сомневался, что все они - Стражи. Круглые лица, квадратные лица, узкие
лица, у всех шестнадцати был такой облик, будто они видят то, что другим
людям недоступно, слышат то, что другие услышать не могут. Стоя в
непринужденных позах, они выглядели столь же смертоносно, как и волчья
стая. Лишь одно у них было схоже: все, как один, носили меняющие цвета
плащи, который Ранд впервые увидел на Лане, плащи, которые зачастую
словно сливались с тем, что находилось позади. Глядя сразу на стольких
воинов в этих плащах, нельзя было сохранить ни легкое сердце, ни
безмятежный вид.
лошадьми, женщины, капюшоны их плащей были отброшены за спину. Теперь
Ранд пересчитал их. Четырнадцать. Четырнадцать Айз Седай. Должно быть,
они. Высокие и низкие, стройные и полные, смуглые и белокожие, волосы
подстрижены коротко или нет, распущенные по плечам, свободно ниспадающие
на спину или заплетенные в косы, одежды столь же различны, как и у
Стражей, сколько женщин - столько же фасонов и цветов. Однако они тоже
обладали сходством в одном - теперь, когда они стояли все вместе, оно
стало явственным. Для женщин они выглядели лишенными всякого возраста.
Издалека их можно было назвать молодыми, но, если подойти поближе, они,
как знал Ранд, напоминали Морейн. Молодо выглядящие и в то же время нет,
с гладкой кожей, но с лицами слишком зрелыми для столь юного возраста,
глаза - знающие и повидавшие слишком многое.
надо было идти длинным путем! Ранд продолжал протискиваться к своей цели
- к другой окованной железными полосами двери в дальнем конце двора, но
оторвать взгляд от происходящего ему было не под силу.
обратив на паланкин, находящийся теперь в центре крепостного двора.
Несущие его лошади вели себя так спокойно, будто их держали под уздцы
конюхи, хотя возле паланкина стояла лишь одна женщина, лицо ее было
лицом Айз Седай, и она не обращала на лошадей никакого внимания. Перед
собой обеими руками она держала вертикально жезл, высотой в ее рост, на
жезле, выше ее глаз, было насажено позолоченное пламя.
Лорд Агельмар, выпрямив спину и развернув плечи, с невозмутимым лицом.
На темно-синем кафтане с высоким воротом-стойкой алели три бегущие
лисицы Дома Джагад и виднелся устремившийся вниз черный ястреб Шайнара.
Рядом с Лордом Фал Дара - Ронан, высохший от прожитых лет, но высокий
по-прежнему; высокий жезл шамбайяна увенчивали три лисицы, вырезанные из
красного аватина. По рангу и полномочиям шамбайян Ронан был ровней
шатайян Элансу, но Элансу оставляла ему лишь распоряжаться церемониями и
секретарствовать у Лорда Агельмара. Кисточки прически обоих мужчин были
белыми как снег. Все они - Стражи, Айз Седай, Лорд Фал Дара и его
шамбайян - стояли неподвижно, будто скала. Толпа зевак затаила дыхание.
Вопреки самому себе. Ранд замедлил шаг. Вдруг Ронан трижды громко
стукнул о широкие плиты жезлом, выкрикнув в тишину:
паланкина легко ударила своим жезлом в ответ, тоже трижды.
приветствовать Престол Амерлин, ибо здесь стоят на страже, здесь блюдут
Пакт. Добро пожаловать.
Престол Амерлин. Темноволосая, неопределенного возраста, как и все Айз
Седай, женщина, выпрямляясь, обежала взглядом собравшихся. Ранд
отшатнулся, когда ее взор скользнул по нему; он чуть ли не физически
почувствовал его прикосновение. Но ее взгляд прошел дальше и остановился
на Лорде Агельмаре. Слуга в ливрее опустился подле нее на колено, держа
в руках серебряный поднос со сложенными полотенцами, над ними еще
поднимался пар. Женщина церемонно промокнула лицо и вытерла руки влажной
тканью.
