Л.Спрэг ДЕ КАМП

ВОИНСТВЕННАЯ РАСА

Они были серьезны в те дни, молодые люди, что собирались в комнате
профессора Тадеуша Лечона выпить крепкого чая и подбросить ему проблему
для обсуждения. Между облегчением от того, что война закончилась, не
нанеся вреда лично им, озабоченностью по поводу будущего и возмущением от
перспективы чужеземного правления оставалось мало места для свойственного
старшекурсникам многословия и тщеславия.

Что-то должно произойти, думали они.

- Чем бы это ни было, - сказал Тадеуш Лечон, - я уверен, что это
никак нельзя назвать трусостью. - Он наклонил большую лысую голову к чашке
с чаем цвета старого ботинка, качнув позолоченными серьгами, и шумно
отхлебнул, глядя на Фредерика Мерриана.

Фред Мерриан, второкурсник с волосами цвета песка и с беличьими
зубами, взглянул на профессора с благодарностью, но продолжал выглядеть
вызывающе. Он был в цивильном костюме. На Бэлдвине Доулинге же была новая
с иголочки форма американской армии. Столь новой она была по той причине,
что к тому моменту, когда Доулинг добрался до своей части в Лос-Анжелесе,
война уже закончилась, и ему велели возвращаться домой, бесплатно и любым
транспортом. Он выбрал ближайший авиарейс на Филадельфию.

Лечон продолжил:

- Это, скорее, пример убеждения большинства думающих молодых людей в
том, что проблемы человечества ДОЛЖНЫ иметь решение. Если взять эти
проблемы как таковые, то нельзя доказать, что любая из них н е имеет
решения, то есть примерно так, как Абель доказал, что решение уравнений
пятой степени алгебраически невозможно. Поэтому эти молодые люди пробуют
одну идею за другой; это могут быть адренализм, или анархо-коммунизм, или
нео-паганизм. В вашем случае это непротивление. Возможно, то, что они
делают, хорошо...

- Но... - не выдержал Фред Мерриан.

Лечон взмахом руки остановил нетерпеливо рвущийся наружу поток
аргументов.

- Мы уже прошли через все это раньше. Когда-нибудь вы устанете от
власти центаврианцев и присоединитесь к другому движению с такими же
непрактичными идеалами. Наш центаврианин рыскает по университетскому
городку. он может заглянуть к нам. Пусть лучше Бэлдвин расскажет, что он
про них узнал.

- Да, как они выглядят? - спросил Мерриан.

- Они очень похожи на людей, - сказал Бэлдвин Доулинг. - Только очень
большие. Мне кажется, что исходная группа колонистов, что отправилась к
Проксиме Центавра, состояла из людей очень высокого роста. У них какие-то
странные манеры, словно внутри стоит часовой механизм. Вы никогда не
станете с Бозо приятелями.

Артур Хси улыбнулся идиотской улыбкой. Его полное имя было Хси А-Цзе,
и он вовсе не был идиотом.

- Я проехал полмира, чтобы учиться там, где нет Бозо. Выходит, я
уехал недостаточно далеко.

- Ничего не слышали о том, что делается в Китае? - спросил Доулинг.

- Бозо по горло заняты, пытаясь сделать всех такими же эффективными и
неподкупными, как они сами. Может быть, они и величайшие воины, но они не
знают Китая. Мой отец пишет...

- Т-с-с-с! - прошипел Лечон, и на его большом раскрасневшемся лице
появилось выражение тревоги. - Кажется, это наш центаврианин. - Наступила
неуютная пауза; ни у кого не хватало духа продолжить разговор, хотя
супермен и не вошел. наконец Лечон продолжил: - Все, с кем я говорил,
считают, что эта война представлялась совершенно невозможной. Но если вы
вспомните историю, джентльмены, то увидите, что ничто уже не ново. В 1241
году венграм и в голову не могло прийти, что у монголов есть такие вещи,
как дивизионная структура армии и система сигнализации. Поэтому венгров
разбили. Наше правительство и думать не думало, что у центавриан есть
окислительный луч и самолеты с пушками 15-сантиметрового калибра. Поэтому
они разбили нас. Вы поняли мою мысль. Звуки всегда отличаются, но ноты
остаются очень похожими.

Он снова замолк и прислушался. Послышались приближающиеся тяжелые
шаги. Кто-то постучал. Профессор истории отозвался и в комнату вошел
центаврианин.

