к женщине! Она заслужила, чтобы ее перекинули через колено и хорошенько
вздули! Я найду ее! - бросил он Нофрет. - Я ее найду и приведу обратно -
если только Родро ее не захватил и не отдал на забаву своим воинам!
добираться до Театра Варахатары вниз по течению, как сможете. У этих двух
женщин там должны быть друзья.
которых Фезий не желал слушать - слова раскаяния, мольбы, попытки отдавать
царственные приказы. Фезий понимал только, что жизнь его вновь резко
повернула свое течение - и на сей раз из-за этой рыжей девчонки,
принцессы-ведьмы. И все-таки, все-таки он не чувствовал против нее такого
гнева, как мог бы ожидать. Его гнев был скорее направлен против слепых сил,
загнавших его в эту нелегкую ситуацию.
их безапелляционная манера речи, будто едва оброненного приказания будет
достаточно, чтобы оно тотчас же было с восторгом исполнено. Это выражение
ленивого превосходства, эти хрустальные голоса, которые они могли применять
с потрясающим эффектом - да, то были отменные образчики вырождающегося
общества с точки зрения колоброда вроде Фезия Безземельного.
тряхнул огромной головой и прорычал глубочайшим голосом:
рыцарственность в наши дни?
обиженным, потом заявил:
принцесса нуждается в защите...
значит для тебя... Ну ладно, ладно. Но если ты приплетешься ко мне обратно с
волочащимися кишками и отрубленной головой, не говори потом, будто я тебя не
предупреждал!
брюхом..." Он схватил весло и всадил его в уключину. "...с дурацкой башкой,
болающейся на ниточке..." Он с силой опустил весло в воду. "...повешенный,
колесованный и четвертованный - и будет ждать, что я поплюю на обрубки и
склею их вместе..." Гахнетт налег на весло со своей стороны и барка
устремилась вниз по течению. Все, что оставалось Фезию, это оседлать
Достопочтенного Владыку Восхода и взлететь в темноту. Он чувствовал себя
за-мерзшим, крошечным и дрожащим. Оффа обернулся к нему с ругательством и
крикнул, рявкнул:
Восход величественно пробивался сквозь нисходящие потоки. Навязчивая идея,
что он отыщет Лаи в замке Парнассон, гнала Фезия вперед. Возможно, то было
лишь зыбкое предположение, но ее заряды должны были находиться там, где
собираются воины. Ветер ворошил Фезию волосы, собирал в длинные складки
кожаные одежды, облекавшие его бочкообразное туловище и короткие ноги и
заострял мысли. Небо над головой Фезия отпылало красным сиянием и начало
понемногу приобретать жемчужный оттенок по мере того, как восходящее солнце
затеняло резкие цвета. Серо-стальные и коричневатые облака громоздились на
горизонте, словно обрезанные понизу бритвой. Внизу раскинулись сытые,
богатые и прославленные земли, пронизанные пыльными дорогами, все до одной
ведущими к городу и замку Парнассон.
свои длинные шеи над мерно цокающими шестерками больших подушкообразных лап.
Их раздутые тела были нагружены товарами, хозяевам которых оставался
последний переход, чтобы попасть в город. Фезий смотрел вниз. Он услышал
хлопанье грифовых крыльев и поднял взгляд как раз вовремя, чтобы отчаянно
дернуть за поводья, привязанные к клыкам Восхода, отворачивая от летящего на
них дротика. На Фезия налетали три всадника, крылья их грифов мелькали - они
маневрировали в воздухе, стремясь выбрать лучшую позицию для убийства. Воины
были одеты в легкие кольчуги, как и большая часть наемной солдатни,
служившей палану Родро - лишь его рыцари были достаточно богаты, чтобы
позволить себе пластинчатые доспехи, - но тем не менее меч Фезия, истинный
клинок-Миротворец, был против них до нелепого бесполезен. Для воздушных
поединков требовалось длинное оружие. Еще один дротик просвистел мимо его
головы. Другой воин спикировал, размахивая восьмифутовым клинком, неуклюжим
в неумелых руках, однако смертоносным, когда его удару помогали разгон и
ветер. Он легко мог поразить человека что в тело, что в голову, а то и
заставить их распрощаться навеки. Фезий не стал вынимать меча из ножен. Он
лишь покрепче стиснул коленями узкую переднюю часть клинообразного туловища
Восхода - гриф тут же поджал когтистые лапы, а крылья его чаще замелькали
мимо фезиевых пяток. Фезий извлек из вьючной корзины и развернул трехфутовые
веревки, соединенные крестообразно, с прикрепленными на концах свинцовыми
шарами. Фезий один раз крутнул над головой оружие и швырнул его с небрежной
точностью. Свинцовые шары разлетелись в стороны. Веревки разошлись и
врезались в атакующего грифа. Четыре свинцовых шара захлестнули грифу
крылья. Огромный зверь начал падать, свистя и храпя от ужаса. Воин до самой
земли оставался в седле, привязанный к нему сбруей, но свой восьмифутовый
меч незадолго до удара уронил.
