Чтение 30–й страницы книги ~Десять поверженных~

благодаря четкой организации, дисциплине и ясности поставленных задач.
Капитан задумался.

-- Кажется, она командует армией повстанцев под Ржавчиной. Правильно?

Борьба за Ржавчину длилась уже три года. Слух -- это сотни квадратных
миль бесплодной земли. Прошлой зимой обе стороны дошли чуть ли не до того,
что начали поедать трупы, чтобы выжить.

Я кивнул. Вопрос был риторическим. Просто Капитан думал вслух.

-- И Ржавчина многие годы была землей .смертников. Шелест не сдаст
позиции. Леди тоже не отступит. Но ведь если Шелест появляется здесь,
значит, Круг решил оставить Ржавчину.

-- Значит, они перенесли свои стратегические планы с востока на север,
-- добавил я.

Север остается слабым местом Леди. Запад весь подчинен. А южное море
принадлежит союзникам Леди. На север не обращали внимания с тех пор, как
границы Империи достигли великих лесов, лежащих за Форсбергом. И именно на
севере повстанцы достигли наиболее впечатляющих успехов. Заговорил
Лейтенант.

-- Позиция их сейчас такова, что они взяли Форсберг, заняли Плато,
покорили Розы и осадили Рожь. Войска повстанцев направляются, чтобы взять
Вист и Бабенку. Их, конечно, остановят, вот Круг и хочет знать, когда. С
другой стороны, они подбираются к Лордам, и если этот город падет, они уже
почти на границе Ветреной Страны. Стоит пересечь Ветреную Страну, взобраться
по Лестнице Слезы, и они уже в сотне миль увидят Амулет. Я продолжал
просмотр и сортировку бумаг.

-- Элмо, может, ты поищешь еще чего-нибудь? Чтото она могла и
припрятать. Капитан дал добро.

-- Проследи, чтобы этим занялись, -- сказал он Лейтенанту. -- Сазан, ты
и Леденец пошевелите лю дей, чтобы были готовы к отходу. Спичка, удвой
количество пикетов.

-- Сэр? -- спросил Леденец.

-- Ты же не хочешь оказаться здесь, когда Шелест вернется, а? Гоблин,
подожди! Дай знать Ловцу Душ. Прямо сейчас. Это важно.

Гоблин скорчил отвратительную физиономию, потом отошел в угол и стал
что-то бормотать себе под нос. Это было просто небольшое заклинание, для
начала.

-- Каркун, вы с Вороном складывайте документы. когда закончите. Возьмем
их с собой.

-- Может, самое важное я возьму себе, для Ловца Душ? -- спросил я. --
Если они нам понадобятся, лучше иметь их сразу под рукой. Я имею в виду, что
нам надо поторопиться кое-что сделать, пока Шелест не вмешалась в это дело.

-- Правильно, -- прервал он меня, -- я пошлю фургон. И не распускай
язык.

Капитан открыл дверь, я увидел его серый контур в освещенном проеме,
затем дверь за ним закрылась.

Очередная расправа сопровождалась воплями и криками, которые доносились
снаружи. Я поднялся, выпрямляя свои больные ноги, и подошел к двери. Всех
повстанцев сгоняли на плац. Пленные почувствовали внезапное желание Гвардии
как можно скорее исчезнуть отсюда и поняли, что им, наверное, придется
умереть не дождавшись подмоги, которая должна прибыть буквально в считанные
часы.

Я покачал головой и вернулся к своему чтению. Ворон посмотрел на меня с
выражением, которое означало, что он разделяет мою боль. .А может, он
посочувствовал только мне, видя мое разбитое состояние. По Ворону это
особенно трудно понять.

В дверь толкнулся Одноглазый. Он подошел и вывалил на пол --целую груду
бумажных свертков, завернутых в промасленную кожу. Они слиплись от влаги.

-- Ты был прав. Мы откопали это за ее спальней.

Гоблин издал длинный, пронзительный крик, от которого веяло таким же
холодом, как от крика совы в ночном лесу. Одноглазый подхватил этот крик.

В такие моменты я сомневаюсь в искренности их показной вражды.

-- Он в Башне, -- простонал Гоблин. -- Вместе с Леди. Я вижу ее его
глазами.. его глаза... его глаза... Темнота! О боже, темнота! Нет! О боже,
нет! Нет! -- его слова слились в один визг ужаса, потом он затих. -- Глаз.
Вижу глаз. Он смотрит прямо в меня.

Мы с Вороном обменялись хмурым взглядом и пожали плечами. Мы понятия не
имели, о чем он говорит.

Гоблин заговорил опять, но таким тоном, как будто он опять стал
ребенком.

-- Скажите ему, чтобы он не смотрел на меня. Скажите. Я хороший. Пусть
он уйдет.

Одноглазый уже стоял на коленях, склонившись над Гоблином.

-- Все в порядке, все в порядке. Это только сон, все будет хорошо.

Мы с Вороном опять переглянулись. Он обернулся и начал жестами
объясняться с Душечкой.