- Мое имя Джаггинс, - произнес он металлическим голосом. У
тридцатилетнего на вид центаврианина были выступающая челюсть, высокие
скулы и оттопыренные уши. На нем была непривычная сливового цвета форма
центаврианцев - потомков тех твердых духом землян, что колонизировали
планету возле Проксимы Центавра, выдержали в течение трех поколений битву
с враждебной природой и еще более враждебными туземцами, и в конце концов
нахлынули обратно на Землю добрых пятьдесят лет назад. Им отдали всю
Австралию, и их наука превратила этот второй наиболее бесполезный
континент в самый продуктивный район мира. Трудное пребывание на другой
планете сделало их в чем-то более, а в чем-то менее людьми. Теперь они
правили всей Землей.

- Привет, мистер Джагг... - начал Доулинг.

Центаврианин прервал его:

- Не говорите "мистер", когда разговариваете с центаврианцем. Меня
зовут Джаггинс.

- Вы не присядете? - пригласил Лечон.

- Сяду. - Бозо поджал длинные ноги и уселся, ожидая, пока кто-нибудь
заговорит.

Наконец Доулинг спросил:

- Как вам понравился Филли?

- Вы имеете в виду Филадельфию?

- Да, конечно.

- Тогда, будьте добры, так и говорите. мне он совсем не понравился.
Это грязный, коррумпированный и неэффективный город. Но мы все устроим.
Вам будет лучше, если вы станете с нами сотрудничать. Мы дадим вам гораздо
более здоровую жизнь, чем вы можете себе представить. - Он закончил с
некоторым затруднением, словно произносить более одной фразы подряд было
ему непривычно.

Даже Доулинг, который хотя и был местным жителем, не отягощал себя
избытком гордости за родной город, был шокирован такой прямотой.

- Да, вижу, вы не привыкли ходить вокруг да около, - пробормотал он.

- Думаю, я понял смысл вашего жаргонного выражения. Мы приучены
говорить правду. - После такой фразы у всех возникло чувство, будто
говорить правду - самое неприглядное занятие.

- Надеюсь, - вступил в разговори Хси, - что вы сделаете что-нибудь с
водопроводом. сегодня утром, когда я открыл кран, то прежде чем пошла вода
я получил живого угря, резиновую прокладку двенадцатого размера и кубометр
хлора.

Бозо вперил в него ледяной взгляд.

- Молодой человек, это беспардонное преувеличение. Такой кусок резины
не может пройти через водопроводную трубу.

- Он не говорил этого всерьез, - беспомощно отозвался Лечон,
заговорив из-за эмоционального напряжения с польским акцентом.

Джаггинс перевел взгляд.

- Я понял. Это то, что вы называете шуткой, верно? Очень смешно.

- Не хотите ли сигарету? - предложил Доулинг.

- Мы не употребляем это отвратительное растение. Это вредно для
здоровья.

- Тогда, может быть, чаю? - вздохнул Лечон.

- Гм-м. Это ТОЖЕ наркотик.

- Ну, Джаггинс, я бы этого не сказал. Он содержит кофеин, то есть
стимулятор, но ведь и многие продукты имеют в себе что-либо подобное.

- Хорошо, только очень слабый. И без сахара.

Хси налил заварки и добавил в чашку кипятка. Бозо с подозрительным
выражением помешал чай. Он поднял глаза и сказал:

- Мне хочется, чтобы вы, и все в университете, относились ко мне, как
к своему отцу. Нет смысла выражать враждебность, потому что вы не в
состоянии изменить ситуацию. Если вы станете сотрудничать... О, черт! - Он
уставился на ложку, выпучив глаза.

Нижняя часть ложки расплавилась и лежала на дне лужицей металла.

- Вы слишком сильно мешали, - сказал Хси.

- Я... - начал Джаггинс. Он по очереди посмотрел на каждого из них.
Затем осторожно поставил свою чашку, положил уцелевшую половинку ложки на
блюдце, встал и вышел.

Лечон вытер раскрасневшееся лицо.

- Это ужасно, Артур! Ты не должен был над ним подшучивать. А если бы
он всех нас пристрелили?

Хси перестал сдерживаться и захихикал.

- Может быть. Но у меня оказалась с собой эта ложка из легкоплавкого
сплава, и я не смог удержаться.

- А он настоящий? - спросил Мерриан.

- Да, - ответил Доулинг. - Многие люди гадают, не роботы ли они или
что-то в этом роде. Но это обычные люди, и рождаются они, как и мы, и все
остальное у них то же самое. Это просто новая порода людей.

- Нет, - возразил Лечон. - Читайте историю, джентльмены. Это раса
воинов. Самый свежий пример того, что можно сделать из человека
интенсивной тренировкой и дисциплиной. В свое время этим занимались
спартанцы и османские турки. Наш центаврианин больше похож на спартанца,
чем на турецкого янычара. Ликург сразу признал бы в нашем папе Джаггинсе
настоящего спартанца...