шагом направившись в сторону парадного входа и увлекая за собой толпу
заинте--ресованных служителей бога, к которой присоединились и двое
чернорясных бдителей, он начал свой рассказ:
много преданий. В королевствах чуть ли не в обычай вошло, что на каждые
шесть царствований страна получает одного героя, одного мерзавца, одного
дурака и трех королей так себе - ни то ни сё. Форимар как раз и был дурак; а
следующим дураком, к слову сказать, стал его правнучатый племянник Филомен
Доброхот.
него скуку смертную. Его мало заботили право и судопроизводство, еще меньше
торговля и финансы, а уж о войне да вооружении и говорить нечего.
отвращение к войне! - вскричал наместник. - Все бы люди зажили в мире и
смогли бы себя посвятить добродетельной жизни и молитвам истинному богу.
одним махом заставить отказаться от войны? Особливо таких драчунов и
заговорщиков, как новарцы? Ведь ежели кто-то сложит оружие прежде всех
остальных, то остальные в награду за добрый пример непременно глотку ему
перегрызут.
искусство и красоту, а до всего прочего ему дела не было. Заместо того, чтоб
государственные бумаги читать, он упражнялся на флажоле-те в дворцовом
секстете. Заместо того, чтоб принимать посланников, инспектировал
строительство нового храма, либо еще как-то украшал город Кортолию. Заместо
того, чтоб выезжать с проверкой в войска, сочинял сонет о прелестях заката.
превосходным архитектором, знающим музыкантом, способным композитором,
отличным певцом и выдающимся художником. Некоторые из его стихов по сию пору
составляют гордость кортольской литературы. Одного не умел Форимар:
заниматься всем этим и одновременно царствовать.
не за честность, не за умения: он того назначал, кто сильней прочих
восхищался достижениями своего повелителя в искусствах. И уж так королевство
настрадалось от ворюг и неумех, что младший брат Форимара - Фузонио -
решился ему попенять.
не может". Рассказал он Форимару о беззакониях последних министров, а под
конец говорит: "Кроме того, тебе уж тридцать лет почти, а ты все еще
королеву не выбрал, чтоб нарожала тебе наследников".
чтоб найти подходящую кандидатуру среди представительниц противоположного
пола, да все без толку. Потому как я натура тонкая, и малейший изъян в уме
или телосложении, с которым смирился бы менее разборчивый человек, для меня
нестерпим. Посему я обручился со своим искусством, и, видно, так тому и
быть. Но не бойся, Фузонио, род наш на мне не кончится. Ежели я умру,
престол перейдет к тебе, а ты ведь уже заимел от своей супруги пятерых
крепышей".
нет; разъединственная моя привязанность - Астис, богиня любви и красоты,
собственной персоной. Ее одну обожал я много лет с неослабевающим пылом, и
ни одной смертной девице с ней не сравниться".
пока твое преклонение перед красотой не довело нас до беды. Это позволило бы
тебе без помех предаваться своим артистическим занятиям".
затее, тем меньше она ему нравилась. Братья хоть и жили в ладу, но общего
между ними было - кот наплакал. Фузонио - пря-мой, немного грубоватый
здоровяк и жизнелюб - ис-пытывал полнейшее равнодушие ко всему тому, что
Форимар почитал за смысл существования. Когда Фузонио хотелось приятно
развлечься, он отправлялся инкогнито в какой-нибудь низкопробный трактир,
где собиралось простонародье, и проводил вечер в компании немытых поселян и
драчливых погонщиков мулов, опрокидывая кружку за кружкой и во всю глотку
распевая неприличные куплеты.
сместить из подлого честолюбия. Он опасался, что, стоит отречься, как братец
тут же его изведет, подстроив force majeure*. Во-вторых, пока Форимар
оставался королем, кортольская казна снабжала его средствами НА занятия
искусством, какие он навряд ли получит, сложив с себя корону.
избавиться от брата. Он назначил Фузонио адмиралом и во главе флотилии услал
к Салиморовым островам, про которые никто толком не знал, есть они или нет,
чтоб, дескать, исследовать Восточный океан. Фузонио - большой охотник до
приключений - без возражений отправился в плавание, а Форимар снова занялся
любимым искусством.
