельность... есть группы
влияния... есть агенты влияния - красноречивый взгляд на избитого, - есть
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Кервуд Оливер Дж.
Шилова Юлия