Чтение 16–й страницы книги ~Посланник~

страха пронесся среди прохожих, наблюдавших за нами с обочины дороги.

Они выпрыгнули. Дюжина, два десятка, сотня призраков, рожденных тем
змеиным гнездом, которое Одноглазый называет мозги. Они замелькали
впереди - ошеломляющие, зубастые, извивающиеся черные твари, бросающиеся
на людей.

Ужас охватил народ. Через несколько минут на улицах уже не было
никого, кроме привидений. . Я был в Весле впервые. Я рассматривал город
так, как будто только что приехал из глухой деревни.

- Смотрите, - сказал Элмо, когда мы завернули на улицу, где обычно
останавливался морковный патруль, - вот и старый Кукурузник.

Я знал это имя, хотя никогда раньше и не видел его обладателя. У
Кукурузника была конюшня, где всегда останавливался патруль.

Старик, сидевший возле водосточной канавы, поднялся.

- Уже слышал, что вы здесь, - сказал он. - Я сделал все, что мог,
Элмо. Но я не смог достать им доктора.

- Мы привели своего собственного. Кукурузник был стар, и ему
приходилось сильно стараться, чтобы удержать темп. Элмо не придерживал
лошадь.

Я понюхал воздух. В нем чувствовался запах дыма. Кукурузник двинулся,
вперед, огибая очередной угол. Привидения мелькали вокруг его ног, как
прибой, омывающий лежащий на пляже валун. Мы последовали за ним и
обнаружили источник запаха.

Кто-то поджег конюшню Кукурузника и поджарил наших ребят, пока они
выбирались. Бандиты. Клубы дыма все еще поднимались в небо. Улица перед
конюшней была заполнена зеваками. Наименее пострадавшие оцепили конюшню,
перекрыв движение по улице.

В нашу сторону хромал Леденец, который командовал патрулем.

- С чего начать? - спросил я. Он показал пальцем.

- Вон с теми хуже всего. Лучше начни с Ворона, если он еще жив.
Сердце у меня екнуло. Ворон? Он казался таким неуязвимым.

Одноглазый разогнал своих самодельных призраков. Сейчас на нас не
напал бы ни один повстанец. Я пошел за Леденцом туда, где лежал Ворон.
Он был без сознания. Лицо - белое, как бумага.

- С ним хуже всего?

- Пожалуй, только он может не выкарабкаться.

- Ты все правильно сделал. Наложил повязки, как я тебя учил, да? - я
посмотрел на Леденца. - Тебе бы и самому неплохо прилечь.

Повернулся к Ворону. У него было почти тридцать порезов. Некоторые из
них - довольно глубокие. Я достал иглу.

Элмо бегло осмотрел всю картину пожара и подошел к нам.

- Плох? - спросил он.

- Точно не скажу. Он весь в дырках Потерял много крови. Лучше заставь
Одноглазого сварить какую-нибудь похлебку. Он умеет делать такое подобие
куриного супа из цыпленка и разных трав, который возвращает надежду даже
мертвым. Он - мой единственный помощник.

- Как это произошло, Леденец? - спросил Элмо - Они подожгли конюшню и
напали на нас, как только мы выбежали.

- Это я вижу.

- Грязные убийцы, - проворчал Кукурузник. Хотя у меня было такое
чувство, что своей конюшни ему было жалко больше, чем патруля.

Элмо сделал такое лицо, как будто жевал недозрелую хурму.

- И ни одного убитого? Хуже всего с Вороном? В это трудно поверить.

- Один убитый, - поправился Леденец. - Старик. Дружок Ворона, из той
деревни.

- Щелчок, - пробормотал Элмо.

Щелчок не должен был покидать крепость. Капитан ему не доверял. Но
Элмо не стал заострять внимание на этом нарушении порядка.

- Кое-кто сильно пожалеет о том, что затеял все это, - сказал он.

В его голосе не было совершенно никакого волнения или эмоций. Таким
же тоном он бы говорил о цене на картошку.

Я представил, как к этой новости отнесется Шалун. Щелчок ему ужасно
нравился. Для Душечки, это, должно быть, будет трагедией. Щелчок ведь
был ее дедом.

- Они охотились только за Вороном, - сказал Кукурузник, - поэтому он
так и пострадал.

- А Щелчок попался им под руку, - сказал Леденец. - Все остальные
только потому, что мы не отступили, - он показал на раненых. Элмо задал
вопрос, который сильно меня озадачил.

- Почему это повстанцы так упорно пытались достать Ворона?

Толстопузый околачивался вокруг и ждал, пока я смогу обработать ему
рану на левой руке.

- Это были не повстанцы, Элмо, - сказал он. Это был тот проклятый
офицер. Оттуда, где мы подобрали Щелчка и Душечку. Я выругался.

