Чтение 72–й страницы книги ~Предназначение~

- Ты должен выполнить приказ любым путем, вассал.

Застыв от ужаса, Уолли только и смог пробормотать:

- Ннанджи!

Во все времена, возможно, во всех мирах тираны находят такой выход из
трудных положений. Боарийи ведено было стать неистовым, не знающим пощады,
но если его обвинят в жестокости, Ннанджи от него откажется, сказав, что
такого приказа не отдавал. Это был классический пример перекладывания
ответственности, необходимый атрибут деспотии. Уолли почти уже чувствовал
дым горящих домов.

Ннанджи повернулся, готовый к сопротивлению:

- Брат?

И Уолли ушел от конфронтации. Он принял решение и теперь должен жить с
ним. Обсуждать приказы нового лидера на публике - проявление недоверия к
власти. Как-нибудь наедине он попробует поговорить с Ннанджи, и, может быть,
ему удастся заставить его подчиниться здравому смыслу.

- Даже богатые города могут оказаться не в состоянии заплатить столько
под угрозой меча, Ннанджи, - сказал он мягко.

Ннанджи недовольно скривился, но он откровенно был рад, что эта его
идея не была принята в штыки.

- Конечно, ты можешь дать им время на то, чтобы собрать деньги, вассал.
Лорд Джансилуи? Вверх по Реке - Уо и Тау - города поменьше, но.., по две
тысячи золотых ты с них получишь. Боюсь, у тебя не хватит времени дойти до
Шана.

Джансилуи салютовал, он тоже улыбнулся в предвкушении дела.

Потом Ннанджи перевел взгляд на Тиваникси - тот уже улыбался.

- Кво, мой сеньор?

Ннанджи кивнул.

Внутри Уолли что-то умерло. Введенные им стремена будут опробованы в
первом военном походе Мира, но не против колдунов. Кавалерия выступит против
дружественных городов и будет разрушать их именем закона. Ему было
непереносимо больно.

- Как велик Кво? - спросил Ннанджи. - Впрочем, неважно. Сам присуди им
нужную сумму денег.

Уолли снова был потрясен. Тиваникси - хороший человек, но ни один воин
не испытывает симпатий к гражданским. Вложив всю свою энергию и умение в
выполнение этого нового приказа, он применит силу против городов, которым ни
на чью помощь не приходится надеяться, разве что своих богов. Богиня! Прости
меня!

Тиваникси салютовал, и Уолли знал, что следующим будет он. Легонько
отведя Джию в сторону, чтобы принять более соответствующий воину вид, он
стал ждать приказа.

- Думаю, катапульты еще послужат своему назначению, брат, - сказал
Ннанджи. - Они достаточно напугают колдунов перед твоими переговорами...

Тон его был мягче, чем при разговоре с вассалами, это была скорее
просьба, чем приказ, однако предполагалось, что она будет выполнена.
Возможно, он сам так говорил с Ннанджи, когда их отношения были другими. Он
не стал отказываться. Катапульты, луки, ножеметание - все это нужно теперь
было выжать из него, как сок из виноградной лозы. Теперь в сутрах есть все,
что требуется сбору, сказал Ннанджи. Хотя они допускают некоторые варианты,
но сбор должен иметь канон униформы.., каждый, кто не искал продвижения за
время сбора, должен представить объяснения.., каждый, кто прыгнет через два
ранга до возвращения Ннанджи, станет его личным подопечным.., переделать
все, что было временным, в постоянное.., не снижать дисциплину...

Когда он кончил, Уолли молча приложил кулак к сердцу, как это делали
вассалы. Ннанджи хватило любезности слегка покраснеть. Потом с юношеской
непосредственностью, которая придавала ему такой шарм, он широко улыбнулся и
сказал:

- Как у меня получается, Шонсу? Уолли спрятал свое отчаяние, сотворил
на лице улыбку и сказал:

- Отлично, брат.

Уже? Мы уже льстим? Почему бы сразу не сказать, что Боги им довольны?

Проблемы подождут, подумал Уолли; корабль готов к отплытию. Но они не
станут долго ждать. Король Ки Сана заплатит тысячу золотых за наложницу с
роскошными формами - это уже не очень походит на просвещенную монархию. Что
станут делать эти обновленные гарнизоны, получив незаконный приказ? Или
оказавшись перед необходимостью сбора непомерного налога? Кто его пойдет
собирать? Кто его будет охранять? Кто считать? Кто распределять полученные
деньги?

Примитивный взгляд Ннанджи на совершенный Мир не предполагал этих
вопросов. Даже Уолли не знал на них ответов.

- Ладно! Нам нужно успеть на корабль, жена, - сказал Ннанджи. Он сделал
два шага, споткнулся и потерял равновесие. Потом он посмотрел на ковер, о
который запнулся, - серебристые пеликаны и бронзовые морские коньки. Он
оглядел гобелены, занавеси, сверкающую мебель.

- Тебе больше ведь не нужен этот хлам, так ведь, Шонсу? Как только
избавишься от него, издай указ: с этих пор любая взятка, принятая воином,
расценивается как величайшее преступление - для всех без исключения!

