Чтение 23–й страницы книги ~Тарзан и сокровища Опара~

сознавал преимуществ, которые давал ему этот наряд. Он совершенно не
воспользовался им и, вместо того, чтобы смело и спокойно приблизиться к
часовым, предпочитал ползком подкрадываться к ним сзади. Таглат подошел к
углу хижины и оглянулся. Часовые были всего в нескольких шагах от него, но
он не хотел подвергать себя воздействию ненавистных ему мечущих гром и
молнию палок, с которыми так хорошо умели обращаться Тармангани. Он найдет
более верный способ нападения.

Таглат пожалел, что поблизости не было дерева, с которого он мог бы
спрыгнуть прямо на часового; но хотя дерева и не было, воспоминание о нем
навело животное на новую мысль. Края крыши приходились над самыми головами
часовых, и оттуда он мог прыгнуть на них, никем не замеченный. Одного
движения могучих челюстей будет достаточно, чтобы прикончить одного из
стражников прежде, чем другой успеет спохватиться, что на них нападают. А
там уже нетрудно будет справиться и с ним.

Таглат отошел на несколько шагов от задней стены, набрался сил,
разбежался и высоко подпрыгнул. Ноги его попали на крышу над самой стеной
хижины. Крыша, поддерживаемая снизу стеной, в течение нескольких мгновений
выдерживала тяжесть звериного тела; но, когда Таглат шагнул вперед,
соломенная кровля осела и раздвинулась, и Таглат полетел вниз во
внутренность хижины. Часовые, услышав треск кровельных жердей, вскочили и
бросились в хижину. Джэн Клейтон тщетно пыталась отодвинуться в сторону;
огромная туша грохнулась на пол так близко от нее, что одна нога наступила
ей на платье.

Обезьяна, почувствовав ее движение, нагнулась к ней и одной рукой мощно
подняла ее. Бурнус прикрывал ее волосатое тело, и Джэн Клейтон подумала, что
ее обхватила человеческая рука. Радостная надежда наполнила ее сердце,
которое до сих пор было погружено в бездну отчаяния: Джэн Клейтон была
уверена, что она в руках спасителя.

Часовые были уже в хижине, но стояли в нерешительности, не зная, кто
был виновником этого треска, и боясь двинуться вперед. Их глаза, не
привыкшие к темноте, не могли ничего разобрать, и они не слышали ни единого
звука, потому что обезьяна не шевелилась, ожидая их нападения. Но видя, что
те не приближались, и сообразив, что с ношей на руках он не может вступить в
бой, Таглат решил одним напором прорваться на свободу. Нагнув голову, он
устремился прямо на часовых, загораживавших дверь. Могучий толчок его плеч
повалил их на пол, и, прежде чем они успели встать на ноги, обезьяна была
уже далеко и во мраке ночи неслась к отдаленному краю деревни.

Сила и быстрота ее спасителя удивили Джэн Клейтон. Неужели Тарзан не
был убит пулей араба? Кто во всех джунглях кроме него мог с такой легкостью
поднять взрослую женщину? Она произнесла его имя. Ответа не последовало. Но
Джэн Клейтон все же надеялась.

Одним огромным прыжком он очутился на частоколе, повис там на одно
мгновение и спрыгнул на землю по ту сторону забора. Теперь Джэн была почти
уверена в том, что она находится в объятиях своего мужа, а когда обезьяна
влезла на дерево и по веткам понеслась в джунгли, как это много раз
проделывал Тарзан, она даже перестала сомневаться.

Приблизительно в версте от лагеря разбойников, на освещенной луной
прогалине, ее спаситель остановился и бросил ее на землю. Резкость его
движения удивила Джэн, но она все же была убеждена, что это был Тарзан. Она
снова позвала его по имени. Но в этот момент обезьяна, стесненная
непривычной человеческой одеждой, сорвала с себя бурнус -- и глазам
пораженной ужасом женщины представились страшное лицо и волосатая фигура
гигантской человекообразной обезьяны.

Вопль ужаса вырвался из груди Джэн Клейтон, и она лишилась сознания.
Из-за ближайших кустов лев Нума голодными глазами смотрел на них и
облизывался.

Тарзан обыскал всю палатку Ахмет-Зека. Он раскидал постель и разбросал
по полу содержимое всех мешков и ящиков, находившихся в палатке. Ни один
предмет не ускользнул от его зорких глаз. Он перевернул вверх дном всю
палатку, но сумочки с красивыми камешками все-таки не нашел.

Убедившись, что его сокровища здесь нет, Тарзан решил вернуться к самке
и завладеть ею прежде, чем продолжать свои дальнейшие поиски.

Приказав Чолку следовать за ним, он вышел из палатки тем же путем,
которым вошел, и, совершенно открыто пройдя через всю деревню, направился к
хижине, в которой была заключена Джэн Клейтон.

Ему бросилось в глаза, что Таглата здесь нет. А между тем Таглат должен
был ждать его около палатки. Но, знакомый с капризами и непостоянством
обезьян, Тарзан не придал этому большого значения. Пока Таглат не мешал его
планам, Тарзану было безразлично, где он прятался.

Когда Тарзан приблизился к хижине, он заметил у ее дверей толпу народа.
Люди казались очень возбужденными, и Тарзан, опасаясь, что Чолк, несмотря на
его костюм, будет узнан, велел ему уйти в конец деревни и там подождать.

