Может быть, она бредила. Раин. Раненая, умирающая, она могла утратить
представление о том, что реально, а что - нет. Может, она даже не понимала,
кто были эти Туата'ан?
- Она понимала, о чем говорила и кому она это говорила. Нечто более важное
для нее, чем собственная жизнь, а мы этого даже понять не можем. Когда я
увидел, как ты входишь к нам в лагерь, то решил, что, наверное, мы найдем
разгадку, поскольку ты был... - Илайас сделал быстрое движение рукой, и Раин
сказал совсем не то, что собирался, - ...и останешься нашим другом и знаешь о
многом необычном.
- Не об этом, - сказал Илайас тоном, который положил конец беседе. Повисшую
у костра тишину нарушали музыка и смех, долетающие из разных концов
закутанного в ночные покровы лагеря.
Лежа и упираясь плечами на одно из бревен у костра, Перрин пытался
разгадать послание женщины-айил, но для него оно имело не больше смысла, чем
для Раина или Илайаса. Око Мира. Это было в его снах не однажды, но
размышлять о тех снах ему не хотелось. Теперь Илайас. Был вопрос, ответ на
который Перрину очень хотелось услышать. Что же такого чуть не сказал Раин о
бородаче и почему Илайас оборвал его? Над этим он тоже ломал голову, и без
особого успеха.
Перрин пытался представить себе, каковы должны быть айильские девушки, -
уходящие в Запустение, где, как он раньше слышал, бывают лишь Стражи,
сражающиеся с троллоками, - когда услышал, как, негромко что-то напевая,
возвращается Эгвейн.
Поднявшись, Перрин пошел ей навстречу, к краю светового круга от огня
костра. Она замерла на месте, склонив голову набок и разглядывая его. В
сумраке Перрину не удавалось разобрать выражение ее лица.
- Долго ты, - сказал он. - Весело было?
- Мы поужинали с его матерью, - ответила она. - А потом мы танцевали... и
смеялись. Кажется, я не танцевала целую вечность.
- Он мне напоминает Вила ал'Сина. У тебя всегда хватало здравого смысла не
дать Вилу прибрать тебя к рукам.
- Айрам - добрый парень, с которым приятно провести время, - сказала
$%"ch* натянуто. - Он повеселил меня.
Перрин вздохнул.
- Извини. Я рад, что ты весело потанцевала.
Вдруг Эгвейн обвила его руками и уткнулась, всхлипывая, в его рубаху.
Перрин неловко погладил ее по голове. Ранд бы знал, что делать, подумал он.
Ранд умел непринужденно вести себя с девушками. А вот он - никогда не знает,
как с ними поступать или говорить.
- Я же сказал, Эгвейн, я извиняюсь. Я вправду рад, что ты весело
потанцевала. Нет, честно!
- Скажи мне, что они живы, - пробормотала девушка ему в грудь.
- Что?
Эгвейн отодвинулась от него - ее ладони лежали на его предплечьях - ив
темноте посмотрела в глаза Перрину.
- Ранд и Мэт. Остальные. Скажи мне, что они живы.
Он глубоко вздохнул и неуверенно оглянулся по сторонам.
- Они живы, - произнес Перрин в конце концов.
- Хорошо. - Она потерла щеки быстрыми пальцами. - Это именно то, что мне
хотелось услышать. Доброй ночи, Перрин. Приятных снов! - Привстав на цыпочки,
девушка слегка коснулась губами его щеки и торопливо прошла мимо Перрина,
прежде чем он успел вымолвить хоть слово.
Перрин повернулся, провожая ее взглядом. Навстречу девушке поднялась Ила, и
обе женщины, тихо переговариваясь, зашли в фургон. Ранд бы смог это понять,
подумал Перрин, а я не понимаю.
Вдалеке в ночной тьме на тонкий серпик нарождающейся луны, поднявшийся над
горизонтом, завыли волки, и юноша вздрогнул. Завтра будет вдоволь времени,
чтобы опять начать тревожиться о волках. Он ошибся. Они ждали, чтобы попри
ветствовать Перрина в его снах.
Последняя дрожащая нота того звучания, что весьма отдаленно напоминало
"Ветер, который качает иву", проявив милосердие, смолкла, и Мэт опустил
украшенную золотом и серебром флейту Тома. Ранд отнял руки от ушей. Матрос,
который поблизости на палубе сворачивал в бухту трос, облегченно вздохнул.
Какое-то время слышались лишь плеск волн о корпус, ритмичное поскрипывание
весел и раздающееся время от времени гудение снастей на ветру. Ветер упорно
дул точно в нос "Ветки", и бесполезные паруса были убраны.
- Наверное, я должен поблагодарить тебя, - вымолвил в конце концов Том, -
за урок, как верна старая добрая поговорка. Как ни учи поросенка играть,
флейтистом ему вовек не бывать!
Матрос загоготал, а Мэт замахнулся флейтой, словно собираясь запустить ею в
насмешника. Том проворно выдернул инструмент из руки Мэта и уложил флейту в
жесткий кожаный футляр.
- А я-то думал, что все вы, пастухи, когда пасете стадо, коротаете время,
играя на дудочках или флейтах. И это лишний раз доказывает: не стоит верить
тому, что узнал не из первых рук.