-- Посылаю ее за Капитаном. Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи
следующий лист и стал читать. Холоден, как лед, этот Ворон.

Гоблин время от времени вскрикивал, но вдруг совсем затих. Я дернулся к
нему, но Одноглазый поднял руку, показывая, что во мне нужды нет. Гоблин
закончил передачу сообщения.

Постепенно Гоблин расслабился. Выражение ужаса ушло с его лица. Оно
порозовело. Я опустился перед ним на колени, нащупал сонную артерию. Сердце
его билось, но медленно.

-- Я удивляюсь, как он сейчас не помер, -- сказал я. -- Было уже
когда-нибудь так плохо?

-- Нет, -- Одноглазый отпустил руку Гоблина, она упала на пол. -- Лучше
в следующий раз не заставлять его заниматься этим.

-- А что, это прогрессирует? Мое ремесло кое-где пересекается с
колдовством, но редко. Я не знаю.

-- Нет, но за ним надо немного присмотреть. Похоже, он поймал Ловца Душ
в Башне. Я думаю, тут любой бы закачался.

-- И еще в присутствии Леди,. -- я глубоко вздохнул. Мне было не скрыть
своего волнения. Гоблин видел Башню изнутри! И он, возможно, видел Леди!
Только Десять, Которые Были Повержены, выходили из Башни живыми. Люди могли
только догадываться и фантазировать, что же там внутри, а у меня был живой
очевидец!

-- Оставь его сейчас, Каркун. Он расскажет, когда будет в состоянии, --
сказал Одноглазый твердо.

Они смеются над моими маленькими фантазиями, говорят мне, что я
влюбился в призрак. Возможно, они и правы. Иногда мой интерес пугает меня
самого. Он становится навязчивой идеей.

Я забыл о своих обязанностях по отношению к Гоблину. В какой-то момент
он перестал быть для меня человеком, собратом, старым другом. Он стал
источником информации. Устыдившись, я отступил к своим бумагам.

Появился озадаченный Капитан, которого решительно тащила Душечка.

-- А, понятно. Он связался с ним, -- Капитан изучающее посмотрел на
Гоблина. -- Еще ничего не сказал? Одноглазый, растормоши-ка его.

Одноглазый начал было возражать, но потом осторожно потряс Гоблина за
плечо. Тот стал медленно приходить в себя. Его сонное состояние скорее
походило на транс.

-- Сильно ему досталось? -- спросил меня Капитан. Я объяснил. Капитан
мыкнул.

-- Фургон сейчас будет. Кто-нибудь из вас пусть начинает погрузку.

Я принялся складывать свою кипу бумаг.

-- Кто-нибудь -- это Ворон, Каркун. Ты оставайся здесь, поблизости.
Гоблин не слишком здорово выглядит.

Он был прав. Гоблин опять побледнел. Дышал он часто и прерывисто.

-- Шлепни его по щеке, Одноглазый, -- сказал я. -- Может, он думает,
что все еще там.

Пощечина помогла. Гоблин открыл глаза. Они были полны страха. Он узнал
Одноглазого, передернулся, глубоко вздохнул.,

-- Я что, опять должен смотреть на все это? -- пискнул он. -- После
всего, что пережил? -- тон, которым он все это сказал, явно вступал в
противоречие с его протестующими словами. В его голосе сквозило облегчение.

-- Он в порядке, -- сказал я. -- Уже может трепаться.

Капитан присел на корточки. Он не торопил. Гоблин начнет говорить,
когда будет готов.

Несколько минут колдун приходил в себя и собирался с мыслями.

-- Ловец Душ сказал скорее уматываться отсюда к чертовой матери, --
наконец произнес Гоблин. -- Он встретит нас по пути к Лордам.

-- Все?

Большего никогда и не было, но Капитан все равно продолжает надеяться
на что-то еще. Похоже, эта игра не стоит свеч, когда видишь, что приходится
переносить Гоблину.

Я пристально смотрел на него. Дьявольское искушение. Гоблин поднял на
меня глаза.

-- Потом, Каркун. Дай мне навести порядок у себя в голове. Я кивнул.

-- Немного лекарственного отвара оживит тебя, --гсказал я.

-- О, нет. Мне не нужна эта крысиная моча, которую готовит Одноглазый.

-- Это мое собственное варево. Я отмерил дозу побольше, отдал
Одноглазому, закрыл свою сумку и вернулся к бумагам. Снаружи послышалось,
как поскрипывая подъехал фургон.

Вынося первую партию бумаг, я заметил, что люди на плацу ожидают
последнего удара. Капитан не

терял понапрасну времени. Он хотел, чтобы к тому моменту, как Шелест
вернется сюда, между нами уже лежало бы достаточное количество миль.

Я не мог с ним не согласиться. Репутация у генеральши весьма зловещая.

Пока мы не тронулись в путь, мне так и не удалось заняться теми
бумажными свертками, обернутыми в ткань. Я уселся рядом с возницей и взялся
за первый сверток, тщетно пытаясь не обращать внимания на дикую тряску.
Просмотрев все дважды, я понял, что это только добавляет мне головной боли.