убийства и боли. Драка в таверне тем не менее, в которой сломают руку...
этот запах пропадает в считанные часы.
Ранд. Была однажды в Кайриэие одна - Коричневая Айя, хотя, клянусь, я
было решил, что она Красная, пока она меня не отпустила, - так она
промытарила меня месяц, стараясь вызнать, как я это делаю. Не очень-то
ей по вкусу пришлось неведение. Она все бормотала: "Это старое
вернулось, или уже новое?" - и ох как глядела на меня - можно было
счесть, что я-таки пользуюсь Единой Силой. Я сам уже начал в себе
сомневаться. Но с ума я не схожу и ничего такого вроде не делаю. Я
просто чую это, вот и все.
слабеют. В наше время есть нечто от крушения и перемен. Вновь оживает
старое, рождается новое. Может, мы живем, дабы увидеть коней Эпохи. Ранд
вздрогнул:
носа.
а другого до самого Марадона, чтобы поставить их пред королевским
правосудием. - Улыбка его исчезла, сменившись встревоженным выражением.
- Правда, этот случай куда хуже. Убийства пахнут мерзко, и след убийцы
зловонен, но сейчас... - он сморщил нос. - Прошлой ночью в этом были
замешаны люди. Должно быть, Приспешники Тьмы, но по запаху Друзей
Темного не распознаешь. Я пойду по следу троллоков и Полулюдей. И еще
чего-то гораздо худшего. - Не переставая хмуриться, Хурин говорил все
тише, словно разговаривая с самим собой, но Ранд расслышал его слова. -
Чего-то гораздо худшего, да. поможет мне Свет.
поднял лицо навстречу налетевшему ветерку. Ноздри его раздулись, затем
он с отвращением выдохнул воздух.
удивился:
языке не чувствую. На юг, туда они двинулись.
произнес Ингтар. - Великая и мудрая женщина, служить которой мы просто
не достойны. Она заслуживает лучшего. Бери след, Хурин.
цитадели. Он надеялся, что с Эгвейн все хорошо.
разрез, который потом будет меньше болеть.
Усиливающийся ветер дул в спину и холодил ее, несмотря на солнце. В
ветре ему послышался смех, слабый и издевательский.
***
окутанные ночным сумраком улицы Иллиана, что до сих пор оглашались
звуками дневных празднеств. Всего несколько дней - и помчится Великая
Охота за Рогом, после пышных церемоний, которые, как утверждало
предание, восходят еще к Эпохе Легенд. Торжества в честь Охотников
плавно перетекали в Праздник Тевен, с прославленными состязаниями и
наградами для менестрелей. Как всегда, самой почетной из них
удостаивалось лучшее исполнение "Великой Охоты за Рогом".
города, где развлекались великие и могущественные, а из всех стран
собирались Охотники, чтобы обрести если не сам Рог Валир, то, по крайней
мере, бессмертие - в песнях и сказаниях. Для них - музыка, и танцы, и
забавы, и мороженое, чтобы развеять первую в году настоящую жару, но
карнавал кружился на улицах, в яркой от луны и душной ночи. Карнавал
каждый день, пока не отправится Охота, каждый день и каждую ночь.
фантастических, у многих - чересчур много обнаженного тела. С криками и
пением бежали они, полдюжины вместе, потом хихикающие, обнимающиеся
парочки, затем тесная охрипшая группа человек двадцати. В небе то и дело
с треском рассыпались фейерверки, золотые и серебристые всполохи на
черном фоне. Числом Иллюминаторы не уступали ныне менестрелям.
направлялся на встречу с людьми, которые, как он считал, могут
попытаться убить его.
вошел в Благоухающий Квартал - портовый район Иллиана. От канала несло
громадным ночным горшком, и никакого признака, что возле моста
когда-либо рос хоть один цветок. В квартале пахло пенькой, дегтем от
верфей и причалов и гниющей портовой тиной, запахи казались тяжелее в
нагретом и влажном - хоть пей - воздухе. Домон тяжело дышал: каждый раз
при возвращении из северных стран он удивлялся себе: ведь он родился
здесь, в зное и духоте раннего иллианского лета.
