Чтение 35–й страницы книги ~Тарзан и сокровища Опара~

Она видела, как мускулистое тело вскочило на спину льва. Она видела,
как лев был с силой отшвырнут в сторону в самый тот момент, когда он был уже
почти на ней.

Тарзан, ее Тарзан был жив! Крик невыразимой радости сорвался с ее губ и
замер, когда она увидела, что ее муж был совершенно беззащитен и что лев,
оправившись от удара, повернулся к Тарзану, чтобы отомстить.

У ног человека-обезьяны лежало разряженное ружье убитого абиссинца;
изуродованное тело последнего лежало на том месте, где его оставил Нума.
Быстрый взгляд, искавший на земле какое-нибудь орудие для защиты, заметил
винтовку, и, когда лев поднялся на задние лапы, чтобы схватить дерзкое
существо, осмелившееся поставить свою ничтожную силу между Нумой и его
добычей, тяжелое ружье с шумом прорезало воздух и раскололось на широкой
голове.

Не как обыкновенный смертный нанес удар Тарзан из племени обезьян, а с
безумной яростью, как дикий зверь со стальными мускулами, развитыми лазаньем
по деревьям.

Расколовшийся ствол ружья вошел глубоко в расколотый череп, и тяжелое
железное дуло согнулось под острым углом.

В тот момент, когда лев бездыханный упал на землю, Джэн Клейтон
бросилась в объятия мужа. На короткий миг он прижал дорогое существо к своей
могучей груди, но потом вспомнил об угрожающих им опасностях. Со всех сторон
львы бросались на новые жертвы. Метавшиеся лошади угрожали растоптать их.
Пули оставшихся еще в живых абиссинцев жужжали над самыми их головами.

Оставаться здесь дольше -- значило погибнуть. Тарзан схватил свою Джэн
и поднял ее к себе на плечо. Абиссинцы видели, как голый гигант соскочил с
дерева в лагерь, и теперь с удивлением смотрели, как он снова вскочил на
дерево и исчез так же неожиданно, как и появился, унося с собой их пленницу.

Они слишком были заняты самозащитой, чтобы пытаться остановить его; и
они не хотели тратить драгоценных пуль, которые в следующий момент могли
пригодиться, чтобы предотвратить нападение дикого врага. И Тарзан
беспрепятственно скрылся, унося с собой Джэн. И еще долго до них доносился
шум бойни, пока наконец разрозненные звуки не замерли в отдалении.

С сердцем, переполненным радостью, Тарзан направлялся со своей
драгоценной ношей к тому месту, где он оставил Верпера.

Он был так счастлив, что решил простить бельгийца и даже помочь ему
скрыться от преследующих его властей. Но когда он пришел к этому месту,
Верпера там не оказалось. Тарзан несколько раз выкликал его имя, но ответа
не последовало.

Убедившись, что человек умышленно скрылся от него, Джон Клейтон решил,
что он вовсе не обязан подвергать свою жену дальнейшим опасностям в поисках
бельгийца.

-- Своим бегством он признал свою вину, Джэн, -- сказал он. -- Мы
предоставим его участи, которую он сам себе уготовил.

Словно возвращающиеся домой голубки, они направились к месту, где
некогда был их счастливый дом, а теперь царило опустошение и разорение. Но
скоро все это будет восстановлено покорными черными руками преданных вазири.

Их путь лежал мимо деревни Ахмет-Зека, и они увидели на ее месте
обгоревшие и дымящиеся остатки частокола и хижин, немых свидетелей гневной
мести могучего врага.

-- Это дело вазири! -- воскликнул Тарзан.

-- Да благословит их бог! -- проговорила Джэн.

-- Они должно быть недалеко впереди нас, -- сказал Тарзан. -- Там
Басули, а с ним и другие. Золото пропало, пропали сокровища Опара, Джэн. Но
мы имеем друг друга и вазири. Нам остались любовь, преданность и дружба. Что
значат золото и драгоценности по сравнению с этим!

-- Если бы только был жив Мугамби, -- отвечала она, -- он и другие
смельчаки, положившие свою жизнь за меня!

Молча, охваченные радостью и тихой печалью, подвигались они вперед
сквозь знакомые джунгли. Под вечер до ушей Тарзана долетел слабый звук
отдаленных голосов.

-- Мы приближаемся к вазири, Джэн, -- сказал он. -- Я слышу их голоса
впереди нас. Они, вероятно, сделали привал на ночь.

