Владимир Афанасьевич Обручев.

Плутония

роман

ПРЕДИСЛОВИЕ

Наша Земля существует уже многие миллионы лет, в течение которых
жизнь на ее поверхности испытала большие изменения.

Образовавшиеся в теплой воде первых морей сгустки белкового вещества,
мало-помалу усложняясь, превратились в ряд разнообразных растительных и
животных организмов, которые через бесчисленные поколения достигли
современного состояния.

Это изменение форм органической жизни можно проследить, изучая их
остатки, сохранившиеся в толщах земной коры в виде окаменелостей, которые
позволяют нам составить довольно полное представление о том, какие
растения и животные населяли поверхность Земли в минувшие времена, в
течение так называемых геологических периодов, которых насчитывают
одиннадцать с тех пор, как сформировалась органическая жизнь. И чем дальше
отстоит данный период от современности, тем больше разница между формами
свойственной ему органической жизни и современными.

Изучением форм этой минувшей жизни, их особенностей, условий
существования и причин изменения - вымирания одних, развития и
совершенствования других - занимается отрасль науки, называемая
палеонтологией.

Ее изучают в некоторых высших школах. Но и каждому человеку интересно
получить хотя бы общее представление о формах и условиях минувшей жизни.
Эту задачу и попытался я решить в написанной мною книжке в виде
научно-фантастического романа. Можно было бы описать, как на плитках камня
находят отпечатки растений и по отдельным листьям составляют себе
представление о целом дереве пли кусте; как из камня освобождают разные
раковины, кораллы и остатки других морских беспозвоночных, очищают их и
определяют их наименования; как выкапывают с большими предосторожностями
кости позвоночных животных и составляют из них целые скелеты, по которым
судят и о прежней внешности этих существ.

Но такие описания были бы очень длинны и скучны; они нужны только
учащимся, будущим палеонтологам, а широкому кругу читателей не дали бы
живого представления о прежних формах жизни. Поэтому я выбрал форму
романа. Но как повести читателя в этот мир давно исчезнувших существ и
обстановки, в которой они жили?

Я знаю только два романа, в которых сделана подобная попытка.

Один - это роман Жюля Верна <Путешествие к центру Земли>, в котором
ученые спускаются вглубь по жерлу одного из вулканов Исландии и находят
подземные пустоты, населенные загадочными существами и исчезнувшими
животными, описанными смутно. А обратно на поверхность ученые выплывают по
жерлу другого вулкана на плоту по кипящей воде и, наконец, даже по
расплавленной лаве.

Все это очень неправдоподобно.

Жерла вулканов не открытая труба, идущая далеко вглубь, - они
заполнены застывшей лавой; на плоту по кипящей воде, тем более по
раскаленной лаве, плыть нельзя.

Геологические ошибки в этом романе побудили меня в 1915 году сочинить
<Плутонию>. До этого случая я еще ничего не писал для молодых читателей и
не собирался этого делать.

Второй - роман Конан Дойля, в котором путешествующие по Южной Америке
открывают высокое, очень трудно доступное плато, отрезанное от всей
окружающей местности и населенное первобытными людьми, большими
человекоподобными обезьянами и некоторыми исчезнувшими в других местах
Земли животными. Забравшиеся на плато исследователи подвергаются разным
приключениям.

Однако и в этом романе также много неправдоподобного; он знакомил
читателя только с миром, близким к современному, и произвел на меня такое
слабое впечатление, что я забыл его название, хотя читал его два раза и не
очень давно, - гораздо позже, чем роман Жюля Верна.

Хороший научно-фантастический роман должен быть правдоподобен, должен
внушать читателю убеждение, что все описываемые события при известных
условиях могут иметь место, что в них нет ничего сверхъестественного,
чудесного. Если в романе нагромождены разные чудеса - это уже не роман, а
сказка для маленьких детей, которым можно рассказывать всякие небылицы.

