мог бы носить свой герб-Рука медленно ползла по плащу, сама собой. Будто
неуверенные в том, что чувствуют, пальцы коснулись вышитого змея,
свернувшегося чуть ли не кольцом, но змея с четырьмя лапами и золотой
львиной гривой, в золотой и темно-красной чешуе, каждая лапа
оканчивалась пятью золотыми когтями. Рука Ранда отдернулась, словно
обжегшись. Помоги мне Свет! Сделала ли это Амалиса, или Морейн? Многие
ли видели это? Многие ли знают, что это такое, что оно значит? Один -
уже будет слишком много. Чтоб я сгорел, она вовсю старается, чтобы меня
убили. Проклятая Морейн даже разговаривать со мной не желает, а теперь
подарила мне проклятую красивую одежду, чтобы я в ней и умер!
Вероятно, мне было бы лучше...
собрал то, что когда-то носил, сапоги, все. - Я принесу! - Прячась за
дверь. Ранд открыл ее лишь настолько, чтобы сунуть узел в руки шатайян.
- Это - все.
просто заглянуть и удостовериться...
услышал с той стороны смех.
кого-нибудь нашелся предлог войти к нему. Серые штаны оказались более
облегающими, чем те, что были ему привычны, но все равно удобными, а
рубашка, с пышными рукавами, сияла белизной, которая вполне
удовлетворила бы любую хозяйку в Эмондовом Лугу в день старки. Высокие,
по колено, сапоги пришлись впору, да так, будто он их носил целый год.
Ранд надеялся, что причиной тому искусство сапожника, а не Айз Седай.
Ранда. Но юноша уже привык к роскоши чистых рубашек, к тому, что не
нужно носить штаны день за днем, пока от пота и грязи они не становились
такими же жесткими, как и сапоги, а потом надевать и надевать их опять.
Ранд достал из ларя седельные сумки и, что смог, запихал в них, потом с
неохотой расстелил на постели причудливый плащ и набросал на него еще
несколько рубашек и штанов. Свернутый опасным знаком внутрь и затянутый
веревкой так, чтобы его можно было бы повесить на плечо, плащ немногим
отличался от узлов, что несли с собой парни, которых он встречал на
дорогах.
из-за городских стен, труб, откликающихся с крепостных башен.
видел, как женщины, ошибившись или разочаровавшись в узоре, распускали
вышитое ими, и со стороны эта процедура непосильной не выглядела.
затолкал обратно в гардероб. Не нужно оставлять доказательства бегства,
да в тому же такие, которые обнаружит первый же заглянувший в комнату
после его ухода.
Выложенные плиткой помосты, на которые опирались ножки кроватей,
представляли собой печи, где притушенный огонь, горя всю ночь, сохранял
постель теплой даже в самую холодную ночь шайнарской зимы. В это время
года ночи были холоднее, чем Ранд привык, но теперь хватало и одеяла.
Открыв заслонку, он вытащил сверток, оставить который не мог. Юноша
порадовался про себя, что Элансу не пришло в голову, что там кто-нибудь
может хранить одежду.
менестреля, вывернутый наизнанку, чтобы скрыть от чужих глаз сотни
покрывающих его заплат, заплат всех вообразимых расцветок и размеров.
Сам плащ был вполне плотным и целым, а по многоцветью заплат всегда
безошибочно узнавался менестрель. Это плащ менестреля. Был когда-то
плащом менестреля.
футляра. В большом хранилась арфа, к которой Ранд не прикасался. Арфа -
не для неуклюжих фермерских пальцев, парень. В другом, узком и длинном,
лежала украшенная золотой и серебряной гравировкой флейта, которой
юноша, с тех пор как ушел из дома, не раз зарабатывал себе ужин и
ночлег. На флейте его научил играть Том Меррилин - перед тем как погиб.
Ранд, касаясь инструмента, всегда вспоминал менестреля, проницательные
голубые глаза Тома, его длинные седые усы, то, как Том сует ему в руки
свернутый плащ и кричит, чтобы он убегал. А потом Том побежал сам,
кинжалы как по волшебству появились у него в руках, совсем как на
представлении, и бежал он сразиться с Мурддраалом, что шел убивать Ранда
и Мэта...
верхушке башни, он добавил: - Странные дела случаются так близко от
Запустения.
полагал, очевидно, Лан. В любом случае, даже не появись тут Престол
Амерлин, ему уже давно было пора уходить из Фал Дара.
