физиономию, но она лишь присела в очередном неловком реверансе и ушла,
хлопнув на прощание дверью.
этот человек своего дела не знает. Со слугами надобно обходиться вежливо, но
твердо. Кстати, именно так не мешало бы тебе обходиться с нашими слугами. -
Она повернулась к Перрину спиной и прошептала: - Может, поможешь -мне
расстегнуть пуговицы?
чувствовал, какие толстые и неуклюжие у него пальцы. Он все время боялся
оторвать пуговицу, а то и вовсе платье порвать, но раздевать жену ему
нравилось. Обычно этим занималась горничная - уж она-то пуговиц не отрывала.
по первому твоему зову? Разве не готова на все, лишь бы тебе угодить?
время искренне, словно говорила, что думала.
гордостью. Чудные они, эти женщины, больше ничего и не скажешь. А уж ее
мать!.. Да и отец, кстати! Пожалуй, решил Перрин, не помешает сменить тему.
О чем там упоминал Башир?
неожиданно Перрин учуял запах огорчения.
жемчужную пуговку.
немножечко понимать их язык жестов. Кажется, они пожалели об этом, когда
узнали, что здесь полно айильцев. Но вышло неплохо - здешние Девы и не
догадываются, что я их понимаю. А они, похоже, так и вьются вокруг Ранда. -
Повернувшись к мужу, Фэйли бросила на него проказливый взгляд и погладила
его бородку. - Тем Девам, которых мы встретили первыми, понравились твои
плечи, но они не слишком-то заглядывались. Айильские женщины вообще не видят
проку в бороде.
карман оторвавшуюся-таки пуговицу. Ладно, может, Фэйли и не заметит. Сам
Перрин как-то неделю проходил без пуговицы на кафтане и не знал о том, пока
Фэйли его носом не ткнула. А что до бороды, то Гаул говорил, что айильцы
всегда ходили бритыми, а Байн и Чиад постоянно отпускали насчет его бороды
странные шуточки. Он не раз подумывал побриться, при этакой-то жарище, но
Фэйли борода нравилась.
ведь не знал, что он собрался уйти, да? Помни, он - Возрожденный Дракон. Это
что-то вроде короля, короля королей, а короли порой даже друзей используют в
собственных целях - случайно
собираешься шпионить за Рандом?
занимать.
похвалялась. - Насколько понимал Перрин, Фэйли готова была слушаться его,
когда это ее устраивало, в противном же случае начисто забывала о какой-либо
покорности независимо от того, прав он или нет. - Фэйли, я говорю серьезно.
Я хочу, чтобы ты пообещала мне... Я не желаю участвовать ни в чем...
Обещаю не шпионить за Рандом. Видишь, сколь я покорна мужу, моему
повелителю. А ты помнишь, скольких внуков ожидает моя
Леди Дейра давала поразительно откровенные советы насчет того, как этого
добиться; к счастью, большую часть Перрин прослушал, ибо в это время гадал,
не пуститься ли ему наутек. Фэйли же воспринимала все эти поучения,
сделанные в присутствии отца и мужа, как нечто само собой разумеющееся. Еще
и кивала при этом.
Перрин, она от нас не отстанет, пока я не скажу ей, что ношу первенца...
Может, тебе все-таки удастся расстегнуть остальные пуговицы?.. - После
стольких месяцев замужества она все еще краснела, несмотря на все свои
ухмылочки. - Я так долго не видела настоящей кровати, что становлюсь
откровенной, словно крестьянская девушка на уборке урожая.
Ежели они столь же откровенны, как Фэйли, когда оказывается с ним наедине,
остается лишь удивляться, что у них в Салдэйе вообще собирают урожай.
Расстегивая платье, он оторвал еще две пуговки, но Фэйли не рассердилась.
Кажется, она и сама порвала ему рубаху.
комнате, в гостинице "Розовый венец". На кровати, под полотняной простыней.
Она была жива. В ногах постели сидел на табурете Стивен, ухитрявшийся
выглядеть и сочувствующим, и осуждающим одновременно. Худощавый Страж,
кайриэнец, был на голову ниже ее и лет на двадцать моложе, хоть на висках
его и серебрилась седина, однако порой пытался опекать ее, как отец, разве
что за ручку не водил. Демира опасалась, что теперь опека усилится, ибо у
него появились для того лишние основания. По одну сторону постели с хмурым
видом стояла Мерана, а по другую - Беренисия. Пышнотелая Желтая сестра
хмурилась всегда, а сейчас выглядела мрачнее тучи.
себя чувствовала. Ее Исцелили, но даже выпростать руки из-под простыни ей
удалось с немалым трудом. Видимо, она была на волосок от смерти. Шрамы после
Исцеления исчезают, но слабость остается. И память тоже.
а потом сообщил, что видел, как айильцы выслеживают одну Айз Седай - он
описал тебя очень точно - и вроде бы собираются убить. Он еще говорить не
кончил, когда я почувствовал... - Страж скривился, словно от боли.
с ним всю дорогу бежали. Честно говоря, я до последнего момента не была
уверена, что поспела вовремя. Пока ты, вот сейчас, не открыла глаза.
одной цепи. И предостережение, и нападение. Айильцы и тот человек - они из
одной компании. Жаль, что ему позволили уйти, но мы так беспокоились о тебе,
что не догадались его задержать.
библиотечных поисках, и смысл сказанного Мераной поняла не сразу.
способна понять лишь то, что написано в книге.
эля, с тех пор как здесь поселились мы? - терпеливо промолвила Мерана.
остановившиеся в гостинице, в Кэймлине событие не столь уж редкое, но
известие о девяти Айз Седай распугало всех любителей выпить, об этом порой
заговаривала и хозяйка.
чтобы меня нашли и успели спасти. - Неожиданно Демира вспомнила, что,
склонясь над ней, прорычал тот головорез. - Мне было сказано кое-что
передать. Вот точные слова. "Держись подальше от ал'Тора. И другим ведьмам
передай, пусть держатся подальше от Возрожденного Дракона". Что и кому могла
бы я передать, будучи мертвой? Куда я была ранена?
столько крови...
чтобы не дать Стивену возможности завести разговор о ее опрометчивости.
и преподать им урок. - Она была родом из Шайнара, где хорошо знали, что
такое айильские набеги. - Сеонид со мной согласна.
представилась возможность изучить айильцев, стоит ли ее лишаться? Вряд ли мы
таким образом чего-то от них добьемся. Кроме того, предупредивший вас
человек не был айильцем, да? А раз так, айильцы действовали не сами по себе,
они выполняли приказ. Я полагаю, все вы знаете, кто в Кэймлине может
отдавать приказы айильцам.
согласны с тобой, Демира. Я тоже не хочу тратить время на ловлю нескольких
собак из сотен, тогда как науськавший эту свору хозяин гуляет как ни в чем
не бывало.
всегда.
Конюшевский Владислав
Никитин Юрий
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Жюль Верн
Гюго Виктор