соседней крыше. Он заметил отверстия в каждой крыше, видимо, служившие
входом в помещение сверху. Он решил попробовать спуститься на улицу через
какой-нибудь люк. Подкравшись к ближайшему отверстию, Тарзан склонился над
темным провалом, прислушиваясь, не доносятся ли какие-нибудь звуки из нижних
помещений. Тарзан ничего не услышал и не почуял присутствия живых существ
поблизости. Без промедления человек-обезьяна скользнул вниз.
тусклом свете факела, проникающего с улицы через маленькие окошки, Тарзан
оглядел помещение. Убедившись, что здесь никого нет, он отыскал лестницу,
ведущую в нижний этаж, -- он нашел ее в темном коридоре за дверью, где
виднелся узкий пролет каменных ступеней, спускавшихся к выходу. Удача
благоприятствовала ему, и вскоре он оказался на улице, не столкнувшись ни с
кем из обитателей дома.
проследил продвижение двух европейцев до самых городских ворот. Его умение
ориентироваться позволяло ему с большой точностью определять направление
движения.
стене, вдоль которой он смог бы пройти к воротам, замеченным им из леса.
Понимая, что надежда на успех заключалась в смелости проведенной операции,
он направился к ближайшему факелу на перекрестке, не пытаясь скрываться в
тени галереи, вполне резонно полагая, что никакого особого внимания к себе
он не привлечет, так как ничем не отличался от других пешеходов. И
действительно, редкие прохожие шли мимо, не задерживая на нем взгляда.
Тарзан почти дошел до ближайшего перекрестка, когда заметил группу мужчин,
одетых, как и он, в желтые туники. Они шли прямо на него, и человек-обезьяна
понял, что через несколько минут встреча станет неизбежной как раз на
перекрестке двух улиц, освещенном факелом. Вначале он решил твердо идти
вперед и при случае вступить в схватку, но вовремя вспомнил о девушке,
возможно, беззащитной узнице, надеющейся только на его помощь. Это заставило
его изменить решение. Он уже вышел на освещенный участок, и приближающиеся
воины были в нескольких ярдах, когда Тарзан вдруг наклонился и притворился,
будто поправляет ремни своих сандалий. Он не был уверен, что завязал ремни
так, как это было принято. Солдаты вплотную подошли к склонившемуся Тарзану,
но, как и предыдущие прохожие, не обратили на него никакого внимания.
Выждав, пока они пройдут мимо, человек-обезьяна свернул направо в боковую
улицу.
она была лучше освещена, поэтому Тарзану пришлось пробираться, держась тени
галерей. Наконец, улица немного выровнялась, и вдруг при свете ближайшего
факела Тарзан увидел силуэт льва, двигавшегося ему навстречу.
внимания, как впрочем и он на нее. Через мгновение маленький ребенок побежал
вслед за женщиной и так близко от хищника, что тот вынужден был сделать шаг
в сторону, чтобы избежать столкновения. Человек-обезьяна усмехнулся и быстро
перешел на другую сторону улицы, так как его тонкое обоняние подсказало, что
когда лев будет проходить мимо, легкий ветерок, отраженный от стен
противоположных зданий, будет дуть ото льва к нему. В противном случае
незнакомый запах мог дойти до чутких ноздрей зверя, а Тарзан был достаточно
мудр, чтобы понять, что если можно обмануть глаза и уши Нумы, обмануть его
обоняние невозможно, он сразу почует незнакомый запах, отличающийся от
запаха других обитателей города. Лев распознает в нем чужого, и,
следовательно, врага, а у Тарзана не было времени на схватку, пусть даже и с
домашним львом. Уловка удалась, и Нума прошел мимо, бросив лишь на него
косой взгляд.
предполагал, начиналась улица, ведущая от городских ворот, но вдруг на
перекрестке его ноздри уловили запах девушки. Из мешанины других запахов
человек-обезьяна выхватил знакомый запах Берты Кирчер, а чуть позже и
лейтенанта Олдуика. Тарзан пошел по следу, постоянно проверяя, не сбился ли
он с пути. Поэтому на каждом перекрестке он проявлял повышенное внимание к
ремням своих сандалий, наклоняясь и приближая свои ноздри как можно ближе к
земле.
он, как и они, замечал изменения в архитектуре. Освещение становилось все
лучше и лучше, количество факелов увеличивалось, теперь они находились не
только на перекрестках, но тянулись вдоль улицы. Людей стало намного больше.
