Чтение 27–й страницы книги ~Жалкие свинцовые божки~

- Ну и каков план? Сидеть тихо и не высовываться?

- Мне нужно подумать. Мне кажется, что, несмотря на принятые мной
меры предосторожности, им известно твое местонахождение. Пока трудно
сказать, как долго они будут бездействовать, в особенности после того,
как сообразят, что ты и есть искомый ключ.

- Думаешь, догадаются?

- Лично мне не составило труда. Они, в силу своей природы, хуже
разбираются в смертных, но рано или поздно кто-то из них вспомнит, что
ты без малейших помех проник в храм.

- А может, ключ - Пройдоха? Он же был со мной.

- И наверняка за это заплатит.

- Надо его предупредить.

- Я позабочусь. - Покойник задумался. Я терпеливо ждал. Боюсь,
события пойдут по нарастающей. Особенно если первыми к известному тебе
выводу придут годороты.

- Почему? Будь любезен, объясни. Мне повезло, что Покойник вошел в
раж.

При иных обстоятельствах он бы заявил, что пора думать своей головой.

- Ты предположил, что Ланг знает о твоей встрече с годоротами. Мне
представляется, мы должны исходить из того, что он получил эти сведения
из первых рук - от того, кто присутствовал на встрече.

- Ты хочешь сказать, среди годоротов есть предатель? - Ну и дела! С
другой стороны, мифология учит, что боги изменяют своим пантеонам
направо и налево.

- И среди шайиров, возможно, тоже. В словах Магодор, когда она
беседовала с тобой, проскользнули кое-какие намеки. Суди сам: тебя
перехватили на пути к шайирам, хотя, как утверждает Линда Ли, среди них
нет и никогда не было никакой Адет.

- Чем дальше, тем хуже пахнет. Мне становится страшно.

- Я тебя понимаю. Вот почему я затратил столько сил и средств, изучая
обстановку и возможные варианты развития событий.

Скорее всего Покойник просто выпендривался, но как было приятно
услышать, что он озабочен моей судьбой.

- Значит, сидеть тихо? - спросил я снова.

- Да. И ни в коем случае не прикасаться к веревке.

- Знаешь, есть поговорка насчет курицы и яиц. Я бы ее процитировал,
но ты все равно не поймешь.

- Ты как ребенок, который не может долго заниматься чем-то одним.
Тебе постоянно нужно напоминать. Хотя допускаю, что я несколько
переусердствовал.

Это что - извинение? Или меня ставят на место?

Разумеется, второе. Он полностью уверен в себе, из чего следует, что
последнее слово непременно останется за ним. Я вовремя спохватился и
убрал руку с веревки. Черт, так и тянет ее потрогать.

- Жаль, что мы не можем поговорить с Кэт. Я полагаю, она прореха в
завесе таинственности, которую напустили боги. Может статься, она
кое-что знает, но не в состоянии уберечь свои знания.

- Предлагаешь обаять ее и привести домой? А что, я могу. Мнение
Покойника о моем умении обольщать особ слабого пола ни в коей мере не
соответствовало действительности.

В ответ я заслужил мысленную усмешку. Отпустив замечание по поводу
того, что он расходует на пустяки заработанные тяжким трудом деньги, я
удалился к себе в кабинет.

Глава 32

Когда одолевают неприятности, крутой парень по имени Гаррет кидается
к Элеоноре. "Что скажешь, дорогая?" Черт возьми, от Элеоноры толку
гораздо больше, нежели от Покойника.

Ведь она - целиком и полностью Оттуда.

Элеонора - центральный образ на картине, изображающей женщину,
которая в испуге бежит из мрачного поместья. За ее спиной виднеются
клубящиеся тени, кои преследуют беглянку. Художник обладал великим
талантом и непостижимым могуществом. Некогда от картины исходило жуткое
ощущение, но со временем чары слегка рассеялись.

Я познакомился с Элеонорой, расследуя дело, в котором она являлась
ключевой фигурой. Влюбился с первого взгляда и был потрясен до глубины
души, узнав, что ее убили, еще когда я ходил пешком под стол.

Такое случается довольно редко: жертва преступления помогает найти
убийцу, попутно, уже после смерти, разбивая сердце сыщика. Да, дело было
весьма странным. Равно как и наши с Элеонорой отношения, изначально
обреченные, только я о том не догадывался. А в итоге мне остался лишь
портрет, который я забрал у преступника, да кое-какие воспоминания.

Но когда мне нужно крепко поразмыслить, я иду и разговариваю с
Элеонорой. Сказать по правде, помогает.

У Покойника души нет и в помине. Во всяком случае, до Элеоноры здесь
ему далеко.

Мне почудилось, что Элеонора вот-вот что-то скажет.