- Это Ранд пастух, - буркнул Мэт. - Он на дудочках играет, а не я.
- Да, верно, кое-какие способности у него есть. Может, нам с тобой, парень,
поработать над жонглированием? По крайней мере, это у тебя получше выходит.
- Том, - сказал Ранд, - не знаю, чего ради ты так стараешься. - Он бросил
взгляд на матроса и понизил голос. - В конце концов, мы же не хотим на самом
деле стать менестрелями. Для нас это всего лишь ширма, пока мы не найдем
Морейн и остальных.
Том потянул себя за кончик уса и уткнулся взглядом во что-то на гладкой
темно-коричневой коже футляра флейты, лежащего у него на коленях.
- А что, если мы их не найдем, парень? Ничего же не говорит за то, что они
хотя бы в живых остались.
- Они живы, - твердо заявил Ранд. Он обернулся к Мэту, ища у него
поддержки, но брови того сдвинулись к переносице, губы превратились в
ниточку, а взгляд уперся в доски палубы.
- Ну скажи же, - обратился к Мэту Ранд. - Зачем так сердиться, если не
умеешь играть на флейте? Я тоже не умею, разве только чуть-чуть. Раньше же ты
никогда не хотел играть.
Мэт поднял глаза, по-прежнему хмурясь.
- А вдруг они погибли? - тихо произнес он. - Нам придется смириться с этим,
верно?
Впередсмотрящий на носу внезапно закричал:
- Беломостье! Впереди Беломостье!
Долгую минуту, не желая верить, что Мэт смог сказать нечто подобное будто
мимоходом, Ранд смотрел ему в глаза, а вокруг кипела суматоха: матросы
готовились подводить судно к пристани. Мэт сердито глядел на Ранда, втянув
голову в плечи. Ранду хотелось сказать ему сразу очень многое, но он не мог
найти слов. Они должны верить, что остальные живы. Должны верить. А почему?
въедливо вопрошал голосок где-то глубоко-глубоко. Чтобы все закончилось, как
в каком-нибудь из преданий Тома? Герои находят сокровище и побеждают злодея,
а потом живут долго и счастливо? Кое-какие сказания кончаются совсем не так.
Иногда даже герои умирают. А разве ты герой, Ранд ал'Тор? Разве ты герой,
овечий пастух?
Вдруг Мэт вспыхнул и отвел глаза. Нерадостные мысли отступили, освободив
Ранда из своих цепких когтей, и он вскочил, и устремился сквозь суету к
борту. Мэт поплелся за ним, даже не стараясь уворачиваться от проносящихся по
палубе матросов.
Команда сновала по судну, шлепая босыми ногами по палубе, волоча канаты,
привязывая одни тросы и отвязывая другие. Одни выносили из трюма большие
клеенчатые мешки, набитые шерстью под завязку так, что едва не лопались, а
другие в это же время готовили канаты толщиной с руку Ранда. Несмотря на
спешку, все двигались с уверенностью людей, которые прежде проделывали то же
самое тысячу раз, но капитан Домон тяжело вышагивал туда-сюда по палубе,
выкрикивая команды и браня тех, кто, на его взгляд, действовал недостаточно
проворно.
Ранд не мог оторвать взгляд от чуда, сияющего за плавной излучиной
Аринелле, которую огибало судно. Он знал о нем по песням и историям, по
рассказам торговцев, но теперь воочию узрел легенду.
Над широкой рекою высокой аркой изгибался Белый Мост, раза в два-три выше,
чем поднималась мачта "Ветки"; и весь, целиком, сиял в лучах солнца молочной
белизной, впитывая свет в себя, а потом как бы искрясь изнутри. Тонкие опоры
из того же материала уходили в глубину, а вокруг них бурлило водоворотами
сильное течение, и они выглядели слишком хрупкими, чтобы держать на себе
тяжесть пролетов. Весь мост казался словно бы высеченным из одного-
единственного камня или отлитым в одной форме рукой гиганта - широкий и
высокий, взметнувшийся через реку с фантастическим изяществом, которое едва
не заставляло забыть о его величине. В общем, мост своей громадой затмевал
город, раскинувшийся у его подножия на восточном берегу, хотя Беломостье
намного превосходило Эмондов Луг: каменные и кирпичные дома такие же высокие,
как в Таренском Перевозе, и деревянные пристани, тонкими пальцами
вытянувшиеся в реку. Небольшие лодки густо усеивали гладь Аринелле, тянули
сети рыбаки. И над всем этим возвышался и сиял Белый Мост.
- Похоже на стекло,- произнес Ранд, ни к кому не обращаясь.
Проходящий позади него капитан Домон остановился и заложил большие пальцы
за широкий пояс.
- Нет, парень. Чем бы оно ни было, это никак не стекло. Какой бы сильный
дождь ни шел, мост никогда не бывает скользким, и лучшее зубило в самой
сильной руке не оставит на нем ни царапины.
- Реликт Эпохи Легенд, - сказал Том. - Вот чем он должен быть, я всегда так
думал.
Капитан угрюмо хмыкнул.
- Может статься, и так. Но тем не менее польза от него по-прежнему есть.
Шломо Вульф
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Корнев Павел