нас больше ресурсов, и мы прилетим на три года раньше. Но все равно он тоже
вернется.
Глава 26
Условное освобождение
астронавтике, Вашингтон.
обследование ЭАЛа. Восстановлены все блоки, компьютер полностью
работоспособен. Подробности действий и выводы д-ра Ч. содержатся в
совместном отчете, который он и д-р Терновский представят в самом ближайшем
будущем.
принципами работы ЭАЛа и требованиями секретности. Согласно прямому
распоряжению президента существование объекта ЛМА-1 сохранялось в полной
тайне. Доступ к соответствующей информации имел самый ограниченный круг лиц.
к полету "Дискавери" уже завершилась. Поскольку Боумен и Пул и без того
должны были довести корабль до Юпитера, решено было не информировать их о
появлении новой цели. Считалось, что раздельные тренировки
астронавтов-исследователей (Камински, Хантер, Уайтхед) и помещение их в
анабиоз значительно уменьшают возможность утечки информации (случайной или
любой другой).
подобного образа действий (мой меморандум НСА 342/23, "Совершенно
секретно"). Однако руководство ими пренебрегло. Поскольку ЭАЛ способен
управлять кораблем без помощи людей, было решено запрограммировать его так,
чтобы он смог выполнить задание, даже если экипаж будет выведен из строя или
погибнет. В ЭАЛ была введена полная информация о целях экспедиции, однако
было запрещено сообщать ее Боумену или Пулу.
и утаивания. Из-за создавшегося противоречия у ЭАЛа возник, выражаясь языком
медицины, психоз - точнее, шизофрения. А если говорить на языке техники, то,
как сообщил мне д-р Ч., ЭАЛ попал в петлю Хофштадтера-Мебиуса, что не так
редко случается с самопрограммирующимися компьютерами. За деталями он
рекомендует обратиться непосредственно к профессору Хофштадтеру.
и у него начали развиваться симптомы паранойи, направленной против тех, кто
руководил им с Земли. И он попытался прервать связь с Центром управления,
доложив о несуществующей поломке в блоке АЕ-35. Таким образом, он не только
солгал, что усугубило его психоз, но и вступил в конфликт с экипажем.
Вероятно (теперь об этом остается только догадываться), он заключил, что
единственный выход - избавиться от экипажа. И это у него почти получилось.
представляются нежелательными, поскольку он слишком измотан. Но, даже
принимая во внимание последнее обстоятельство, я должен со всей
откровенностью заявить (прошу сохранить это в тайне), что сотрудничать с
д-ром Ч. не всегда так легко, как хотелось бы. Он во всем оправдывает ЭАЛа,
и это мешает иногда объективному обсуждению. Даже д-р Терновский, от
которого естественно было ожидать большей независимости, нередко разделяет
его точку зрения.
д-ра Ч. никаких сомнений на этот счет нет. Но, как бы то ни было, повторение
экстремальной ситуации представляется невозможным. И Вам известны - в
отличие от д-ра Ч. - мои шаги, позволяющие полностью контролировать ход
событий.
Он, можно сказать, условно освобожден. Любопытно, известно ли ему об этом.
Глава 27
Интерлюдия: коллективная исповедь
скоро самые невероятные вещи кажутся обыденными. И люди на "Леонове" иногда
как бы отключались от окружающего в бессознательной попытке сохранить
психическое здоровье.
слишком старательно развлекает общество. И хотя именно он начал
"коллективную исповедь", как назвал ее позднее Саша Ковалев, ничего
серьезного, разумеется, за этим не стояло. Все началось случайно, когда
Курноу выразил вслух общее недовольство трудностями умывания в невесомости.
, - Будь у меня машина желаний, - заявил он как-то на сикс о'клок совете, -
я выбрал бы только одно. Залезть в горячую хвойную ванну, чтобы торчал лишь
нос.
Катерина Руденко.
римский император. Окажись я на Земле, занялась бы чем-нибудь поактивнее.
председателя был чудесный чистокровный скакун, купленный... ну, на
нетрудовые доходы. Председатель был старый мошенник, но мне он нравился. И
он разрешал мне брать иногда Александра и носиться на нем по всей округе.
Конечно, я рисковала убиться насмерть. Но когда я это вспоминаю, Земля
становится ближе.
вступил Макс Браиловский:
А когда я занялся космосом, оно входило в программу тренировок. Я плавал у
тихоокеанских атоллов, и у Большого Барьерного рифа, и в Красном море... Нет
ничего лучше коралловых рифов. Однако ярче всего я помню совсем другое:
заросли ламинарий у побережья Японии. Я будто оказался в подводном храме...
Сквозь громадные листья просвечивало солнце. Сказочное зрелище... волшебное.
Больше мне там побывать не довелось. Возможно, в другой раз все будет иначе.
Но я хотел бы повторить.
распорядителя бала. - Кто следующий?
озеро". Но Василий не согласится, он терпеть не может балет.
противоположное - планеризм. Скользить в облаках, в солнечную погоду, в
полной тишине... Впрочем, воздушный поток шумит, особенно на виражах. Я
хотел бы наслаждаться Землей именно так - как птица.
незнакомцем - вежливым, даже учтивым, но до конца не раскрытым.
Бенарес. Кто не был там, не поймет. Для меня, как и для большинства
современных индийцев, независимо от религии, которую они исповедуют, это
центр мира. Мне хотелось бы вновь вернуться туда.
виндсерфинг. Боюсь, теперь уже староват, но попробовать стоило бы.
остальных.
Глава 28
Крушение надежд
по-прежнему нас игнорирует, оставаясь на месте и все так же заслоняя
полнеба.
удержалась бы в точке неустойчивого равновесия. Так утверждает Василий. Она,
подобно "Дискавери", давным-давно сошла бы с орбиты - и упала на Ио.
Договора 2008 года нет ядерных бомб... Или они все-таки есть? Я, конечно,
шучу...
и на борту царят скука и разочарование. Понимаю, на Земле в это поверить
трудно. Разве можно скучать среди величайших чудес, какие видел когда-либо
человек?
недавно были здоровы до неприличия. Теперь почти у каждого либо простуда,
либо расстройство желудка, либо незаживающая царапина. Усилия Катерины
Прозоров Александр
Андреев Николай
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия