Эдгар Берроуз

Тарзан и город золота

Переводчики Анисимов В., Владимирова И.

OCR, Spellcheck: Максим Пономарев aka MacX

ГЛАВА I

Стояла середина сентября. Сезон дождей, неустанно льющихся с июня на
всем протяжении африканского континента от Тигра и Амхары с юга и Гойама,
Шоа и Каффы с севера, подходил к концу. Дожди прекратились, но реки вышли из
берегов, а земля была влажной и мягкой.

По дорогам в поисках одиноких путников, караванов или селений рыскали
разбойники-шифты. Эти бандиты, объявленные вне закона, за голову каждого из
которых была обещана приличная сумма, обычно отсиживались в своих крепостях
в неприступных горах Каффы. Но вот сейчас они вышли на охоту. Глухой топот
их неподкованных лошадей нарушал ночную тишину, но это не внушало им
тревоги: слишком силен был страх у местных жителей попасться бандитам на
глаза.

Однако они не были одиноки в своих поисках. В том же направлении, но
немного впереди них охотящийся зверь выслеживал свою жертву. Его чуткие
ноздри не могли уловить запах человека, так как ветер дул от него по
направлению к разбойникам, а острый слух охотника напрасно напрягался:
рыхлая, мягкая земля поглощала топот копыт.

Этот охотник своим обликом вовсе не походил на хищного зверя, однако
его внешность еще в меньшей степени указывала на его истинное происхождение
английского лорда.

Этим странным существом был Тарзан из племени обезьян.

Он привык утолять свой голод исключительно за счет охоты, причем
охотился в своих излюбленных местах. Уже два дня как Тарзан был голоден --
два дня без малейшей передышки шел дождь. Сейчас его внимание привлек
олененок, который пил воду из заросшего тростником и кустарником ручья.
Тарзан, осторожно ползя по траве, старался занять удобное положение, чтобы
пустить стрелу или бросить копье. Он потерял на какое-то время присущую ему
бдительность, и Уша-ветер, переносящий запахи и звуки, -- пронес их мимо
чутких ноздрей и ушей Тарзана. Он не почувствовал, как недалеко от него
группа всадников осадила коней и с неотрывным вниманием следила за ним.

Не подозревая о грозящей ему опасности, Тарзан с величайшей
осторожностью тихо подкрадывался к своей жертве.

Между тем разбойники-шифты покинули небольшую возвышенность, откуда
молча наблюдали за ним, и двинулись в его сторону, выставив вперед копья и
длинноствольные мушкеты. Они были явно озадачены его своеобразным обликом --
никогда прежде им не случалось видеть большого белого человека, подобного
этому, -- но больше, чем любопытство, ими владела жажда убийства.

Время от времени олененок пытливо оглядывался по сторонам, и тогда
Тарзан замирал, словно статуя. Вдруг взгляд животного скользнул по фигуре
человека-обезьяны и задержался на мгновение. Затем олененок подпрыгнул и
скрылся. Тарзан чисто инстинктивно оглянулся -- он был уверен, что не он был
причиной бегства оленя, а кто-то позади него, кого обнаружили острые глаза
Уаппи. И действительно, полдюжины всадников направлялись в его сторону. Ему
было ясно, что это шифты, враги более жестокие и кровожадные, чем лев Нума.

Когда они поняли, что обнаружены, то пустили лошадей в галоп, пытаясь
окружить его. При этом они размахивали оружием и дико кричали. Однако они не
открывали огонь, вероятно желая повергнуть его на землю и растоптать или
пронзить его тело своими стрелами и копьями. А быть может, они надеялись
вкусить варварское удовольствие охоты на человека.

Но Тарзан и не думал спасаться бегством, хотя, безусловно, ему были
известны все возможные пути спасения от любого врага. Он отлично понимал,
что от вооруженных людей убежать невозможно. И потому он решил сражаться до
тех пор, пока не представится счастливый случай для бегства.

Высокий, прекрасно сложенный, с фигурой скорее Аполлона, чем Геркулеса,
в набедренной повязке из львиной шкуры, он походил на мифического лесного
бога. Колчан со стрелами и небольшое копье за спиной, на бедре -- охотничий
нож, доставшийся ему от отца, да лук в левой руке -- таковым было его
оружие.

Подобно молнии Ара, Тарзан, в мгновение ока определив надвигающуюся на
него опасность, стремительно вскочил на ноги и мгновенно натянул свой лук.

Коротким, но мощным был лук человека-обезьяны, его стрелы легко
проходили сквозь толстую кожу диких животных. Ни одному цивилизованному
человеку не удалось бы натянуть его тетиву.

Прямо в сердце одного из бандитов угодила первая стрела, и он, вскинув
руки над головой, свалился с седла. Четыре другие стрелы, посланные Тарзаном
с молниеносной быстротой, нашли свою цель. Еще один разбойник упал с лошади
замертво, трое других были ранены.