Через полчаса они подошли к толпе черных воинов, которых Басули созвал
на войну против разбойников. С ними были женщины их племени, которых они
нашли в деревне Ахмет-Зека. Посреди толпы рядом с Басули стояла высокая
черная фигура, бросавшаяся в глаза даже среди великанов-Вазири. Это был
Мугамби, которого Джэн Клейтон считала умершим под обгоревшими развалинами
ее дома.

О, что это была за встреча! До поздней ночи пляски, песни и смех будили
звонкое эхо темного леса. Вновь соединившиеся друзья без конца рассказывали
друг другу о своих приключениях, своих битвах с дикими зверями и дикими
людьми, и заря уже занималась, когда Басули в сотый раз описывал, как он с
кучкой своих воинов наблюдал за битвой абиссинцев и разбойников, и как после
того, когда разбойники бежали, они вылезли из тростников и унесли с собой
драгоценные слитки, чтобы запрятать их в таком месте, где никогда не
обнаружит их глаз никакого разбойника. Из их отдельных воспоминаний о
бельгийце выяснилась истина относительно предательства Альберта Верпера. И
только одна леди Грейсток нашла в нем кое-что достойное похвалы, но и ей
самой трудно было связать его многочисленные гнусные поступки с единственным
примером чести и благородства.

-- Глубоко в сердце каждого человека заложено зерно справедливости, --
сказал Тарзан. -- Твое доверие больше даже, чем твоя беспомощность,
пробудили на мгновение заснувшую совесть этого падшего человека. Этим одним
поступком он искупил все.

***

Прошло несколько месяцев. С помощью золота Опара верные вазири
восстановили разрушенные поместья Грейстоков. Жизнь обширной африканской
фермы вошла в свое русло и потекла тихо и мирно, как до прихода Верпера и
араба. Забыты были горе и невзгоды прошлого.

Впервые после долгих месяцев труда лорд Грейсток разрешил себе
маленькое развлечение. Была устроена большая охота для того, чтобы преданные
им труженики могли отпраздновать окончание своей работы.

Охота оказалась очень удачной, и через десять дней тяжело нагруженные
охотники повернули обратно и направились к равнине Вазири.

Лорд и леди Грейсток с Мугамби и Басули ехали впереди колонны, смеясь и
разговаривая между собой с той дружеской фамильярностью и свободой, которыми
общность интересов связывает честных и умных людей каких бы то ни было рас и
племен.

Вдруг лошадь Джэн Клейтон испуганно попятилась от какого-то предмета,
спрятанного в траве лесной поляны. Зоркий глаз Тарзана искал объяснение
испуга лошади.

-- Что это? -- воскликнул он, соскакивая с седла. Через минуту все
четверо окружили кучку человеческих

костей и череп, лежавшие в траве.

Тарзан нагнулся и поднял кожаную сумочку, которая

лежала между обглоданными костями. Крик удивления

сорвался с его губ, когда он прощупал маленькие круглые

предметы внутри ее.

-- Сокровища Опара! -- воскликнул он, высоко поднимая сумочку. -- А вот
это -- все, что осталось от Верпера! И он указал на кости у своих ног,
Мугамби засмеялся.

-- Взгляни-ка внутрь, Бвана, -- проговорил он, -- и ты увидишь, каковы
сокровища Опара. Ты увидишь, за что бельгиец положил свою жизнь.

И чернокожий рассмеялся еще громче.

-- Чему ты смеешься? -- спросил Тарзан.

-- Я наполнил сумочку бельгийца речными камешками, прежде чем убежал из
лагеря абиссинцев. Я оставил бельгийцу простые камни и взял с собой то, что
он украл у тебя. Открой сумочку -- и ты увидишь.

Тарзан распутал ремешок, завязывавший сумочку, и насыпал горсточку
камешков к себе на ладонь. Глаза Мугамби широко раскрылись от удивления, а
Джэн Клейтон громко вскрикнула от восторга, когда из порыжевшей, истасканной
сумочки посыпались блестящие, ярко сверкающие камешки.

-- Сокровища Опара! -- воскликнул Тарзан. -- Но как попали они снова к
Верперу?

Никто не мог ответить на этот вопрос, потому что Чолк и Верпер были
мертвы, а кроме них никто этого не знал.

-- Бедняга! -- проговорил человек-обезьяна, вскакивая в седло. -- Даже
после смерти он вернул мне потерянное. Пусть же его грехи покоятся вместе с
его костями!