Чтение 29–й страницы книги ~Да не опустится тьма~

- Серые глаза были холодны как лед. - А я не привыкла останавливаться
на полпути.

- Понятно, - сухо произнес Пэдуэй, вынырнув на миг из розового
тумана. Но тут Матасунта снова улыбнулась - желанная и ласковая женщина.

- Ты, конечно, останешься к обеду? Приглашенных мало, и все рано
уйдут.

- Э... - Работы было непочатый край. И хоть когда-то надо же
отоспаться. - Благодарю, госпожа. С удовольствием.

После третьего посещения Матасунты Пэдуэй говорил себе: "Вот
настоящая женщина. Ослепительно красива, умна, с характером. Мужчине о
такой только мечтать! Почему бы и нет? .. Я ей определенно нравлюсь, а с
ее поддержкой для меня не будет ничего невозможного. Конечно, она не
стесняется в средствах и, пожалуй, чересчур кровожадна - "миленькой" ее не
назовешь. Но не ее в том вина, суровое время рождает суровых людей. Выйдет
замуж - успокоится".

Другими словами, Пэдуэй был по уши влюблен - что часто случается с
людьми осмотрительными и здравомыслящими.

Но как жениться на готской принцессе? Прокатить на автомобиле и для
начала сцеловать всю губную помаду? Матасунта сирота - к родителям не
подъедешь. В конце концов Пэдуэй решил затрагивать эту тему намеками и
следить за ее реакцией.

- Матасунта, дорогая, - спросил он, - когда ты говорила о достойной
паре... у тебя есть еще какие-нибудь требования к избраннику?

Она лучезарно улыбнулась ему, отчего пол под ногами Мартина слегка
закачался.

- Кроме тех, что я перечислила, в общем-то, нет. Разумеется, он не
должен быть много старше.

- Ты не против, если он будет одного с тобой роста?

- Лишь бы не был карликом.

- А ты не против крупного носа?

Принцесса чувственно рассмеялась.

- Мартинус, ты такой смешной!.. Знаешь, какая между нами разница? Я
всегда добиваюсь своего прямо - в любви, в ненависти, в чем угодно.

- А я?

- А ты ходишь вокруг да около и неделю мучаешься сомнениями:
настолько ли тебе это надо, чтобы рисковать... Только пойми меня
правильно, - поспешно добавила Матасунта, - мне все в тебе нравится.

- Приятно слышать. Так относительно носа...

- Конечно, не против! Твой нос, по-моему, аристократичен и
благороден. Не возражаю я и против маленьких рыжих бородок или вьющихся
каштановых волос или любых других черт внешности удивительного молодого
человека по имени Мартинус Падуанский. Тебя ведь это интересует?

Пэдуэй с облегчением вздохнул. Какая чудесная женщина - все понимает
и идет ему навстречу!

- Честно говоря, да, принцесса.

- Не будь таким кошмарно почтительным, Мартинус. Сразу видно, что ты
чужестранец - непременно употребляешь все правильные титулы и обращения.

Пэдуэй ухмыльнулся.

- Лучше подстраховаться... Ну, попробую без обиняков. Я... э-э, хотел
спросить...раз ты не против... нельзя ли мне рассчитывать со временем
на... э-э...

- Ты случайно не любовь имеешь в виду?

- Да! - выпалил Мартин.

- Может быть.

- Фу! - Мартин вытер вспотевший лоб.

- Только меня надо учить, - сказала Матасунта, - Я вела уединенную
жизнь и плохо знаю мир.

- Я заглянул н свод законов, - торопливо произнес Пэдуэй. - Есть
декрет, запрещающий браки между итальянцами и готами, однако про
американцев там ничего не говорится. Так что...

Матасунта перебила его:

- Если ты сядешь поближе, дорогой Мартинус, мне будет лучше слышно.

Пэдуэй подошел и сел рядом с принцессой.

- Эдикты Теодориха...

- Я знаю закон, - промурлыкала Матасунта. - Наставления мне нужны
иного рода.

Мартин наконец подавил свою тенденцию теоретизировать, когда дело
касалось чувств.

- Первый урок, любовь моя, будет такой.

И поцеловал ее руку.

Веки принцессы были сомкнуты, рот приоткрыт, грудь судорожно
вздымалась.

- Значит, американцы тоже практикуют искусство поцелуев?

Пэдуэй схватил ее в объятия и дал второй урок. Матасунта открыла
глаза, моргнула и восхищенно покачала головой.

- Глупый вопрос, дорогой Мартинус, нам до американцев далеко!.. Какие
мысли ты рождаешь в невинной девушке!

