ползет.
кулаке.
мозг тролля никак не находил объяснений поразительному дружелюбию узников, и
глазки его подозрительно забегали.
наконец.
рыба во всех Девяти Мирах, -- встрял Хеймдалль. -- И я верю этому, ибо сам
видел ее.
зорька, хо-хо! Моя идти, потом -- хвать! И вот -- форель. Моя, помнить, раз
загнала одну на отмель...
впрямь мировая рыбалка, но у него-то, пожалуй, самая крутая рыбацкая байка
во всех Девяти Мирах.
веревка. Только тролли знать, как честно ловить рыба. Руками, да, вот так.
-- Он с сосредоточенным видом наклонился, а потом вдруг бросился вперед,
словно гремучая змея, хватая воображаемую рыбину.
непередаваемому восторгу тролля Фьерм первым пересек финишную черту.
таракана, когда кому-нибудь из скакунов удавалось удрать. Таракан Сногга,
полностью опровергая положения теории вероятности, выигрывал раз за разом.
Тролль не замечал, да и вряд ли вообще обратил бы внимание на то, что
Хеймдалль при этом пронзительным взглядом сверлил своего таракана и таракана
Ши, заставляя их замедлять свой бег. Правда, они не давали выигрывать Сноггу
постоянно, чтобы не возбуждать его уснувших было подозрений. Когда наутро
его сменил Стегг, он выиграл уже свыше двадцати миллионов крон. С чувством
добросовестно выполненного долга Ши растянулся на полу.
находил себе места -- пока они прохлаждались в тюрьме, посыльный Сурта был
уже в пути, дабы потребовать в качестве выкупа меч под названием Голова.
следует.
тролля, когда тот присоединился к игрокам.
делать? Зачем толковать с узник про мой личный жизнь? Хватит! Играем!
заметил:
женскую особь троллиной породы, но он наверняка...
блуждающие у самых уст. Ильвагевю отказала ему, поскольку нос его чересчур
велик.
сегодня вечером...
изменил заведенный порядок и несколько придерживал таракана Сногга во время
первых заездов. Последовавшая полоса удач быстро создала у тролля нужное
настроение, и пока счастливый Сногг похихикивал, пощелкивал пальцами и
подскакивал от радости. Ши вкрадчиво начал:
доброту? Что бы нам для тебя сделать? Может, мы в силах устранить
препятствие, что мешает тебе вернуться к Ильвагевю?
узники начинают творить чудеса.
Сногг, беспокойно поводя глазками.
одного-единственного ее жителя, который ушел к любимой.
включился в дискуссию Ши. -- Так скрыться куда легче. Ведь тогда этого
тролля никто не узнает!
вспыхнувшим подозрением.
одна девушка меня отшила, потому что у меня глаза слишком близко к носу. У
женщин всегда странные представления о красоте.
слышно. -- Ваша исправлять мой нос, и я ваш! Все для вашей моя сделает!
что смогу кое-чем тебе помочь. Вообще-то я угодил сюда безо всяких волшебных
приспособлений...
к делу.
Хеймдаллем опросили остальных узников, готовы ли те принять участие в деле
их освобождения из темницы. Ответы были разнообразны:
Требовалось заклинание, которое звучало бы достаточно убедительно. Он
напрягал мозги, вспоминая, как Чалмерс формулировал законы магии, и клял
себя за то, что слушал тогда недостаточно внимательно. Закон
распространения? Нет, этот, похоже, никаким боком... А закон подобия? Это
уже близко. Для тролля, самого немного сведущего в волшебстве и заклинаниях,
попытка применения этого принципа не должна выходить за рамки общих
магических закономерностей. Дело за малым: подкрепить все это шарлатанство
каким-нибудь убедительным фокусом. Главное -- заставить Сногга поверить, что
совершается нечто из ряда вон выходящее. Узники должны хором закричать, что
нос тролля резко уменьшился в размерах. Их восхищение завершит дело.
Хеймдалля.
Хеймдалль. -- Вот Спутник Зла и заклинаниям бы тебя научил, и прочим
пустякам. Я же скажу, что имена предков-колдунов были бы не бессильны.
Вилльхарм, Свартхед -- первый певец-заклинатель, а основатель рода великанов
-- Имир. Ну, чтобы убедить Сногга, можешь добавить и ныне здравствующих --
Андвари, короля гномов, и правительницу троллей, Старуху из Железного Леса.
Жуткая тварь, но к себе подобным, думается, благосклонна.
фальшивого колдовства.
углем, кусок выловленного из воды дерева, расщепленный на лучинки не толще
твоего большого пальца, фунт зеленой травы и какая-нибудь доска на
подставке, чтобы поместить над жаровней.
нужны эти вещи?
фразу, но, тем не менее, спокойно сказал:
написано напряжение. Ши представлял, как сгорает он от нетерпения с его-то
чуть ли не болезненным чувством персональной ответственности. Скорее всего,
причина именно в этом, -- убеждал он себя. Судьба мира, богов и людей, да и
самого Ши тоже, по словам Хеймдалля, зависит от одного лишь звука Ревущей
Трубы. Он все никак не мог этого осознать, терзаясь странным ощущением
нереальности всего происходящего -- сколько бы ни повторялись совершенно
неопровержимые доводы.