Александр Казанцев

Дар Каиссы

ПРОЛОГ

Жадет разум человеческий. Он не
может ни остановиться, ни
пребыватъ в покое, а прорывается
все дальше.

Ф. Бекен

Ветер пронесся над городом. Он столбами закручивал пыль на немощеных
улицах, белыми чайками, никогда сюда не залетавшими, гнал над речкой
бумажки. В печных трубах домов, не переведенных еще на нейтральное
отопление, нечистой силой выл, как в старых русских сказках.
Деревья в городском саду гнулись, трепеща ветками. За далеким лесом на
том берегу громыхало. Но дождь не начинался.
Железную урну в городском саду повалило и покатило по чисто выметенной
дорожке. За ней гнались два листка бумаги. Один из них застрял на скамейке
с изрезанной перочинными ножами спинкой.

Капитан милиции Гусаков тяжелым шагом вошел в кабинет.
- Так вот, капитан, - майор Степин поднял глаза от новой папки с тремя
одинаковыми бумажками. - Дело нешуточное. Как-то в погранотряде взяли мы
нарушителя. Смотрел ясными глазами и клялся международной солидарностью. И
обнаружли при нем всего лишь шахматную задачку. Был у нас один мастак по
шахматам, вроде вас, Гусаков. Знаю, вы у заезжего сеансера партию выиграли.
Пограничник решил задачку, и кодом она секретным оказалась.. Вот так.
Понятпо?
- Ясно, товарищ майор. Посмотреть бы ее.
- Другую задачку покажу. Для того и вызвал. Чепе!
Офицер Гусаков был по партийной линии направлен из армии на
следовательскую работу и слыл уже в новом деле докой.
- Вот,- сказал Стенин, вынимая из дела бумажку.- Изучите. Потом куда
следует передадим.

В городском саду было по-утреннему тихо, безлюдно. Ничто не напоминало
вчерашнего ветра. Дворники подметали дорожки и косились на капитана
милиции, грузно шагавшего к обрыву.
В воздухе несло с реки рыбой и чуть попахивало дымком. Это от заводской
трубы на том берегу. В глубине сада ее не увидишь из-за разросшихся
деревьев, которые сажал здесь в пионерские годы сам же Ваня Гусаков.
Внизу плескались в воде ребятишки, вырвавшиеся на лето из школы. Вот и
скамеечка с вырезанными на спинке именами: "Ваня + Катя", "Маша с Юрой".
Вечерами здесь сидят влюбленные парочки. Гусаков устроился на скамейке и
погрузился в изучение "листовки".
Листок ученической тетради по арифметике. На клеточках старательно
заштрихована доска и нарисованы шахматные фигуры (рис.1). Детским почерком
сообщалось, что "белые начинают и делают ничью", а также по какому адресу
следует прислать правильное решение и отзыв на произведение.
Иван Тимофеевич еще некоторое время посидел, внимательно изучая
"листовку", потом направился по указанному в ней адресу.