Джагад. Пусть Свет осияет Фал Дара и всех в Нем. Агельмар вновь
поклонился:
а он обращался к ней "мать", не прозвучало странным, хотя, если сравнить
ее гладкие щеки с его резко очерченным лицом, скорее, он походил на ее
отца, если не на деда. Ее осанка могла поспорить с его манерой держать
себя. - Дом Джагад - к вашим услугам. Фал Дара - в вашем распоряжении.
ударяясь о стены.
опасности, уже не заботясь о том, что кого-то толкает на ходу. Это все
твое проклятое воображение. Она и не подозревает, кто ты такой, не знает
об этом. Пока еще. Кровь и пепел, если б она знала... Он не хотел даже
думать о том, что произошло бы, знай она, кто он такой, что он такое.
Что произойдет, когда она в конце концов выяснит это? Он гадал, не имела
ли она какое-то отношение к тому ветру на верхней площадке башни; Айз
Седай ведь способны на подобные штуки. Протиснувшись в желанную дверь и
захлопнув ее за собой, отсекая приветственные крики, что еще сотрясали
крепостной двор, Ранд облегченно перевел дух.
немногим ранее, и поэтому юноша пустился бегом. Через дворик поменьше,
где в центре плескался фонтан, еще по одному коридору и на мощенный
плитняком конный двор. Сама "Конюшня Лорда", высокая и длинная, была
выстроена внутри крепостной стены, с большими окнами, выходящими внутрь
крепости; лошадиные стойла располагались на двух этажах. Кузница на
противоположной стороне двора стояла непривычно тихой, ковочный кузнец и
его подручные ушли поглазеть на Приветствие.
конюх. Кланяясь, он прикоснулся ладонью к морщинистому, обветренному
лбу, потом к сердцу.
милорд? - На голове конюха не было чуба воина; волосы Тимы напоминали
опрокинутый серый горшок, нахлобученный на голову.
Ал'Лан Мандрагоран. В случае с Ланом, согласно обычаю Малкир,
королевское "ал" именовало его Королем, но сам он никогда им не
пользовался. Для Ранда же "ал" было просто частью его имени, правда, он
слышал, что когда-то раньше, очень давно, до того еще, как Двуречье
стало называться Двуречьем, эта приставка значила "сын такого-то".
Кое-кто из слуг в цитадели Фал Дара счел, однако, что поэтому он тоже
король, ну, или по меньшей мере принц. Все его попытки убедить их в
обратном не возымели большого эффекта, разве что снизили его "титул" до
лорда. По крайней мере так Ранд предполагал; он никогда не видел, чтобы
так много кланялись и расшаркивались даже перед Лордом Агельмаром.
обойтись так, чем пытаться самому заняться этим; Тима не позволил бы ему
марать благородные руки. - Я решил провести пару дней за городом.
дней его увидят у реки Эринин или переходящим границу Арафела. Тогда они
меня ни за что не найдут.
может исполнить приказания.
виду не было ни одной живой души, - потом схватил Тиму за плечо и силой
заставил того выпрямиться. Запретить Тиме и немногим другим вести себя
подобным образом он не мог, но попытаться сделать так, чтобы этого не
видел чей-нибудь взор, было в его силах.
Почему?
Он продолжал прятать глаза, не от страха, а от стыда, что не может
выполнить того, о чем просит Ранд. Чувствовать стыд - для шайнарцев все
равно, что для другого человека получить на лоб клеймо вора. - Вплоть до
изменения приказа ни одна лошадь не покинет эту конюшню. И никакую
другую в крепости, милорд.
тут нет, но вместо этого облизал губы.
- Голос Тимы обрел силу. - Также закрыты и все ворота, милорд. Без
разрешения никто не выйдет и не войдет. Даже городской караул, так было
сказано Тиме.
исчезло.
Роллинс Джеймс
Белов Вольф
Афанасьев Роман
Черепнин Владимир
Трубников Александр
Шилова Юлия