запрокинув голову, он захохотал, словно гром раскатился по небу. Пение
прервалось. От бушприта до кормы Людские головы в изумлении повернулись,
улыбки появились на лицах - моряки радовались, что их герой вернулся в свое
обычное доброе расположение духа.
Катанджи собственной персоной! Честен лицом! И ты говорил, что истории не
относятся к делу? Ну, давай, святейший, поделись со мной следующей.
сильно заботило занятие Шонсу. Он совершенно точно не должен был открывать
ему вторую сутру.
произнес Шонсу. - Я представил себе, что если Виксини способен на такую
работу, то, может, и воин справится... Почему бы тебе мне не рассказать?
разделял эти сомнения. Воин взглянул ему в лицо.
ему в этих условиях? Что мне делать, жрец? Скажи мне, раз ты уж так ему
доверяешь.
мне хотя бы на такой вопрос! После сражения на святом острове Бог отметил
мое правое веко меткой воина. Торговаться не приходится - отец в мире моих
снов является кем-то вроде воина. Но после битвы при Ове он украсил мое
левое веко колдовской меткой. Что это должно означать? Как я могу надеяться
на доверие людей, которые пойдут за мной, если моя мать - колдунья?
случилось.
Ннанджи стояли перед ними рука в руке. Тана скромно потупила взор, жемчужины
вокруг девичьей шеи мерцали, словно блики на Реке. Лицо Ннанджи пылало, как
его волосы, глаза горели радостью и возбуждением.
разрешения жениться!
романтичного идеалиста Шонсу с этой расчетливой кокеткой. Игнорируя брачный
выкуп, принятый у Людей, он, по просьбе его всеведущего подопечного,
заплатил наставнице Таны чисто символически - одну медную монету. Брота
приняла, хотя сильно сомневалась в разумности сделки.
предосторожность предотвращала дальнейший неизбежный грабеж - узнав, что у
них есть деньги, Брота постаралась бы вытянуть их у обоих воинов.
якоре. Бог Солнца оставлял им еще пару часов света - несомненно, праздник
нужно было тотчас начинать. Томияно предоставил несколько фляг с волшебным
вином колдунов, действие которого можно было ощущать и видеть уже
немедленно. Мандолина Олигарро, свирель Холийи, да еще юный Синборо со
своими барабанами... Было много танцев и песен. Дети восторженно визжали,
старая Лина извлекла из своих запасов всевозможные яства - засахаренные
фрукты, распаренный изюм и то странное сладковатое мясо, про которое Уолли
до сих пор не знал, чье оно.
сложности свадебные ритуалы потребуется выполнять. Если пожелание им другому
Седьмому доброго утра выливается в сорок слов и шесть жестов, то сколько же
часов займет брачная церемония? И какой подарок должен он преподнести своему
подопечному? Не микроволновую же печь...
вместе хриплые Речные песни. Он смеялся двусмысленным шуточкам и хлестким
ответам Ннанджи. На душе его становилось все горше.
туман, серные вулканические облака рассосались. Лишь легкий запах бычьих
шкур остался в воздухе. Небо начинало темнеть. Уолли тихонько ускользнул от
веселящихся и забрался на крышу кубрика, где можно было облокотиться о
перила и смотреть на спокойную воду. Ему были слышны музыка и смех, а
иногда, в моменты затиший, легкий плеск волны о борт.
подопечный добавит несколько новых проблем к уже существующим. Он снова
начал перебирать их в голове. Список, похоже, не собирался уменьшаться - он
лишь удлинялся. Ннанджи сам по себе уже проявлял нетерпение, требуя экзамена
на шестой ранг, теперь же его будет подогревать Тана, заинтересованная в
карьере своего супруга.
вполне достаточно из шепота беседующих, чтобы быть уверенным в этом. До него
совершенно ясно донеслось слово "пророчество". И он понимал, что оно имеет
отношение к рыжеволосому брату Икондорины. Все заявления старика о якобы
бессмысленном содержании сутр были надуманными, теперь Уолли особенно
уверился в этом, после такого явного намека на Катанджи. Что же было
напророчено Ннанджи, о чем Уолли нельзя было говорить?
говорил старик Тане.
миссию? Полубог явно был в состоянии вмешаться в память всех жрецов в Мире.
Впрочем, достаточно было это проделать только над Хонакурой. Уолли решил
поискать в Касре жреца, чтобы спросить его, слышал ли он когда-нибудь об
Икондорине.
богов.
Шонсу? В конце концов он не сильно беспокоился о незнакомых именах, так как
любая беседа начиналась с официального приветствия. Это было так же
привычно, как именная чехарда на Земле - "Привет, меня зовут..." Не
приходилось переживать и о поединках. Только другой Седьмой мог бы пойти на
это, да к тому же достаточно смелый, так как непревзойденное умение Шонсу
должно быть в Касре известно.
совершенном преступлении или в проявленной трусости. Такое вполне могло бы
оказаться, и его звание и умение воина в этом случае не являлись спасением.
были орущие подростки. Даже Холийи был среди них. Вот он упал, схватив
Ннанджи снизу. Матарро сдернул с Ннанджи килт и побежал, размахивая им,
оставив Ннанджи прыгать раздетым посреди палубы под дикий гогот собравшихся.
на кровопролитие.
отсутствием.
фокусниками и шарлатанами, магия их не превосходила ловкости рук, тщательно
продуманной одежды и удачно представленных трюков.
были скрещенные птичьи перья, которые использовали для письма. Он вполне мог
представить их историю. Подтверждений у него не было, но было чувство, что
он правильно понимает ход событий. Неизвестно, была ли письменность даром
богов или изобретением смертных, тем не менее владеющие ею выделились в
отдельную гильдию. Но умение читать и писать было столь полезным, что жрецы
попытались держать этих людей в тайне. Писцы воспротивились. Не исключено,
что они даже подняли восстание. Воины объединились со жрецами - это
предположение было самым очевидным - и прогнали писцов. Те ушли в
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Буркатовский Сергей
Афанасьев Роман