во прахе и стенал, заглянув в глаза пустому ничто.
настолько полное, что оно стало присутствием. Абстрактная
иллюзия, ставшая вещественной реальностью. Кулл пошатывался,
слепой, оглушенный, немой, почти потерявший сознание под
напором космических сил, сокрушающих его душу, тело и разум.
Скрытый змеящимися щупальцами, звук гонга вновь начал замирать.
Но Кулл не прекращал ударов. Его измученный мозг раскалывался,
но он уперся ногой в порог и мощно рванулся вперед. Он ощущал
сопротивление твари, подобно волне плотного огня, более
горячего, чем пламя, и более леденящего, чем лед. И все же он
продолжал рваться вперед и чувствовал, что она уступает.
Уступает...
смерти, гоня Молчание пред собой. Каждый шаг был вопящей,
демонической пыткой. Каждый фут был разверзающимся Адом. Из
последних сил, ни на миг не прекращая бить в гонг, Кулл теснил
врага, и на лбу его проступала кровь и капала с лица.
головокружением после Молчания, вторгнувшегося в их мозг.
Остолбенев, смотрели они на дверь, где их царь вел свой
смертный бой за Вселенную. Брул слепо полз вперед, таща за
собой свой меч. Он все еще был оглушен, и его вел лишь слепой
инстинкт, принуждавший его следовать за царем, даже если бы
этот путь вел в Ад.
становится все слабее и слабее, ощущая, как оно уменьшается.
Теперь звук гонга был слышен вновь, и он рос и рос. Он заполнял
залу, землю, небеса. Молчание отступало перед ним, и когда оно
сгустилось до предела, оно приобрело жуткий облик, который Кулл
узрел, и все же не мог рассмотреть. Его руки онемели, но
последним усилием он участил свои удары. Теперь Молчание
забилось в темный угол и съеживалось. Ну, последний удар! Все
звуки Вселенной слились в одном ревущем, вопящем, потрясающем,
всеобъемлющем взрыве звука! Гонг разлетелся на мириады звенящих
осколков. И Молчание возопило!
1. "Мои песни -- что гвозди для царского гроба!"
рта придавал ему весьма зловещее выражение. Люди, слушавшие его
с горящими глазами, кивнули. Их было четверо. Первый -- толстый
коротышка с робким выражением лица, безвольным ртом и бегающими
глазами. Второй был волосатым великаном, хмурым и простоватым.
Третий, высокий и гибкий мужчина в одежде шута, поблескивал
ярко-голубыми глазами, в которых горел огонек безумия, а
четвертым был коренастый карлик,невероятно широкоплечий и
длиннорукий.
нарушена -- Клятвой Клинка и Пламени! О, я конечно верю вам. И
все же будет лучше, если у нас появится уверенность друг в
друге. Я заметил, что иные из нас дрогнули.
коротышка. -- В любом случае ты лишь отверженный изгнанник, за
голову которого назначена награда. Выиграть ты можешь все, а
терять тебе нечего. В то время, как нам...
больше. -- ответил отверженный невозмутимо. -- Вы призвали меня
из моего горного убежища, дабы помочь вам свергнуть царя. Я
обдумал замыслы, расставил силки, наживил приманку и готов
прикончить добычу. Но я должен быть уверен в вашей поддержке.
Поклянетесь ли вы?
безумными глазами.-- Да, мы принесем клятву на рассвете, а
вечером свергнем царя! "О, громы колесниц и шелест крыл
стервятников!"
рассмеялся Ардион. -- Время для клинков, а не для стихов.
воскликнул певец, взмахнув длинным тонким кинжалом. -- Слуги,
принесите сюда свечу! Я первым принесу клятву!
свечу и Ридондо проколол себе запястье так, что пошла кровь.
Один за другим остальные четверо последовали его примеру, держа
свои порезанные запястья так, чтобы кровь не капала с них.
Затем, соединив руки кругом над зажженной свечой, они повернули
их так, чтобы кровь начала капать на пламя. Пока свеча шипела и
трещала, они повторяли слова клятвы:
молчать о ней. И клятва эта нерушима.
вскричал певец.
великан.
коротышка слегка дрожащим фальцетом.
рубиновыми каплями.
Ардион, отпуская руки своих сообщников. Он глядел на них с
тщательно скрываемым презрением. Изгнанник знал, что можно
нарушить любую клятву, даже "нерушимую". Но он знал также и то,
что Каанууб, кому он доверял меньше всего, был суеверен. Не
было смысла пренебрегать любой предосторожностью, пусть даже
столь мелкой, как эта.
сегодня, ибо уже светает, Брул, Убивающий Копьем, правая рука
царя, отправляется в Грондар вместе с Ка-ну, посланником
пиктов. Их сопровождает эскорт из пиктов и изрядное число Алых
Убийц, царских телохранителей.
план, Ардион, но выполнил его я. У меня есть родственник,
занимающий высокий пост в совете Грондара, и ему было нетрудно
убедить царя Грондара потребовать присутствия Ка-ну. Ну и само
собой, поскольку Кулл чтит Ка-ну превыше всех остальных, он
дает ему соответствующее сопровождение.
уговорить одного из начальников Алой Стражи. Этот человек
уберет своих людей от царской опочивальни сегодня вечером,
перед самой полуночью под предлогом выяснения источника
какого-нибудь подозрительного шума, или чего-либо в этом роде.
Всяких придворных тоже удалят. А мы будем ждать, мы пятеро и
шестнадцать моих отчаянных головорезов, которых я призвал сюда
с гор, и которые сейчас скрываются в разных местах по всему
городу. Двадцать один против одного...
побледнел. Ридондо взмахнул кулаком и воскликнул звенящим
голосом:
золотыми струнами! Падение тирана, смерть деспота -- какую
песню я сложу!
на него с сомнением, все, кроме Ардиона, опустившего голову,
чтобы скрыть усмешку. Затем изгнанник внезапно поднялся со
своего места.
делом, ни взглядом не выдайте того, что у вас на уме, -- он
задумчиво поглядел на Каанууба. -- Владетель, твое бледное лицо
подведет тебя. Если ты встретишься с Куллом и он посмотрит тебе
в глаза своими серыми льдинками, ты упадешь в обморок. Уезжай в
свое деревенское имение и жди, пока мы не пошлем за тобой.
Четверых для этого дела достаточно.
неразборчиво бормоча. Остальные кивнули отверженному и отбыли.
позвал раба и появился хмурый человек с шрамом на плече от
клейма, которым метят воров.
беря поднесенную ему чашу. -- И дам народу Валузии возможность
насытить свои глаза лицезрением моей особы. Уже целые месяцы с
тех самых пор, когда Мятежная Четверка призвала меня с моих
гор, я прячусь подобно крысе. Живу под носом у моих врагов,
таюсь от дневного света, пробираюсь по ночам, замаскированным,
Никитин Юрий
Маркелов Олег
Доценко Виктор
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Посняков Андрей