продолжить метание дротиков. Двигаясь яростно, но плавно, почти изящно,
Фезий выхватил кинжал и метнул его, словно молнию. Воин завалился в седле на
спину, кинжал по рукоять зарылся в его лицо. Дротик выпал из его руки.
Восхода. Огромный гриф отреагировал и поднялся выше. Фезий взмахнул рукой и
его противник пригнулся, стараясь укрыться от Фезия за телом своего грифа.
Фезий засмеялся и погнал Восхода вверх и в сторону. Драгоценные секунды были
упущены. Последний воин направил своего зверя прочь и Фезий хрипло
рассмеялся, представив себе, как его противник рассказывает командиру, что
явился за подкреплением. Сражение и убийство сами по себе всегда
представлялись Фезию идиотским времяпрепровождением. И все-таки, Восход
отлично помог ему в схватке. Степень смышлености грифов различалась в
зависимости от их породы и племени, а боевой гриф с высокопарной кличкой -
все хорошие боевые грифы, имели клички, включающие слово "достопочтенный"
или "величественный" - был, пожалуй, самым умным из известных человеку
животных, за возможным исключением призового кофрея, и к тому же редким, как
ведро снега в жаркий день. Фезию приходилось слышать поэтические истории о
летающих скакунах, как правило, гигантских птицах, которые оставались в
неволе свирепыми и лишь наполовину прирученными и при малейшем удобном
случае клевали, терзали и убивали своих хозяев, так что лишь необыкновенная
ловкость и мастерство в полете спасали их седоков от немедленной гибели.
Такие истории лишь забавляли воинов и рыцарей, которым самим приходилось
летать в бой на грифах. Если человек не доверяет абсолютно своему грифу,
если нет между ними полнейшего согласия и взаимной симпатии - тогда крылатый
зверь в бою бесполезен. Необходимые в воздущном поединке сложные эволюции,
быстрые решения, беглые оценки - все это зависело от полноты сотрудничества
между человеком и грифом. Если бы Восход не отреагировал, когда Фезий
коснулся его, тогда он, Фезий, разбился бы о землю вместо того воина. Любые
истории о полуприрученных, не говоря уж про полуобученных, чудовищах
воздушные воители вознаграждали лишь взрывами смеха, когда бродячие
сказители среди лагерных костров пытались снискать с их помощью интерес, а
заодно злато-серебро. На подлете к городу Фезий осмотрелся окрест. Множество
грифов вилось в воздухе на всех уровнях, но теперь он вполне мог сойти за
одного из здешних всадников, полуприкрыв лицо одеждой.
заботой об уходе за грифами - предпочтение отдавалось стойлам для ванок.
Грифы обыкновенно находили постой в замках и во дворцах, устраивая себе
гнезда на боевых и привратных башнях. Их бесформенные гнездилища свешивались
по бокам укреплений, словно раздутые чересседельные сумки.
пятачку за раздутым трактиром в переулочке, знакомом ему по прошлым
посещениям. Горожане не всегда так уж хорошо ладили с обитателями замка.
Фезий частенько способствовал этим неладам, ухмыляясь при этом своей
дьявольской ухмылкой.
узкими спиральными лестницами, ниже уровня воды в близлежащей речке, так что
влага сочилась и стекала грязными каплями по крошащимся камням, протачивая
ложбинки в просевших плитах пола, на предпоследнем подземном этаже замка
находилась, как и подобает ей быть в настоящем замке, комната пыток.
могло бы затошнить. Для такого же человека, как Фезий, многим обязанного
собственной любви к оружию и доспехам, но в то же время понимающего, что
насилие само по себе более, чем бессмысленно - для такого человека мысль о
пытках оказывалась сдобрена горькой иронией. Мучения, пережитые во имя
великой цели, ради исполнения клятвы - это уже достаточно плохо. Но мучения,
которым ты подвергаешься в мрачной комнате пыток собственного сознания - это
дело рук дьявола.
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Соломатина Татьяна
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Шилова Юлия