"Возьмись за ум. Бей первым, не жди, когда ударят тебя".

- Верно, детка. Ох как верно! Но просвети меня. Как мне схватить
Имара - или старину Ланга, - сама знаешь за что, и заставить говорить?
Ну-ка объясни. И я отправлюсь совершать подвиги.

Вот она, суть моих затруднений, моя непрекращающаяся головная боль.
Думаю, со мной согласятся все те смертные, кому довелось столкнуться с
богами. У человека, почти по определению, нет точки опоры.

Появился Дин с большой тарелкой жаркого, которую поставил передо
мной, бросив угрюмый взгляд на Элеонору. Поблизости от портрета, магию
которого ощущал шкурой, он чувствовал себя неуютно.

- Вчера вечером я встретил на рынке мисс Майю.

Теперь понятно, откуда в доме взялась еда. Верный Дин зря времени не
тратил. Вообще-то я не слишком люблю жаркое, да и выглядело оно не
аппетитно, но запах у него был - слюной изойдешь. Попробовав, я
обнаружил, что баранина - пальчики оближешь. Сто лет не ел баранины.

У Дина были свои недостатки, но готовить он все же умел.

- Просто здорово, Дин.

- То есть, сэр?

- Я бы мог бродить по городу дни напролет и так ни разу не
столкнуться ни с Майей, ни с Тинни. Никто из них не заглядывает ко мне
домой, когда я на месте. Но стоит отойти хотя бы на квартал - и на тебе,
пожалуйста: оказывается, мисс Тинни или мисс Майя побывали в гостях, у
них в жизни случилось то-то и то-то... Почему так, Дин? Ты что,
вывешиваешь условный знак: мол, все спокойно, людоед вылез из берлоги?

Мой вопрос застал Дина врасплох и поразил в самое сердце. Ничего, я
уже несколько раз помалкивал там, где следовало бы проявить твердость.

- Не знаю, сэр, честное слово. - Судя по виду, он раздумывал, не
притвориться ли обиженным, но никак не мог решить, чем же я его обидел.

Мы перешли в кухню.

- Не переживай, Дин. И не обращай внимания на мои слова. Я сегодня не
в лучшем настроении.

- Правда? А я и не заметил.

- Ладно, ладно. Жаркое тебе удалось. А свежий бочонок пива ты, часом,
не заказал?

- Я думал об этом.

Значит, вот ты как? Играть со мной в игрушки?

- И до чего же ты додумался?

- Я пришел к выводу, что пиво нам пригодится, тем более что время от
времени будет заглядывать мисс Торнада, да и мистер Тарп станет чаще
захаживать на огонек.

- Отошли пустые бочонки. Признаться, я сам хотел это сделать в твое
отсутствие, но совсем забыл.

- Я заметил. - Естественно, ведь пустые бочонки загромождали
полкухни. - И предупредил торговца, чтобы тот приезжал на двух повозках.
Одной явно не хватит.

Тоже мне, умник выискался! Дин категорически не одобрял мое хобби.
Сам он никакого хобби не имел и, на мой взгляд, отчаянно в нем нуждался.
Лично я не могу полностью доверять человеку, у которого нет хобби. Такой
человек воспринимает все всерьез. Может, предложить Дину вечерние
прогулки в компании Попки-Дурака?

- Дин, мне пришла в голову одна мысль... Он попятился, спрятался за
стул.

- Что такое? - осведомился я, вопросительно приподняв бровь.

- Когда к вам начинают приходить мысли, от вас лучше держаться
подальше.

- Как от только что наточенного клинка.

- В руках пьяницы.

- Родиться бы тебе женщиной, из тебя вышла бы отличная супруга.
Слушай, вот моя идея. Мы пустим слух, что мистеру Большой Шишке
известно, где зарыт некий клад. Дескать, раньше наш попугай принадлежал
капитану Шраму, главарю ламбарских пиратов, который научил птичку читать
карту. Тогда его у нас похитят, не успеет он вылететь из дома.

Дин хмыкнул. Он тоже терпеть не мог Попку-Дурака. Этот пернатый
выродок доставлял ему немало неприятностей. Ну Морли, ну удружил! Вот
наберусь духу и подкину в "Пальмы" Покойника с его коллекцией жуков. -
По-моему, гораздо проще свернуть ему шею.

В чем-то Дин, безусловно, был прав, однако мы, человеки, редко
внемлем голосу рассудка. Прагматиков среди нас мало, мы позволяем
привходящим обстоятельствам себя отвлекать. В данном случае Морли
обидится, если я придушу его подарок.

Дин извлек из печи противень с булочками. Я схватил одну, еще
дымившуюся, окунул в масло, полил медом... У, райское наслаждение!