Особая необходимость
1
круглым камешкам ручьи, белые облака и веселые огни городов.
многое другое. Все то, что называлось необъятным словом - Земля.
ничтожной: она давно уже превратилась в звездочку, неотличимую от
других. Но наперекор расстоянию, или благодаря ему, - для космонавтов
Земля становилась гораздо больше, ближе, - родная до невозможности.
оглядывая всех прищуренными глазами. - Баранцева вы все, конечно,
помните, - ну, заведующего сектором астронавигации Института. В плане
подготовки намечалось вывести в полет на околоземную орбиту и всех
преподавателей - чтобы получше разбирались в психике курсантов. (На
лицах космонавтов мелькнули улыбки.) И вот приходит очередь
Баранцева...
он усиливался, приобретал остроту, холодной иглой колол уши. Мигнули
голубые плафоны. Затем звук, словно устав, пошел на убыль и затих на
низкой, чуть хрипловатой, ворчливо-жалобной ноте.
своих местах. - Через десять минут - поправка...
креслах. На экране заднего обзора мелькнули и погасли длинные,
безмолвные языки огня.
креслом - микрофону, нажал клавишу, раздельно продиктовал:
поворот. Уточненный курс...
вычислителем уже протягивал командиру ленту. Сенцов, чуть наклонив
голову, неторопливо назвал показания интеграторов - цифры трехмерных
координат корабля в пространстве.
нет. Все.
помещавшихся в выгибе подковообразного пульта) так, чтобы лучше видеть
товарищей.
привычная сирена вдруг отняла у них веселость и заставила забыть то, о
чем начал было рассказывать Сенцов, и задуматься о чем-то своем -
тайном, о чем не говорят вслух. Надо было улыбнуться, и Сенцов
улыбнулся. Но глаза его смотрели серьезно и испытующе.
"некосмических габаритов", как шутили товарищи, сидел, погрузившись в
размышления, машинально поглаживая рукой редеющие волосы. Он казался
глыбой, позаимствовавшей спокойствие и невозмутимость у своих
счетно-решающих устройств, и вряд ли кто-нибудь, кроме командира,
догадывался о той затянувшейся болезни - боязни пространства, которая
все еще мучила Калве, Ничего, Лаймон не подведет.
всем своим отрешенным видом он словно бы давал понять: меня занимает
вовсе не предстоящее, а лишь некоторые особенности отражения от
поверхности Марса, подмеченные при наблюдении именно отсюда, с
относительно небольшого расстояния, из пространства, где нет
атмосферных помех. И, собственно, какие могут быть основания
сомневаться в моем спокойствии?
как теперь говорили, астронавигатор экспедиции, Раин на первый взгляд
казался слабым и каким-то чуждым этой тесной рубке, где техника,
техника, техника окружала его со всех сторон. Но Сенцов не первый рейс
уже провел с Раиным (правда, то были лунные рейсы, но это дела не
меняло) и знал, что на ученого можно положиться во всем - кроме разве
поднятия тяжестей. Ну, на то здесь и невесомость...
выйдет толк. Всего во втором рейсе - а ведет себя, как старый
звездоплаватель. Правда, выдержки ему не хватает. И чувства юмора...
иногда.
оказалось черт знает как трудно. Он беспокойно заерзал в кресле.
не выдержав молчания. - А если рассудить - в космос вышли автоматы.
Летят они, а мы их обслуживаем...
Калве неторопливо - чтобы не ошибиться в русской грамматике - тоже в
который уже раз ответил:
справляются лучше нас... Люди выполняют свои задачи, машины - свои.
Так мне кажется...
шурша присосками башмаков - с ними можно было при известном навыке
передвигаться по полу, - заходил по рубке, цепляясь плечом за стены.
охотно бы жили в мире таких вот микромодульных интеллектов... Но мы
пилоты и должны работать, вести корабль. А тут организовали какой-то
санаторный режим. Но ведь, анализируя...
очень уж обидчивы - сказывались двести с лишним дней полета. Раин
искоса взглянул на Сенцова и с готовностью вступил в разговор.
космическое яйцо или космическая курица - спор слишком шумный, чтобы
быть искренним. Главное было ясно: ребята в порядке. Вернув кресло в
нормальное положение, он стал смотреть на зеленоватый круглый экранчик
локатора, по которому волнисто струилась светлая линия.
скорости, которое всегда поднимает дух; корабль, кажется, просто висит
в пространстве. Покой этот обманчив, и напряжение от него только
возрастает: вокруг космос, еще неизвестный, неисследованный. Кто
знает, что еще таит он в своем черном мешке. Вот и спорим. И спорить
будем о чем угодно, только не о главном.
в рубке или в тесных постах наблюдения за восемь месяцев всем
осточертело. Нестерпимо хочется иногда выйти, увидеть что-нибудь не
столь надоевшее, как стены рубки или спальной каюты.
расстоянии тридцати тысяч километров. Поэтому так внимательно и
вглядывался Сенцов в лица товарищей.
раз посылали туда автоматические ракеты. Путь их удавалось проследить
до тех пор, пока они не входили в теневой конус Марса. Затем передачи
информации прерывались. Даже самые мощные радиотелескопы не могли
уловить никаких сигналов. И ни одна ракета не вернулась на Землю...
в конце концов, вообще могло произойти? Метеорный поток большой
плотности? Но на ракетах была защита... Встреча с какими-то
астероидами, своим притяжением сбивавшими ракеты с курса? Но астрономы
таких случаев не наблюдали... Недостаток топлива? По расчетам, его
должно было хватить...
люди, чтобы увидеть. Увидеть и вернуться. Для этого метеорную защиту
корабля усилили, группы аккумуляторов - тоже. Ракете был придан
космический разведчик. Имелись запасные элементы для вычислителей и
солнечных батарей. В нужный момент космонавты могли взять управление в
свои руки и привести корабль обратно к Земле. Все это делало его
практически неуязвимым при любой случайности - неуязвимым, насколько
это вообще возможно в космосе.
все же подстерегала их впереди. И Сенцов безошибочно знал, что это о
ней думал Калве, приглаживая волосы, ее пытался увидеть Раин,
прижмуривая глаза, и на нее злился Азаров, когда клял автоматы.
восьмичасовую вахту - один из них неотлучно находился у пульта, -
людям оставалось лишь с выражением полной независимости поглядывать на
закрытые множеством предохранителей и опломбированные рычаги...