Павел Амнуэль.

Бомба замедленного действия

Email: amnuel@netvision.net.il

Date: 20 Aug 2001

Часть 1. Алексей Воронцов

Моросило. Тучи стояли низко, задевая крыши высотных зданий. Воронцов
отошел от стола и включил свет. Стол был пуст, факс и компьютеры отключены.

Было грустно, и не хотелось никуда ехать. Обычно перед отлетом
Воронцова охватывало нетерпение, он был рассеян, мысленно формировал план
деятельности, прикидывал, куда пойдет в первую очередь, с кем встретится, о
чем напишет. А сегодня... Сковывает сознание, давит. Может, потому что
морось?

"Нет, - подумал Воронцов, - это, пожалуй, из-за Ленки".

Через какой-то месяц он станет дедушкой, но внука (или внучку?) увидит
будущим летом, когда вернется в отпуск. Впрочем, часто ли он сейчас видится
с дочерью? За полтора месяца, что он провел дома, много было всяких встреч,
а у Ленки он побывал дважды, и она с Игорем приезжала четыре раза. Ира - это
решено - переселится теперь к молодым, хотя добираться до работы ей будет
сложнее. И хорошо, что он улетает - не будет путаться под ногами.

Воронцов оглядел кабинет. Ничего не забыл, можно уходить. На столе тихо
щелкнуло в динамике селектора, и приглушенный голос сказал:

- Алексей Аристархович, вы еще у себя?

- Да,- сказал Воронцов.- Уже собрался, Виктор Леонидович.

- Загляните ко мне, хорошо? Они уже попрощались с главным, все нужное
сказано. О чем

вспомнил неподражаемый Лев? Внешне главный редактор вовсе не походил на
царя зверей, но прозвища прилипчивы. Изредка к нему так и обращались - Лев
Леонидович. Он не обижался.

В редакции была обычная суета - не авральная беготня, как перед сдачей
номера. Лев стоял у стеллажа с подшивками газеты за последние десять лет.
Воронцов отрапортовал:

- Собкор Воронцов по вашему приказанию явился!

- Вольно, сержант,- буркнул Лев, как обычно, и Воронцов отметил, что
нынче главный не желает раздавать званий, а не далее как вчера назвал
Воронцова штабс-капитаном.

Сели в кресла. Отсюда был хорошо виден дисплей, по которому бежали
строки сообщений. Изредка слышался зуммер - отмечалась информация повышенной
важности.

- Сейчас,- сказал Лев,- это идет по второму разу. Вот, ЮПИ сообщает...

Он ткнул пальцем в клавишу на пульте. Стрекотнул принтер, на стол выпал
лист бумаги. Воронцов пробежал глазами текст, узнал телеграфный стиль Дэвида
Портера, с которым часто сталкивался в Нью-Йорке, и не только по делам.

"12 сентября 2005. Нью-Йорк (Юнайтед Пресс). Физик, лауреат Бишоповской
премии Уолтер Льюин выступил сегодня перед студентами университета Нью-Йорка
с изложением своих взглядов на современную физику. Лекция, как, впрочем, все
последние выступления Льюина, касалась скорее не физики, а политики. Льюин
привел ряд аргументов в пользу необходимости скорейшего ядерного конфликта
между США и Россией (как вариант - между США и Китаем). Только ядерная война
способна вернуть Соединенным Штатам главенствующее положение в мире и дать
толчок развитию наук, которые сейчас имеют главным образом прикладной
характер из-за необходимости "играть в оборону". Лекция неоднократно
прерывалась криками протеста. На 14 сентября намечено выступление Льюина в
Национальной галерее."

- Чепуха какая-то,- сказал Воронцов. Льюина он знал. Лично не
встречался, но слышал о нем довольно часто. Физик был одним из активистов
общества "Ученые за мир". Как-то даже ездил в Ирак с контрольной группой
МАГАТЭ. Занимался ядерной физикой или чем-то подобным. Выступление Льюина
перед студентами по меньшей мере странно. Даже оголтелые "ястребы" из ВПК
сейчас не позволяют себе таких высказываний, понимая, что политического
капитала с ними не наживешь. Студенты - не та аудитория, перед которой
стоило бы пропагандировать идеи ядерной войны, крайне непопулярные в наше
время. Значит, выступление было рассчитано, скорее всего, на кого-то
другого. Если человек вчера был пацифистом, а сегодня призывает к войне,
тому должна быть серьезная причина.

Воронцов произнес последнюю фразу вслух, и Лев согласно кивнул:

- Если причина личного характера, то это не так интересно. А если есть
какие-то другие факторы?

- Вы предлагаете мне поговорить с ним? - спросил Воронцов.

- Было бы неплохо, хотя на интервью я не рассчитываю. Но попробуйте.
Главное - информация. В общем, вы понимаете, чего я хочу.

- Вполне.