- Давай, работай иглой, Костоправ! - сказал Элмо. - Ты уверен,
Толстопузый?

- Конечно, я уверен. Спроси Веселого. Он его тоже видел. Остальные
были просто уличные бандиты. Мы хорошо посекли их, когда собрались с
силами, - он махнул рукой в сторону конюшни.

Возле того, что от нее осталось, лежала дюжина тел, сложенных в
штабель. Щелчок был единственным, кого я узнал. На остальных была
поношенная одежда местных жителей.

- Я тоже его видел, Элмо, - сказал Леденец. - Но он был не самым
главным. Тут был еще один парень, который околачивался сзади, в тени. Он
смотался, когда мы начали побеждать.

Кукурузник тоже был неподалеку. Он тихонько стоял и смотрел во все
глаза.

- Я знаю, куда они пошли. Местечко на Унылой улице.

Мы с Одноглазым переглянулись. Он готовил отвар, складывая туда
всякую ветчину из своей сумки.

- Похоже, Кукурузник знает наших ребят, - сказал я.

- Я-то тебя знаю, ты не из той породы, чтобы дать этим мерзавцам
смотаться просто так.

Я взглянул на Элмо. Он уставился на Кукурузника. Насчет него
постоянно возникали кое-какие сомнения. Хозяин конюшни занервничал. У
Элмо, как и полагается старому сержанту, было весьма зловещее выражение
лица.

- Одноглазый, прогуляйся-ка с этим другом. Что он тебе скажет?
наконец промолвил Элмо.

Через несколько секунд Кукурузник уже находился в каком-то
гипнотическом состоянии. Они вдвоем с Одноглазым тихонько бродили
вокруг, болтая, как старые приятели.

Я переключил свое внимание на Леденца.

- Тот человек в тени, он хромал?

- Нет, это не Хромой. Слишком длинный.

- Даже если так, на это нападение должно было быть чье-то
благословение. Так, Элмо? Элмо кивнул.

Ловец Душ просто описается, когда узнает. Добро должно было идти с
самого верха.

Ворон издал что-то вроде вздоха. Я посмотрел на него. Глаза были
слегка приоткрыты. Он опять издал тот же звук. Я приблизил ухо прямо к
его губам.

- Зуад... - прошептал он.

Зуад. Опять этот проклятый полковник Зуад, с которым не поладил
Ворон.

Настоящий цепной пес Хромого. Донкихотство Ворона вызвало порядочные
осложнения.

Я рассказал о своих мыслях Элмо. Казалось, он не удивился. Возможно,
Капитан и рассказывал кое-что из истории Ворона взводным командирам.
Вернулся Одноглазый.

- Дружище Кукурузник работает на другую команду, - сказал он.

Одноглазый оскалился в том подобии улыбки, которым он обычно пугает
детей и собак.

- Я подумал, может, ты захочешь принять это во внимание, Элмо.

- Ода, - казалось, Элмо польщен. Я начал работать со следующим по
степени тяжести человеком. Надо наложить много швов. Я подумал, а хватит
ли мне хирургической нити? Патруль здорово пострадал.

- Когда будет готова твоя похлебка, Одноглазый?

- Как только решим вопрос с цыпленком.

- Так пошли кого-нибудь украсть, - пророкотал Элмо.

- Те, кто нам нужен, засели в погребке на Унылой улице. С ними
кое-какие суровые друзья.

- Что ты собираешься сделать, Элмо? - спросил я.

Я был уверен, он что-нибудь предпримет. Ворон возложил на нас
кое-какие обязанности, назвав имя Зуада. Он подумал, что умирает. В
противном случае Ворон не назвал бы полковника. Я уже достаточно хорошо
знал его, хотя и не был осведомлен о его прошлом.

- Нам надо что-нибудь устроить этому полковнику.

- Кто ищет себе неприятностей, тот их найдет. Вспомни, на кого он
работает.

- Это никуда не годится, Костоправ, отпускать тех, кто причинил вред
Гвардии. Пусть это даже сам Хромой.

- Но этим ты взваливаешь себе на плечи довольно большую
ответственность, не так ли?

Однако я не мог не согласиться с ним. Поражение на поле боя - это
понятно. А здесь - совсем другое дело. Это уже политика. Они должны
знать, что если втянут нас в какое-нибудь дерьмовое дело, то волосатые
ощущения им обеспечены. Хромого, да и Ловца Душ надо проучить.

- И как же ты представляешь себе эту расплату? - спросил я Элмо.

- Да они у меня все в штаны наложат Будут стонать и плакать. Я
прикидываю, сделать они не смогут ничего. Черт, Костоправ, тебя что, это