Прошло всего несколько мгновений, и вот уже Тарзан стоит окруженный
уцелевшими бандитами. Правда, трое раненых гораздо более обеспокоены тем,
чтобы извлечь из тела пущенные в них стрелы, но другой, целый и невредимый,
воспользовавшись моментом, направил свое копье прямо в широкую грудь
великана.

Отступать было некуда. Сзади Тарзана стояли всадники. И тут на помощь
человеку-обезьяне пришли присущие ему ловкость, проворство и сила. Сорвав
свой лук, который он после выстрела повесил на шею, Тарзан ударом отвел
вражеское копье и, схватив бандита за руку, мигом очутился на спине лошади
позади него.

Раздался сдавленный крик человека, затем охотничий нож вонзился под
левую лопатку. И вот уже мертвое тело летит вниз. Перепуганная лошадь с
развевающимися поводьями помчалась прямо в реку. Погони не последовало:
слишком ослаблены ранениями были бандиты. Вслед Тарзану раздался лишь
одинокий выстрел.

Как только лошадь вошла в реку, оказавшуюся глубокой и полноводной,
Тарзан заметил в нескольких ярдах вниз по течению очертания крокодила.
Лошадь, обезумев от страха при виде Джимлы-крокодила, тотчас же повернула
вверх против течения. Тарзан, взяв в руки копье, попытался направить лошадь
к противоположному берегу.

Между тем страшные челюсти Джимлы уже щелкали близ хвоста лошади, как
вдруг прозвучал выстрел. Это был выстрел раненого шифта, посланный вдогонку
Тарзану. Одновременно с выстрелом скрылся в воде и смертельно раненный
крокодил.

Спустя несколько секунд лошадь со своим седоком достигла
противоположного берега и ступила на сушу. Теперь она вновь стала послушна
воле всадника. Тарзан развернул ее и послал стрелу на другой берег в группу
бандитов. Стрела достигла цели и угодила в того раненого разбойника, который
невольно помог Тарзану, сразив своим выстрелом крокодила.

Сопровождаемый звуками беспорядочной стрельбы, Тарзан пустил лишь
галопом по направлению к ближайшему лесу и вскоре скрылся там от своих
преследователей.

ГЛАВА II

Оказавшись в лесу, Тарзан, не слезая с лошади, уцепился за свисавшую
большую толстую ветку, дав лошади свободу идти своим путем. Сам он был
крайне раздосадован: шифты вспугнули его ужин. То, что они собирались убить
его, волновало его гораздо меньше, чем то, что его охота была испорчена.
Теперь он вынужден снова заняться поисками пищи, но когда утолит голод,
непременно вернется к интересовавшему его делу разбойников-шифтов.

Вскоре охота Тарзана увенчалась успехом, и он насытился.
Удовлетворенный, он лежал на развилке дорог и обдумывал все связанное с
делом шифтов. Если банда уходит, то это отлично, но если они решили
расположиться здесь на постоянное жительство, то это, безусловно, помешает
ему появляться в том месте. Так что надо будет узнать характер, количество и
место расположения врагов. Да и никак нельзя позволить им избежать наказания
за все, что они ему причинили.

Вернувшись назад, Тарзан переправился через реку и пошел по тропе, по
которой ушли шифты. Дорога шла через холмистую местность, то поднимаясь, то
опускаясь, и вела в узкую долину, заросшую тропическим лесом, через который
протекала извилистая река.

Короткие экваториальные сумерки быстро сгущались, уступая место ночной
темноте. В лесу и на холмах начиналась ночная жизнь, доносилось рычание
вышедшего на охоту льва. Струи теплого воздуха, поднимавшиеся из долины к
холмам, донесли до чутких ноздрей Тарзана запахи человеческой стоянки. Он
вскинул голову и издал боевой клич -- Тарзан из племени обезьян начинал свою
охоту.

Мрак ночи полностью скрывал его полную величия фигуру. Он был весь
внимание: его чуткие ноздри трепетали при легчайшем дуновении ветра, а уши
ловили даже малейшие звуки.

По мере продвижения вперед запахи человеческого лагеря становились
отчетливее, но вместе с тем все явственнее становилось низкое урчание царя
зверей. Однако это не беспокоило Тарзана: он знал, что лев Нума охотится с
подветренной стороны и вряд ли догадывается о его присутствии.

Тарзан высчитал расстояние, которое отделяло его от льва в долине, и
расстояние между ним и лесом, и решил, что он достигнет леса раньше, чем их
пути пересекутся. Сегодня у него была особого рода охота -- на человека --
заклятого врага живых существ.

Интересно, что Тарзан о себе думал менее всего как о человеке, он вовсе
не испытывал особой гордости по этому поводу. Его психология гораздо более
походила на психологию дикого зверя, чем человека. Главной целью его
действий было удовольствие, радость. Поэтому люди с их страстным желанием
приобрести то одно благо, то другое вызывали у него презрение. Он видел
алчность, трусость, жестокость, эгоизм людей и понял, что, несмотря на
интеллектуальное превосходство человека над зверем, тот уступает жителю леса
в главном -- умении получать радость от жизни.

Итак, приближаясь к стоянке людей, Тарзан совершенно не испытывал