- Это не к спеху, но, по-моему, очень любопытно. ...Любопытно. Как это
часто бывает, слово прилипло, и Воронцов повторял его, спускаясь в лифте и
перебегая под дождем к машине, а потом выезжая на Минское шоссе, он еще раз
повторил это слово. Действительно, любопытно. Человек призывает уничтожить
все живое, включая, естественно, и себя. Он хороший физик, писал в свое
время о ядерной зиме, хорошо представляет последствия любого, даже самого
локального, конфликта.

x x x

"Прежде чем снять скафандр, проверьте - можно ли дышать воздухом этой
планеты!" - такую надпись Воронцов увидел как-то в Централ-парке на
иллюзионе "Космические приключения". Он не пожалел денег и пошел смотреть.
Это действительно оказалось очень интересно - полная имитация иного мира,
настоящий скафандр. Приборы показывали: снаружи смесь хлористого водорода с
еще какой-то гадостью. Один посетитель не поверил наставлениям, и Воронцов
видел потом, как он заходился в кашле, стоя у ограды аттракциона. Если уж
делать гадость, то - добросовестно.

Приезжая в Нью-Йорк, Воронцов, будто в Централ-парке, натягивал на себя
скафандр - невидимую психологическую броню, которая постепенно таяла.

В квартире его ждала бумага с уведомлением: арендная плата повышалась
на пятьдесят процентов. По местным понятиям квартира была более чем скромной
- две комнаты и кухня. Но комнаты были уютными, особенно привлекал Воронцова
вид с семнадцатого этажа. Переезжать не хотелось. Он послал запрос в Москву,
и Лев ответил коротко: "Оставайтесь".

Для того, чтобы отобрать из хаоса информации о деловой и политической
жизни материал для своей первой корреспонденции, Воронцову понадобилось
четыре дня. В госдепартаменте прошла волна перемещений. В отставку подали
сразу пять министров, президент заявил, что не желает дурных разговоров о
кабинете. Воронцов дал анализ ситуации, отправил материал и надеялся, что
Лев будет доволен. Материал пошел сразу и спустя неделю после приезда
Воронцов позволил себе, наконец, расслабиться.

Вечер он решил провести в пресс-клубе - здесь заводились знакомства,
нащупывались связи, но вести сугубо деловые разговоры считалось дурным
тоном. Пошли они вдвоем с Крымовым, корреспондентом ИТАР. Отправились
пешком. Сентябрь в Нью-Йорке выдался довольно прохладным, и воздух был
прозрачнее и чище обычного. Разговор вели необязательный. Воронцов больше
смотрел по сторонам. Купили в автомате вечерние газеты и постояли,
перелистывая страницы. Сенсаций не было. Воронцов привлекла фотография на
шестой полосе - некий Льюин, погибший от рук грабителей на перроне подземки.
Конечно, это был другой Льюин, но фамилия напомнила о поручении Льва, и
Воронцов подумал, что пора уже вплотную заняться физиком.

- Николай Павлович, - спросил он,- вам знакома фамилия физика Льюина?

- Конечно, - ответил Крымов.- Говорил с ним год назад. Очень приятный
человек, но показался немного банальным. Его разговоры не выходили за рамки
обычных рассуждений человека, который много смыслит в науке, но полный
профан в политике. А я, к сожалению, профан в физике, так что ничего у нас
не получилось.

- Вы читали его последние высказывания?

- Читал и убедился лишний раз, что он недалекий человек. О войне
рассуждает так же банально, как и о мире.

- Вы думаете?

- Да, это неинтересно. Льюин не один такой среди ученых. В науке -
светлые головы, но в политике путают плюсы и минусы.

- Наверно, не все так просто, - усомнился Воронцов.

- Алексей Аристархович, мир для такого рода деятелей - понятие немного
абстрактное. Как и война. Теоретически он знает, что столько-то ядерных
зарядов такой-то суммарной мощности произведут такой-то эффект. А если войны
не будет, природа пойдет по такому-то пути. С точки зрения экологии
оптимальнее второй вариант. А поскольку высказывать оригинальное мнение -
признак личности, он и высказывает.

- Хотел бы я послушать, как вы изложите это самому Льюину, - усмехнулся
Воронцов.

Через холл пресс-центра они прошли в ресторан, заняли столик в глубине
зала, и Воронцов огляделся. Портер сидел в дальнем углу с яркой блондинкой
лет двадцати пяти. Разговор у них шел серьезный, и Воронцов решил подождать.

Портер встал, пропустив блондинку вперед, и направился к выходу.
Воронцов разочарованно вздохнул. Однако журналист неожиданно обернулся и
остановил взгляд на Воронцове. Тот поднял руку, и Портер кивнул. Теперь
можно было подождать - Портер обязательно вернется.

Воронцов медленно ел, слушая рассказ Крымова о премьере в театре
"Улитка". Режиссер Харрис поставил мюзикл "Буриданов осел". Шедевр, билет
стоит до сотни долларов, попасть невозможно. Говорят, поет настоящий осел.
Разевает пасть, и оттуда - да, из пасти! - несутся звуки. Говорят, у осла