стали овладевать Форимаром. Он только о богине и помышлял. Не одну бессонную
ночь провел король в храме Астис, моля богиню явиться ему. Но все было
тщетно.
предлагалось изваять такую статую богини, которая своей невыразимой
прелестью заставит ее отбросить сомнения и пасть в объятия смертного. От
наград, кои обещал Форимар, казначей пришел в ужас, но Фузонио находился в
отлучке, а больше никто не мог короля отговорить. Мало того, что он назначил
огромную премию за первое место, он еще обещал наградить всех остальных
скульпторов - и победителей, и побежденных.
держал; ну и странные же поделки они представили! Один конкурсант, к
примеру, принес бревно с необтесанной корой и утверждал, будто духи ему
открыли, что бревно, дескать, символизирует внутреннюю сущность богини.
Другой приволок обыкновенный булыжник, а третий - кучу спаянных железок.
потешаются. Самозванных скульпторов плетьми прогнали из города, а их
творения побросали в море. Примерно так же король обошелся со скульптором,
который с поразительным реализмом изобразил богиню, оплодотворяемую богом
войны Ге-риксом. Всему, как сказал Форимар, должен быть предел.
набралось предостаточно. Чуть ли не все скульптуры по давней традиции
новарского искусства изображали богиню в облике прекрасной обнаженной
женщины. В назначенный срок Форимар присудил главную премию знаменитому
Лукисто с Цолона; остальным конкурсантам достались премии по-меньше. Все
статуи - а их набралось несколько сотен - были установлены в храме Астис;
храмовые жрецы, которым приходилось теперь петлять в этом скопище изваяний,
с трудом могли выполнять священные обряды.
Оссария находилась под властью некоего Дюбри, жреца Селиндэ. Этот жрец
специально занялся политикой, чтобы свергнуть династию тиранов, которые вот
уже целое столетие жестоко притесняли оссарийцев. Новый правитель называл
себя Дюбри Безупречный, за то, дескать, что беспощадно искоренил в себе грех
и похоть.
казалось многим, слишком строго осуждал мелкие человеческие слабости,
которые не в меру ретивые богословы почитают за грех. Да не усмотрит Ваше
Святейшество в моих речах нелицеприятного намека на тарксийские порядки; я
лишь пересказываю, как было дело.
"чистку", то бишь силой искоренил пьянство, азартные игры, блуд и прочие
греховные проявления. Боги, заявил Дюбри, возложили на него обязанность
вызволить и другие народы из трясины греха и заблуждений. Перебрал Дюбри в
уме окрестные страны и решил, что уж кто-кто, а Кортолия явно нуждается в
нашествии добродетели. Кортольский король всецело отдался погоне за
красотой; кортольский народ с головой погряз в грехе и беспутстве;
кортольская армия от небрежения пришла в полный упадок.
- ежели верить их словам - свил себе гнездо в этом королевстве. Кортоль-ские
воины без боя оставили позиции и укрылись в столице, незамедлительно
окруженной армией Дюбри. Оссарийцы подвезли тараны, колесные башни и другие
орудия, собираясь либо разрушить стены, либо перелезть через них. Короче,
осаждающие собрали под городскими стенами устрашающую коллекцию боевых
орудий, хоть среди них и не было катапульты - ее в то время еще не изобрели.
флотилия под командой Фузонио, форимарова брата. Фузонио успел сплавать в
овеянный легендами Салимор и заключить дружественный пакт с тамошним
правителем Софи. Едва Фузонио вступил в город, король Форимар, позабыв об
этикете, бегом кинулся ему навстречу, припал к плечу и стал истерически
умолять их всех спасти.
перетрусившую толпу; в арсеналах хранилось устаревшее оружие; городские
стены едва держались - стоило пару раз хорошенько ударить тараном, как они
тут же обрушились бы; денег в казне почти не осталось.
отъездом их вроде было в достатке".
сдержался и ничего не сказал, только подарил Форимара таким взглядом, что и
без слов стало ясно, какого он мнения о придурке-брате. Помолчал Фузонио, а
потом и говорит:
Дюбри, когда он пошел на нас войной". И он прочел список преступлений, в
которых обвинял кортольцев Дюбри Безупречный:
Шломо Вульф
Белов Вольф
Суворов Виктор
Сертаков Виталий
Лукин Евгений
Трубников Александр