Она рассмеялась - заливисто и громко. Пэдуэй хрипловатым голосом
подхватил ее смех.

- Ты сделала меня счастливым человеком, принцесса.

- Ты тоже сделал меня счастливой, мой принц. Я и мечтать не могла о
таком мужчине! - Матасунта вновь упала в его объятия, потом выпрямилась,
поправила прическу и деловито продолжила: - Но прежде нам надо решить
немало важных вопросов. Например, Виттигис.

- Что - Виттигис? - Счастье Пэдуэя внезапно дало трещину.

- Его придется убить, разумеется.

- Убить?

- Не надо удивляться, дорогой. Я предупреждала, что не люблю
останавливаться на полпути. И Теодохада, кстати, тоже.

- А его-то зачем?

Матасунта нахмурилась.

- Он убил мою мать, разве не так? К тому же ты когда-нибудь сам
захочешь стать королем...

- Не захочу, - сказал Пэдуэй.

- Не захочешь стать королем?! Почему, Мартинус?

- Это не для меня, дорогая. Кроме того, я не принадлежу к Амалингам.

- Ты будешь моим мужем и, следовательно, членом семьи.

- Все же я...

- Достаточно, милый! Ты просто думаешь, что не хочешь. Со временем у
тебя появятся другие желания. Ну и уж раз мы об этом заговорили, грех не
вспомнить твою бывшую служанку, как там ее... кажется, Джулия?

- А что Дж... Откуда ты о ней знаешь?

- Неважно. Мы, женщины, все рано или поздно узнаем.

Маленький холодный комочек в желудке Пэдуэя вырос в ледяной ком.

- Но... Но...

- Как, Мартинус, ты не пойдешь ради своей нареченной даже на самую
пустячную уступку? Не подумай, что я ревную к какой-то грязной девке.
Однако если после нашей свадьбы она останется жить, это оскорбит мое
достоинство. Я не настаиваю на болезненной смерти. Любой быстродействующий
яд...

Лицо Пэдуэя стало совершенно безучастным - как у квартирного маклера
при упоминании о тараканах. Его лоб взмок, в голове калейдоскопически
кружились мысли. Теперь он понимал, что не любит Матасунту ни капли, Пусть
эта свирепая белокурая Валькирия достанется какому-нибудь огромному
громкоголосому готу! А ему больше по нраву девушки кроткие... И ни один
страховой агент не застрахует жизнь Амалинга, учитывая кровавое прошлое
семейства.

- Ну? - требовательно произнесла принцесса.

- Извини, задумался, - виновато ответил Пэдуэй, не зная, как
выпутаться из этой ситуации. - Понимаешь, я вспомнил: у меня в Америке
осталась жена.

- Хорош пустячок, - ледяным тоном произнесла Матасунта.

- Я очень давно ее не видел.

- Что ж, существует развод.

- Моя религия его запрещает. Мы, конгрегационалисты, верим, что в аду
самое жаркое местечко отведено разведенным.

- Мартинус! - Глаза Матасунты гневно сверкнули. - Ты, кажется,
трусишь. Более того, ты, кажется, хочешь дать задний ход. Ни один мужчина,
так гнусно обошедшийся со мной, не проживет и...

- Нет-нет, вовсе нет! - вскричал Пэдуэй. - Ты одна царишь в моем
сердце. Меня не остановит и море крови!

- Гм-м-м, красиво изъясняешься, Мартинус Падуанский. Ты всех девушек
обольщаешь такими речами?

- Клянусь, я от тебя без ума!

- Ты в самом деле меня любишь? - смягчилась принцесса.

- Еще как! В жизни не видел подобной девушки! - Последнее было
совершенно искренним. - Но факты - суровая вещь.

Матасунта потерла лоб, явно раздираемая противоречивыми эмоциями.

- Если вы давно не виделись, откуда ты знаешь, что она жива?

- Точно не знаю. Но я не уверен и в обратном. А ведь ваши законы
очень строги к двоеженству. Эдикты Аталарика, параграф шестой. Я смотрел.

- Все-то ты смотришь... - с легким раздражением произнесла Матасунта.
- А известно кому-нибудь в Италии об этой твоей американской сучке?

- Н-нет, но...

- Так не глупишь ли ты, Мартинус? Кому какое дело, если у тебя на
другом конце света есть жена?

- Религия.

- О, к дьяволу всех священников! Когда мы придем к власти, с арианами
я справлюсь. А у тебя, я слышала, добрые отношения с епископом Болоньи, то
есть практически с самим папой.