Дверь открыл мальчик лет тринадцати, с подвижным лицом и поразительно
живыми карими глазами.
- Каникулы, значит,- сказал Гусаков, здороваясь.
Мальчик тряхнул запущенными волнистыми волосами.
- Та-ак,- тянул Иван Тимофеевич, оглядываясь вокруг. - Человек я у вас
новый, временный. Кто у вас тут проживает, кто прописан и все такое?
- Здесь Куликовы живут. А я - Костя, в седьмой класс перешел.
- Это хорошо,- кивнул Иван Тимофеевич, осмотриваясь в передней.- Адрес
тут ваш дан... и будто бы ничью можно сделать.
Мальчик вспыхнул:
- Неужели вы из-за этого? Вы первый! Честное пионерское. Еще никто не
решил. Я не думал, что так трудно.
- А там ничьей вовсе и нет,- заявил Гусаков.
- Как так нет? - запротестовал мальчик.- Давайте я сейчас вам покажу. Вы
проходите в комнату, я шахматы мигом расставлю...
Иван Тимофеевич сел на стул, рассматривая обстановку чисто прибранной
комнаты, Темная полированная мебель. А кровать совсем светлая. Над ней
фотография летчика.
Мальчик расставил на шахматной доске знакомую Гусакову позицию:
- Вот смотрите. Черного короля надо запереть, чтобы он не выпустил свою
ладью,- 1. КеЗ!
- Это мы понимаем,- кивнул Иван Тимофеевич.- А мы твоего коня пешечкой
турнем - 1...d4! He угодно ли убраться?
- Так в этом все и дело. Теперь белые играют 2. Kf5.
Мальчик залез обеими ногами на стул. Встал на коленки.
- Ишь, какой хитрый. Хочет меня на вилку подцепить. Не выйдет, молодой
человек. У нас еще есть порох... на базе снабжения. Пожалуйста: 2...h4!
Костя даже подскочил от возбуждения и с размаху поставил коня на g3.
- В этом соль! После 3. Kg3 вам нечего делать (рис.2).
- Как нечего? Взять коня можно, а можно и мимо пешкой проследовать.
- И прекрасно! Если пройдете пешкой, я возьму ладью конем, вы заберете
коня, а я встану королем на f2, и вам пат. Заметьте, черным пат! А если
возьмете коня пешкой - 3...hg, то 4.Кре2!, и теперь любой ход черных ведет
к пату или белым или черным. Еще два пата, всего три! Смотрите: 4...g2
5.Kpe1, и черным еще раз пат. А если 4...Kpg2, то сразу пат, но белым!
Гусаков некоторое время смотрел на доску.
- Так... взаимопат, говоришь? А теперь, чтобы мы с тобой взаимно пат
получили и с ничьей разошлись, скажи-ка мне, друг Костя, зачем ты эти
листовки придумал?
- Как зачем? - удивился Костя.- Чтобы люди знали. А если бы я картину
нарисовал в нескольких экземплярах и по воздуху пустил? Это тоже плохо?
- Вот это мы сейчас и разберем. Выходит дело, устроил ты собственную
воздушную газету с бесплатным распространением. Что ж, тебе подписных
изданий мало?
- Я боялся в журнал послать. Забракуют еще...
- Ишь, ты! С гонором мы! Неудач боимся!
Иван Тимофеевич подметил, как быстро меняется у мальчика выражение лица.
Смущенный, тот поспешно складывал шахматы.
- А я думал, вы решили.
- Я и решил. Еще на скамейке в саду решил. Но не все.
- Решили? Так чего же я вам показывал? Вы уже знали?
- Знал, да не все. А чтобы узнать, и сказал, будто ничьей тут нет.
Подзадорил тебя малость.
В передней хлопнула входная дверь. В комнату с кошелкой в руке быстро
вошла худощавая, начинающая седеть женщина с усталым лицом, но такими же
живыми глазами, как у Кости.
- Здравствуйте, гражданка Кулакова. Я ваш новый участковый
уполномоченный. Зашел познакомиться.
- Пожалуйста, садитесь, я сейчас...- и она засуетилась.
- Ты что же, задачку эту сам сочинил? - обратился к Косте Иван
Тимофеевич.
- Сам,- признался Костя и встряхнул шевелюрой.
- Постричься бы следовало.- заметил Гусаков.
- Я уж твержу ему, твержу! Прямо не знаю, что делать. Мода какая-то
дикая....
- Стариннейшая,- отозвался Гусаков.- В средние века так щеголяли. И в
прошлом веке так носили... и в каменном тоже. А вот в армии не положено.
Потому... гигиена...
- Я голову часто мою! - вступил Костя.- А стричься сам буду. В
парикмахерскую ни за что не пойду: там окромсают - уши потом торчать будут.
- Вот ведь почему парикмахеры нынче простаивают,- вздохнул Иван
Тимофеевич.
- Ну вот я и освободилась, товарищ уполномоченный. Чем могу быть вам
полезной? Я - Куликова Серафима Ивановна, учительница. Живем вдвоем с
сыном.
- А он в дымоход кирпичного завода лазает. Маме потом штаны, рубашку
стирать... А вот ботинки самому бы надо очистить от глины. В передней два
дня, поди, ждут.
Костя стоял оторопелый, опустив голову. Серафима Ивановна
прижала руки к подбородку и с укором смотрела на сына.
- Я знала, что так кончится, что эти его выдумки...
- Выдумка здесь есть, это верно.- согласился Гусаков.
- Как вы узнали? - прошептал Костя.
- Видишь ли. Костя, сидел я на скамеечке в парке и сразу две задачки
решал: одну шахматную, а другую - откуда твои листки вылетели и как их
ветром понесло? И тут дымком потянуло, понимаешь?
- Из кирпичной трубы! - воскликнул Костя.
- Вот именно.- подтвердил Иван Тимофеевич.- Иногда ветер дым к земле
жмет, в том же самом месте, где листовку в парк занес. Листовки в воздух
вчера вылетели. Завод эти дни не работал. Ветер в воскресенье был с той
стороны. Листовки свободно могли через речку перелететь.
- Ничего не понимаю,- призналась Серафима Ивановна.