темно-зеленого цвета, напоминавшего ему о лесах в родных краях, о
Тэмовой ферме в Западном Лесу, где он рос, о Мокром Лесе, где он учился
плавать, - Ранд застегнул пояс с мечом, отмеченным знаком цапли, на
другой бок повесил ощетинившийся стрелами колчан. Лук со снятой тетивой
стоял в углу рядом с луками Мэта и Перрина - длинный, на две ладони выше
юноши, посох. Ранд сам вырезал его вскоре после возвращения в Фал Дара,
и кроме него лишь Лан и Перрин могли натянуть его. Просунув скатку одеял
и новый плащ под петли на своих вьюках, он повесил узлы на левое плечо,
забросил поверх них седельные сумки и взял лук. Оставить правую руку
свободной, подумал Ранд. Заставить их думать, что я опасен. Может быть,
кто-то так и решит.
один слуга в ливрее пронесся мимо, но он ограничился лишь тем, что
бросил на Ранда мимолетный взгляд. Едва стремительные шаги стихли. Ранд
выскользнул в коридор.
сумками на плече и узлами за спиной выглядел он тем, кем и был на самом
деле - человеком, отправляющимся в дальний путь н не собирающимся
возвращаться. Ранд прекрасно понимал, как выглядит со стороны, но
поделать ничего не мог. Вновь взревели трубы, теперь, внутри крепости,
звуча чуть глуше.
прозываемой "Конюшня Лорда", рядом с воротами для вылазок, через которые
Лорд Агельмар обычно отправлялся на верховую прогулку. Сегодня навряд ли
Лорд Агельмар или же кто-то из его семьи решит прокатиться верхом, и в
конюшне могут оказаться разве что двое-трое младших конюхов. До "Конюшни
Лорда" из комнаты Ранда было два пути. Один вел в обход всей крепости,
огибая личный сад Лорда Агельмара, потом по дальней стороне цитадели и
через кузницу, теперь тоже наверняка опустевшую, и на конюшенный двор.
Пока доберешься до лошади, уже сто раз успеют отдать распоряжения начать
поиски. Другой путь был много короче: сначала через внешний крепостной
двор-плац, где как раз сейчас вот-вот должна появиться Престол Амерлин,
а в придачу к ней - дюжина или даже больше Айз Седай.
здравомыслящего человека. Одной и так хватило по горло. Все сказания
твердят об этом, и он твердо знал это. Но Ранд удивился, когда ноги
понесли его к внешнему двору. Скорей всего, увидеть легендарный Тар
Валон ему никогда не доведется - такого риска он себе позволить не мог
ни теперь, ни когда-нибудь в будущем, - но можно напоследок одним
глазком глянуть на Престол Амерлин до своего ухода. Все равно что
повидать королеву. Нет ничего опасного в одном взгляде, да еще и издали.
Останавливаться я не буду и уйду раньше, чем она успеет понять, что я
был там.
внешний двор цитадели, и шагнул в тишину. Народ густо усеивал дорожки
для часовых по верху каждой стены - солдаты с хохолками на макушках,
слуги в ливреях, челядинцы, еще не успевшие отмыться от грязи, все
плотно прижатые друг к другу, на плечах у многих сидели дети, глядя
поверх голов старших, другие ребятишки протискивались вперед, вытягивая
шеи между колен и под локтями у взрослых. На галереях для лучников было
не протолкнуться, они казались забитыми, будто бочки яблоками, даже в
узких бойницах стен виднелись лица. Плотная людская масса окаймляла двор
крепости еще одной стеной. Все в молчании смотрели и ждали.
кузниц и мастерских оружейников - Фал Дара был крепостью, а не дворцом,
несмотря на свои размеры и суровое великолепие, и все тут подчинялось
одной цели, - тихо извиняясь перед людьми, которых ненароком задевал.
Некоторые оборачивались сердито, кое-кто бросал вслед недоуменный взгляд
на седельные сумки и узлы, но никто не нарушил тишины. Большинство же
даже не удосужилось полюбопытствовать, кто это там мимоходом толкнул их.
за происходящим во дворе крепости. Сразу за главными воротами, внутри
цитадели, выстроилась шеренга мужчин, стоящих рядом со своими лошадьми.
Юноша насчитал их шестнадцать. Ни у одного из них не было похожих
доспехов или одинаковых мечей, и ни один не походил на Лана, но Ранд не
Корнев Павел
Семенова Мария
Сертаков Виталий
Громыко Ольга
Бажанов Олег
Самойлова Елена