Майкл МУРКОК

БЫК И КОПЬЕ

ВСТУПЛЕНИЕ

В то время были океаны, света, и города в небе, и дикие бронзовые птицы.
Красные животные, выше замков, грозно рычали В черных реках плавали
изумрудные рыбы. То было время богов, сошедших на землю, великанов,
блуждающих по воде; время гнусной нечисти и бездумных духов, которых можно
было вызвать с помощью заклинаний и которые уходили только тогда, когда им
приносилась страшная кровавая жертва; время магии, волшебства, меняющейся
природы, безумных парадоксов; снов, которые сбывались, кошмаров,
превращающихся в реальность.

Богатое на события время, мрачное время. Время Повелителей Мечей. Время,
когда угасала цивилизация двух древних врагов, вадагов и надрагов. Время,
когда появился Человек, раб страха, не ведая, что боится он самого себя. И
это было мак же смешно, как и многое другое, связанное с Человеком (который
в те дни назвал свою расу "мабдены").

Мабдены жили недолго и быстро размножались, В течение двух-трех веков они
заселили западный континент, на котором появились, но из суеверия не
посылали своих кораблей к вадагам и надрагам еще несколько столетий. Увидев,
что на них не обращают внимания, мабдены осмелели, чувствуя ревность к
древним расам, гневаясь на них великим гневом.

Вадаги и надраги ни о чем не подозревали. Миллион с лишним лет жили они
на планете, на которой, как им казалось, наконец-то воцарился мир. Они знали
о существовании мабденов, но считали их новым видом животных. Продолжая по
традиции ненавидеть друг друга, они занимались изучением абстракций,
создавали дивные произведения искусства, долгие часы проводили в
размышлениях. Разумные, мудрые, обретшие внутренний покой, древние расы не
могли поверить, что в мире грядут перемены. И поэтому, как всегда бывает, не
замечали их зловещих признаков.

Стариннейшие враги не делились друг с другом знаниями, хотя последняя
битва между ними отгремела много веков назад.

Вадаги жили отдельными семьями в замках, разбросанных по всему
континенту, который они называли Бро-ан-Вадаг. Семьи эти редко общались
между собой, потому что вадаги давно потеряли всякий интерес к путешествиям.
Надраги жили в городах на островах в океане к северо-западу от Бро-ан-Вадага
Они тоже не любили общения и редко встречались даже со своими близкими.

Появившиеся Люди плодились и размножались, расселяясь по всей Земле.
Подобно чуме истребляли они представителей древних рас, попадавшихся на их
пути. Человек нес с собой не только смерть, но и страх. Намеренно превращал
он старый мир в руины, засыпая ими обломки костей. Сам того не понимая, он
натворил столько бед, что ужаснулись Великие Древние Боги.

Великие Древние Боги тоже познали страх.

А Человек, раб страха, нахальный в своем невежестве, продолжал,
спотыкаясь на каждом шагу, творить прогресс. Ему было невдомек, какие
страшные перемены вызвал он в мире, удовлетворяя свои никчемные потребности.
Кроме того, Человек обладал всего несколькими чувствами и не знал о
множественности Вселенной, в то время как вадаги и надраги могли
путешествовать по иным мирам, сосуществующим с Землей, которые они называли
Пятью Измерениями.

Казалось несправедливым, что мудрецы должны погибнуть от руки
невежественных мабденов, которые мало чем отличались от животных. Они
напоминали вампиров, пирующих над парализованным телом поэта, который
смотрит на них изумленным взглядом, теряя жизнь, которую кровососы не
способны понять.

"Если б они ценили то, что украли, если б они познали то, что уничтожили,
- сказал один старый вадаг в рассказе "Последний Осенний Цветок", - я был бы
утешен."

Несправедливость была налицо.

Создав Человека, Вселенная предала древние расы.

Впрочем, это была извечная и неизбежная несправедливость. Живое существо
может воспринимать и любить Вселенную, но Вселенная не может воспринимать и
любить живое существо. Она не делает различий между разнообразными формами
жизни. Все равны. Вселенная, вооруженная материей и властью созидания,
созидает. Она не способна управлять теми, кого созидает, и те, кого она
созидает, не способны управлять Вселенной (хотя многие обманывают себя,
думая иначе). Тот, кто борется против нее, пытается сокрушить несокрушимое.
Тот, кто трясет кулаками, грозит слепым звездам.

Но это не означает, что во Вселенной не осталось созданий, которые
борются за справедливость и пытаются превозмочь невозможное.

Такие создания будут всегда, и среди них найдется немало мудрецов,
которые не захотят поверить в безразличие Вселенной,

Принц Корум Джайлин Ирси принадлежал к их числу. Он был одним из
последних, а может, последним вадагом, и называли его "Принцем в Алой
Мантии".

В этой хронике повествуется о нем.

КНИГА ПЕРВАЯ,
в которой принца Корума посещает неприятное и странное видение...