эфесе короткого меча, которым он частенько защищал палубы своего речного
судна от разбойников. В эти разгульные ночи не одни и не два грабителя
выходили на промысел, когда мелкая пожива приносила богатство, а
большинство из гуляк было сильно во хмелю.
кто вышел на охоту за золотом, не считал его богатой добычей - глядя на
его простую, обычного покроя куртку, - чтобы рисковать связываться с ним
и тем паче с его дубинкой. Те немногие, кто успевал рассмотреть шкипера,
когда он выходил на свет, льющийся из окон, с опаской отступали поглубже
в тень, пока тот не удалялся подальше. Темные волосы до плеч и длинная
борода с бритой верхней губой обрамляли его круглое лицо, но оно никогда
не бывало мягким, и теперь оно было решительным и сурово-мрачным, словно
Домон намеревался проломить себе дорогу через стену. Его ждали для
встречи, и встреча эта его отнюдь не радовала.
вина их языки заплетались. "Рог Валир". бабушка моя престарелая! -
подумал угрюмо Домон. Мое суденышко, вот за что я буду держаться изо
всех сил. И за свою жизнь, направь меня Удача.
большой, в белых полосках барсук, танцующий на задних лапах вместе с
человеком, держащим в рука; серебряный совок. "Ублажить Барсука" - так
она называлась, хотя даже сама Ниеда Сидоро, хозяйка таверны, не знала,
откуда взялось это название; в Иллиане с названиями подобное встречалось
сплошь да рядом.
музыкант негромко наигрывал на двенадцатиструнном биттерне какую-то
печальную мелодию Морского Народа. В зале было спокойно, у себя в
заведении Ниеда не допускала никаких беспорядков, а ее племянник Били,
дюжий молодец, запросто, одной левой, мог выкинуть за дверь любого
бузотера. Моряки, рабочие с доков и со складов заходили в "Барсук"
выпить, может, немного поговорить, сыграть партию-другую в камни или в
дартс. Сейчас зал был наполовину пуст; даже любителей спокойно провести
время затянуло во всеохватное карнавальное веселье. Посетители
беседовали вполголоса, но чуткий слух Домона уловил упоминания и об
Охоте, и о Лжедраконе, которого захватили мурандийцы, и о том, за
которым по всему Хаддонскому Сумрачью гонялись тайренцы. В последнем,
казалось, проскользнул вопрос: что предпочтительнее, мертвый Лжедракон
или мертвые тайренцы?
безопасного места нет. Вообще говоря. Лжедраконы его заботили не больше,
чем Охота.
не забывая при этом приглядывать острым взором за заведением. Своего
занятия она не прерывала, даже не посмотрела на вошедшего Домона, но ее
левое веко. опустилось и она глазами указала на троицу за столом в углу.
Даже для "Барсука" они были слишком тихими, почти угрюмыми, а своими
смахивающими на колокола бархатными шляпами и темными кафтанами,
вышитыми на груди серебристыми, алыми и золотыми полосами, они
выделялись среди прочих посетителей, одетых весьма просто.
же! Девушка принесла ему кружку бурого эля, и шкипер сделал большой
глоток. Когда Домон опустил кружку, трое мужчин в полосатых кафтанах уже
стояли перед столиком. Незаметным жестом он дал Ниеде понять, что пока в
услугах Били не нуждается.
отличались, но что-то такое в облике говорящего было, из-за чего Домон
сразу признал в нем старшего. На первый взгляд, вооружены незнакомцы не
были; правда, несмотря на изящные одежды, вид у них был такой, как будто
оружие им не очень-то и надобно. С их заурядных лиц жестко смотрели
суровые глаза: - Байл Домон, капитан "Ветки"?
за столик. Говорить продолжал тот же самый; другие двое лишь наблюдали,
почти не моргая. Гвардейцы, подумал Домон, как бы они ни принаряжались.
Кто он такой, чтобы к нему в сопровождающие дали пару гвардейцев?
Майена в Иллиан.
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Махров Алексей