Чокл заковылял к частоколу, стараясь держаться в тени, а Тарзан смело
подошел к взволнованной толпе. Торопясь узнать, в чем дело, он смешался с
толпой чернокожих и арабов, и совершенно упустил из виду, что только у него
одного были копье, лук и стрелы, и что этим он должен был навлечь на себя
подозрение.

Работая плечами, он протолкался сквозь толпу и был уже у самых дверей.
Но в эту минуту один из арабов опустил руку на его плечо.

-- А это кто такой? -- спросил он и одновременно откинул капюшон с лица
Тарзана.

Тарзан из племени обезьян никогда в своей дикой жизни не имел
обыкновения вступать в рассуждения с врагом. Врожденный инстинкт
самосохранения признает различные приемы и уловки, но словопрение не входит
в этот реестр. Поэтому Тарзан и сейчас не стал понапрасну убеждать арабов в
том, что не был волком в овечьей шкуре. Вместо этого он схватил своего
обличителя за горло и, размахивая им из стороны в сторону, разогнал
ощетинившуюся на него толпу.

Действуя арабом, как оружием, Тарзан расчистил себе дорогу к дверям и
через секунду был уже в хижине. Беглый осмотр убедил его в том, что хижина
пуста. Но до носа его дошел запах следов Таглата. Глухое, зловещее рычание
сорвалось с губ Тарзана. Услыхав это ворчание, люди, напиравшие к дверям,
чтобы схватить дерзкого пришельца, отступили назад. Они переглядывались,
перепуганные и озадаченные. В хижину вошел человек, а сейчас они своими
собственными ушами слышали в ней рычание дикого зверя. Что бы это могло
быть? Может быть, лев или леопард забрался туда, незамеченный часовыми?

Тарзан увидел в потолке отверстие, через которое провалился Таглат. Он
понял, что обезьяна либо вошла, либо вышла через отверстие, и, в то время
как арабы замешкались, не решаясь войти в хижину, Тарзан подпрыгнул,
ухватился одной рукой за верхний край стены, вылез на крышу и спрыгнул на
землю у задней стены.

Наконец арабы набрались храбрости и решились войти в хижину;
предварительно они даже дали несколько ружейных залпов сквозь стены. Но
хижина была пуста. А в это время Тарзан на краю деревни искал Чолка, но
обезьяна исчезла бесследно.

Лишенный своей самки, покинутый изменником-товарищем, не раздобыв
никаких сведений относительно местонахождения своей сумочки, Тарзан перелез
через забор и скрылся во мраке джунглей. Он был сердит и печален.

Приходилось временно отказаться от дальнейших поисков сумочки. Было бы
безумием вернуться в лагерь арабов, когда он весь поднят на ноги. Во время
своего бегства из деревни Тарзан потерял следы Таглата и теперь кружил по
лесу, стараясь снова напасть на них.

Чолк долго оставался на своем посту. Но крики и выстрелы арабов нагнали
на него безумный страх: обезьяны страшно боятся гремящих палок Тармангани.
Он в ужасе перелез через забор, изодрав при этом на клочки свой бурнус, и
пустился бежать в чащу джунглей, ворча и бранясь всю дорогу.

Тарзан быстро продвигался в глубь джунглей в поисках следов Таглата. На
небольшой освещенной луной просеке большая обезьяна склонилась над
бесчувственным телом женщины -- той самой, которую Тарзан искал. Зверь
разрывал веревки, опутывавшие руки и ноги женщины, нетерпеливо дергая и
грызя их.

Тарзан шел несколько правее просеки и не мог их увидеть, но ветер дул
от них к нему и доносил до него их запахи.

Еще момент -- и Джэн Клейтон была бы спасена, хотя Нума, лев, уже
готовился к нападению. Но судьба, и без того неумолимо жестокая, на этот раз
превзошла себя: ветер на несколько минут изменил свое направление, и запах,
который должен был бы привести Тарзана к его жене, был отнесен в
противоположную сторону.

Тарзан прошел в пятидесяти шагах от того места, где разыгрывалась
ужасная трагедия, и Джэн Клейтон была оставлена во власти обезьяны.

XVIII

БОРЬБА ЗА ЗОЛОТО

Было уже утро, Тарзан должен был сознаться, что и в выслеживании
Таглата ему на этот раз не повезло. Но Тарзан не отчаивался: он, конечно,
найдет Таглата, только это будет, вероятно, не так скоро, как он думал. Он
поест, поспит, а потом снова отправится в путь. Джунгли велики, но также
велики и ловкость и хитрость Тарзана. Таглат мог уйти очень далеко, но
Тарзан все же найдет его, хотя бы ему пришлось обыскать каждое дерево в
дремучем лесу.

Размышляя таким образом, человек-обезьяна выслеживал оленя Бару, чтобы
убить его и съесть. В течение получаса Тарзан шел по его следам по тропинке,
утоптанной копытами животных. Вдруг, к его удивлению, олень показался
впереди его в конце узкой дорожки. Он с бешеной скоростью бежал назад прямо
на охотника.

Тарзан одним прыжком отскочил в сторону и спрятался в густой зелени,
так что несчастная жертва и не заметила врага. Подпустив к себе животное на
некоторое расстояние, Тарзан взобрался на нижнюю ветку развесистого дерева и
притаился в густой листве, как "дикий, хищный зверь, поджидающий добычу.

Тарзан не знал, что так безумно напугало оленя: может быть это был лев
Нума, или пантера Шита. Но это мало интересовало человека-обезьяну; он был