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПРОШЛОЕ МЕРКНЕТ, БУДУЩЕЕ ПУГАЕТ

Красавица Ралина умерла. Девяносто шесть лет - предел для смертной
женщины. Долго оплакивал ее Корум. Прошло семь лет, а принц все еще
чувствовал тяжесть на сердце, ведь сам он мог прожить еще тысячу лет и
потому краткий век мабденов вызывал в нем непонятную зависть. Самих же
мабденов Корум сторонился, поскольку те напоминали ему о Ралине.

Вадаги вновь стали селиться в уединенных замках. Замки так походили на
скалы, что мабдены видели в них не жилища, а глыбы гранита, известняка и
базальта. Но Корум избегал и вадагов - годы, проведенные с Ралиной, приучили
его к обществу мабденов. Странное это положение побуждало его к занятиям
поэзией, живописью и музыкой, для чего в замке Эрорн были отведены особые
залы.

Так, всем чужой, жил Корум в замке Эрорн у моря. Все реже и реже посещали
его гости. Слуги (теперь это были вадаги) ломали себе голову над тем, как же
внушить Принцу мысль о том, что следует жениться на вадагской женщине,
которая нарожала бы ему детей и вернула бы интерес к жизни, как к настоящей,
так и к будущей. Но не знали они, как подступиться к своему господину,
Коруму Джайлину Ирси, Принцу в Алой Мантии, с помощью которого мир избавился
от множества страхов и низверг всесильных богов.

В сердца слуг закрался страх. Они стали бояться Корума, одинокого вадага
с повязкой, прикрывавшей пустую глазницу, Корума, безмолвно скитающегося
ночью по темным залам замка или угрюмо едущего верхом по зимнему лесу.

Страшно было и самому Коруму. Его пугали пустые дни, годы, исполненные
одиночества; он ждал одного - когда же медленный ход столетий приведет его к
смерти.

Подумывал Принц и о самоубийстве, однако ему казалось, что подобное
деяние будет оскорблять память о Ралине. Он думал и о новых походах; но где
найти неосвоенные земли в этом уютном и спокойном мире. Даже дикие мабдены
короля Лир-а-Брода вернулись к своим обычным занятиям, став земледельцами,
торговцами, рыбаками, рудокопами. Миру ничто не угрожало, не было в нем и
явной несправедливости. Лишившись древних богов, мабдены исполнились
довольства, доброты и мудрости.

Корум вспоминал об увлечениях своей молодости. Когда-то он был охотником.
Теперь же совершенно потерял вкус к охоте. Слишком часто Принц выступал в
роли ловца в битве с Повелителями Мечей, для того, чтобы чувствовать
что-либо кроме сострадания к преследуемому. В прошлом Корум много ездил
верхом. Его радовали чудесные, покрытые пышной зеленью земли замка Эрорн.
Теперь же вкус к жизни пропал. Впрочем, конные прогулки Принц совершал и
поныне.

Путь его пролегал по лиственным лесам, окаймлявшим мыс, на котором стоял
замок Эрорн. Порою Корум отваживался доезжать до зеленой низины, поросшей
вереском, - его встречали густые заросли дрока, соколы, парящие в небе, и
непроницаемая тишина. Иногда Корум возвращался в замок по приморской дороге,
идущей в опасной близости от обрывистого, сыпучего берега. Далеко внизу
высокие белые волны с шипением и гулом яростно набрасывались на скалы. Порою
брызги долетали до Корума, но вряд ли он замечал их. А ведь когда-то это
доставляло ему радость...

Большую часть времени Корум проводил в замке. Ни солнце, ни ветер, ни шум
дождя не могли выманить его из мрачных комнат, залитых любовью, светом и
весельем в ту пору, когда в них жила Ралина... Иногда Корум даже не вставал
из своего кресла. Его стройное тело покоилось на подушках, его
желто-багровый глаз пытался пронзить мглу прошлого, которая год за годом
сгущалась. Отчаяние Корума росло, поскольку многое из того, что связывало
его с Галиной, стало блекнуть и забываться. Образ смертной женщины погрузил
вадагского принца в бездны печали. Вместе с людьми в Эрорн вошли и призраки.

Порой, когда тоска ослабевала, Корум вспоминал Джерри-а-Конеля, такого же
долгожителя, как и он сам, - и зачем только тот решил покинуть это
Измерение... Спутник Героев свободно путешествовал по всем Пятнадцати
Измерениям, он был проводником, товарищем и советником того, за множеством
обликов которого, по мнению Джерри, скрывался сам Корум. Именно
Джерри-а-Конель сказал, что вместе с ним они составляют некоего единого
Великого Героя; в замке Войлодион-Гагнасдаг Джерри встречался с другими
воплощениями Корума - Эрикезе и Эльриком. Корум мог принять эту идею умом,
чувства же его сопротивлялись этому. Корумом был - он сам. В этом и состояла
его судьба.