Магазины были открыты и освещены, так как дневная жара уступила место
приятной ночной прохладе. Увеличилось и количество львов, свободно бродящих
по городу.
Сначала его чуть не сбил с ног человек, бегущий что есть мочи и орущий во
все горло, затем он едва не споткнулся о женщину, ползущую на четвереньках в
тени одной из аркад. Сперва человек-обезьяна подумал, что она что-то ищет в
пыли, но, приблизившись, убедился, что она ничего не потеряла, а просто
решила передвигаться таким вот способом. В другом квартале он увидел, как на
крыше соседнего здания дерутся двое. Один извернулся и толкнул своего
противника, тот рухнул вниз и остался неподвижно лежать на пыльной дороге.
Из груди победителя раздался дикий крик торжества, разнесшийся эхом по
городу, потом он ни с того ни с сего бросился с крыши вниз головой. Из
густой тени дверного проема вышел лев и направился к двум изуродованным
трупам, лежащим рядом. Тарзан подумал, что запах крови возбудит хищника, но
зверь лишь обнюхал трупы и еще дымившуюся кровь, а затем улегся между
мертвецами.
привлекла фигура человека, старательно спускавшегося с крыши здания.
Тарзаном овладело любопытство.
львами, не имея никакой возможности защищаться при его ослабленном
состоянии, его охватил панический страх. К горлу подступила тошнота, перед
глазами поплыло, и израненное тело осело на землю. Прильнув к решетке, он не
осмеливался повернуть головы.
обнаружил, что лежит в прохладной постели на белоснежном белье в светлой
комнате. В открытое окно залетал теплый летний ветерок из фруктового сада,
где под тяжестью плодов гнулись ветки, а среди цветов со щенком играл
маленький ребенок.
тяжелые воспоминания вмиг улетучились, наступило состояние полного покоя.
Затем рука стала как будто жестче, горячей и влажной. Лейтенант открыл глаза
и уперся взглядом в морду огромного льва.
отчаянным храбрецом. Однако когда он понял, что все это ему привиделось, а
на самом деле он продолжает лежать подле решетки, а стоящий над ним лев
лижет ему лицо, глаза его наполнились слезами безысходного отчаяния.
затем решил, что лучше умереть, чем сойти с ума от напряжения. Тогда он
поднялся, держась за решетку. Лев зарычал и, потеряв вдруг к нему всякий
интерес, отошел. Остальные львы лежали в тени деревьев, кроме двух или трех,
ходивших взад-вперед по двору. Этих-то лейтенант опасался больше других, но
львы проходили мимо, видимо, привычные к присутствию человека.
лейтенант приободрился. Появился шанс на спасение. Но для этого предстояло
миновать дремлющих львов.
решительно плечи и осторожно двинулся вперед. Ему наперерез бросился лев,
обнюхал, зарычал, однако лейтенант не сбавил шаг.
круто изменилось -- хищник отвернулся и, рыча, удалился. До дерева
оставалось всего несколько шагов, но путь к спасению преграждал спящий лев.
Переход по двору настолько измотал лейтенанта, что он стал сомневаться,
сможет ли вообще взобраться по стволу. Оставалась последняя возможность --
залезть на нижнюю ветку, а оттуда перебраться к стволу. Но чтобы дотянуться
до ветки, ему предстояло перешагнуть через льва. Затаив дыхание, он поставил
между раскинутыми лапами зверя сначала одну ногу, затем другую. Лев не
шелохнулся.
подпрыгнув, оказался на нижней ветке и взобрался наверх. От движения в
ветвях хищник проснулся, взглянул вверх и тут же снова погрузился в глубокий
сон. Гарольд Олдуик едва не огорчился из-за проявленной львами пассивности
-- он-то знал, что идет на смертельный риск, а оказалось, что зря нервничал.
насколько он мог судить со своего наблюдательного пункта, и он двинулся
вперед по толстой, прочной ветке. Особой ловкости не потребовалось, и спустя
минуту, перевалившись через подоконник, лейтенант оказался в комнате. Он
очутился в просторном помещении, выстланном коврами грубой ручной работы.
Обстановка напоминала ту, что он видел в комнате, где его разлучили с Бертой
Кирчер. В углу, судя по всему, располагался альков, прикрытый тяжелыми
занавесями. Рядом с альковом виднелась дверь -- единственный выход из
комнаты.
ночной темноты, лейтенант принялся осматривать комнату и первым делом
направился к двери. Неожиданно альковные занавеси раздвинулись, и в комнату
вступила женщина.
подчеркивали грациозность ее фигуры. Однако лицо девушки было лицом