И это была уже не просьба.

Ннанджи развернулся и, обняв Тану, пошел к выходу. Уолли смотрел, как
уходит от него седьмой меч. Глаза его заволок туман, поэтому он быстро
махнул остальным, чтобы его не ждали.

Меч вернешь, как выйдет срок. Срок вышел? Свершил ли он миссию Богини,
или отказался от Ее избранничества, так и не завершив дела? В любом случае
он вышел из игры. Приключение кончилось.

Топот сапог затих. Только Джия осталась с ним. Она стояла рядом,
положив руку ему на плечо, вглядываясь в него, сочувствуя и разделяя с ним
горе, которое он скрывал от других. Или только надеялся, что смог скрыть.

Он молча скорбно обнял ее.

Он не мог объяснить даже ей. Не было такого слова еще в языке Мира -
"деспот". Но скоро будет! Ннанджи потребовалось меньше двадцати минут, чтобы
превратиться в него.

¶ЭПИЛОГ. ПОСЛЕДНЕЕ ЧУДО§

Ветер развевал знамена и одежды, мешал двигаться фургонам и пешеходам
по большой торговой площади на набережной Касра, играл уцелевшими листьями.
Торговцы расходились по домам, за ними рабы уносили тюки с товаром.
Большинство кораблей были погружены в тишину.

Уолли уныло хлопнулся на швартовную тумбу, разглядывая длинные тени,
протянувшиеся по бронзовым камням. День, начавшийся приходом "Грифона",
подошел к концу, а Миру уже никогда не суждено стать таким, каким он был
раньше.

Ннанджи отбыл. Он бодро промаршировал по сходням под звуки "Воинов
Прекрасным Утром", потом встал на палубе с Таной в окружении девяти колдунов
и стоял там до тех пор, пока корабль не отошел от причала. Он не сомневался,
что благополучно вернется, заключив договор с колдунами. Для него колдуны
были теперь незначительным эпизодом на пути его великой деятельности
реформатора воинов Мира.

Ушли телохранители, оркестранты и менестрели. Не видя теперь никакой
опасности, Уолли отпустил Форарфи и его людей насладиться концом праздника.
Ему пора было возвращаться к Джие, а он все еще сидел на швартовной тумбе,
думая о своем.

Что он сделал неправильно? Прошло почти полгода с тех пор, как он
пообещал Богине стать воином. Он старался. Если его миссией было победить
колдунов, то он потерпел поражение, потому что теперь они еще быстрее
распространятся по Миру. За ними пойдут их разрушительные знания.

Если его миссия заключалась в спасении воинов, то здесь он тоже
проиграл. Колдуны могут и не испугаться вселенского сбора Ннанджи, тогда как
этот вселенский сбор скоро перебьет столько воинов, сколько колдунам и не
снилось. Ни сильные свободные мечи не захотят потерять свою независимость,
ни уверенные в себе гарнизоны не захотят лишиться автономии.

Или боги делали ставку на Ннанджи? Полубог говорил, что все само станет
ясным, а Ннанджи был первым, кого он встретил сразу после их разговора.
Ннанджи получил свою долю чудес. Впрочем, если это так, то здесь Уолли тоже
проиграл. Он выпустил властолюбивого психопата в беспомощный Мир. Ки Сан и
Дри, Уо и Тау, Кво - эти несчастные города падут первыми, потом будут сотни,
прежде чем он остановится. С каждым днем власть его будет расти. Кто или что
сможет остановить его?

Уж точно не Уолли. Он все еще выбранный предводитель сбора, и двадцать
ближайших дней ему придется много работать. Ему, Линумино и Зоарийи. Ннанджи
уверен, что так и будет. Уолли учил его, что армия всегда должна быть при
деле.

Но после того, как Ннанджи вернется? Уолли понял теперь, что ему будет
лучше уйти. Он не сможет смотреть на то, что тут начнет творить этот идиот.
Ему придется неизбежно вступить с Ннанджи во вражду. И вражда эта может
кончиться единственным образом. Так что ему лучше принять обещанную синекуру
- Тау, этот маленький городок. В оставленное ему время он наделает Джие
детей.

Он уже собирался подняться, как вдруг толпа маленьких голых ребятишек с
криками пробежала мимо. Один смуглый малыш остановился и просиял редкозубой
улыбкой.., крошечное лицо.., каждая косточка на виду, темные, слегка
вьющиеся волосы, глаза сияют, как самоцветы.

Уолли начал было опускаться на колени, но мальчик сказал:

- Оставайтесь на месте. У вас был тяжелый день.

Так Уолли остался на тумбе, ничего не говоря, но страх мурашками
пробежал по его коже. Наказанием, как говорил Бог раньше, будет смерть или
хуже того.

- О нет! - сказал Полубог. - Я пришел благодарить вас. Мистер Смит! Вы
сделали все, что от вас требовалось, и даже больше.

Внезапное чувство удивления и радости обрушилось на него, словно он