Уже первые издания романа <Плутония> показали, что он удовлетворяет
условию правдоподобности. Я получил от читателей немало писем, в которых
одни совершенно серьезно спрашивали, почему не снаряжаются новые
экспедиции в Плутонию для изучения подземного мира; другие предлагали себя
в качестве членов будущих экспедиций; третьи интересовались дальнейшей
судьбой путешественников, выведенных в романе. Поэтому автору приходится
объяснять читателям, что, для того чтобы познакомить их с животными и
растениями нескольких минувших периодов в такой форме, как будто они
существуют и в настоящее время где-то в недрах Земли, ему пришлось принять
в качестве истины гипотезу, предложенную в начале прошлого века и серьезно
обсуждавшуюся тогда учеными. Она подробно изложена в предпоследней главе
(<Научная беседа>), в которой организатор экспедиции защищает ее
справедливость. В действительности же она уже давно отвергнута наукой.

Автор надеется, что и это издание <Плутонии>, подобно прежним,
побудит молодых читателей ближе познакомиться с геологией и заняться этой
интересной наукой, которая выясняет состав и строение нашей планеты и
рассказывает, какие растения и животные населяли ее в минувшие периоды,
как они изменялись и сменяли друг друга, пока из среды животных не
выдвинулось мыслящее существо - человек, ставший властелином Земли.

В. А. Обручев

НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Профессор Каштанов, известный путешествиями на Новую Землю и
Шпицберген и исследованием Полярного Урала и занимавший кафедру геологии в
университете, только что вернулся из своей лаборатории. Осенний семестр
кончился, лекции и экзамены прекратились, и профессор с удовольствием
мечтал о трехнедельных зимних каникулах; не для безделья - о нет! Еще не
старый, полный сил и здоровья, Каштанов думал отдохнуть только дня два -
три, а затем вновь приняться со свежими мыслями за ученую статью о
геологическом соотношении Урала и Новой Земли.

Присев к письменному столу в ожидании обеда, Каштанов пересмотрел
полученную за день почту, перелистал несколько научных брошюр, присланных
ему авторами, пробежал каталог научных новинок немецкого
книгоиздательства. Наконец его внимание привлекло письмо в большом
желтоватом конверте с адресом, написанным очень четким, но мелким
почерком.

Почерк своих обычных корреспондентов профессор знал отлично, и это
письмо от незнакомого человека заинтересовало его.

Каштанов вскрыл конверт и с изумлением прочитал следующее:

Мунку-Сардык, 1/XII 1913

Глубокоуважаемый Петр Иванович!

Зная Вашу опытность в полярных исследованиях и интерес, который

Вы питаете к геологии арктической области, я предлагаю Вам принять

участие в крупной экспедиции, отправляемой мною будущей весной на

один или два года для изучения неизведанной части Ледовитого океана.

Если Вы принципиально согласны будьте добры приехать для личных

переговоров 2 января 1914 года в полдень в Москву, гостиница

<Метрополь>, еде в этот день и час соберутся остальные предполагаемые

участники экспедиции и я. Если безусловно отказываетесь, не откажите

известить по тому же адресу. Расходы по поездке во всяком случае

будут возмещены.

Вполне преданный и уважающий Вас

Николай Иннокентьевич Труханов.

Профессор опустил письмо и задумался.

<Труханов? Как будто слышал эту фамилию, но где и когда? Кажется, в
связи с вопросами геофизики* или астрономии. Нужно навести справки. Это
крайне интересно. Живет где-то на границе Монголии, а снаряжает экспедицию
в Ледовитый океан!>

_______________

* Г е о ф и з и к а - наука о физическом строении земного шара,

его магнитных и электрических свойствах, силе тяжести,

радиоактивности, температуре глубин, физическом состоянии недр.

Каштанов протянул руку к телефону и вызвал своего коллегу, профессора
астрономии, который сообщил следующие сведения: Труханов кончил
университет и посвятил себя геофизике и астрономии. Он недавно выстроил
обсерваторию на вершине горы Мунку-Сардык в Саянском хребте, на границе
Монголии, чтобы воспользоваться чистотой и прозрачностью воздуха Восточной
Сибири в течение долгих зим, изобилующих безоблачными днями и ночами. Но
при чем тут полярные области? Над Ледовитым океаном атмосфера, во всяком
случае, менее благоприятна для астрономических наблюдений, чем на горе
Мунку-Сардык...