Александр Зорич

Семя ветра

Пути Звезднорожденных #2

OCR LAVanda

ПРОЛОГ

Забытье завладело памятью Герфегеста, и прошлое перестало
существовать для него. Осталось только родовое имя - как маяк в ночи, как
стук сердца.

Он был Конгетларом - в этом у него не было никаких сомнений. Но
ничего больше Герфегест не помнил. Семь долгих лет, проведенных в
Сармонтазаре, не возвратили ему памяти о Конгетларах. Только три раза ему
пришлось назваться Конгетларом, и ни разу имя его Дома не вызвало ни в ком
даже тени понимания. Это имя было чужим в Сармонтазаре.

Память вернулась Герфегесту только вместе с Семенем Ветра, которое
попало к нему в руки после долгих лет, проведенных в скитаниях и жестоких
битвах. Вначале оно принесло ему знание о Ветре. Затем - о Пути Ветра. И
наконец - о идущих Путем Ветра, мужчинах и женщинах его Дома, Дома
Конгетларов, восьмого и самого своеобычного из Благородных Домов
Алустрала.

В снах перед Герфегестом раскрывались картины ушедших в небытие дней.
Безбрежные моря Синего Алустрала, гордые крепости, многоярусные корабли,
штандарты, гербы и символы... Ученичество в Обители Ветра и жестокие
схватки. Иногда - за победу, чаще - за жизнь. Звон стали, посвист стрел,
надсадный крик, медленно уходящий в стон...

В некоторых картинах прошлого он видел свое лицо. В остальных - лица
своих родичей. Они проступали сквозь алую пелену непоправимого. Они
повествовали о Падении Дома Конгетларов.

Семя Ветра, наиденное им в подземельях цитадели Тайа-Ароан,
возвратило Герфегесту утраченную книгу родовой памяти. И все страницы этой
книги были обагрены кровью.

Живя в аскетическом уединении среди Хелтан-ских гор, Герфегест не
знал, стоит ли радоваться обретенному знанию. Едва ли оно способно
изменить его жизнь к лучшему. Едва ли такая тяжесть по силам последнему
отпрыску испепеленного Дома.

Так думал Герфегест, вдыхая ледяной воздух гор. Он был уверен, что
путь в Алустрал закрыт для него навсегда. Потому что Врата Хуммера
непроницаемы. Потому что в Алустрале его уже четырнадцать лет дожидается
смерть. Потому что - и это самое главное - пропитанный страхом и
ненавистью мир Алустрала не стоил даже сухой былинки под его, Герфегеста,
ногами.

Герфегест не сомневался в том, что горькие воспоминания об Алустрале,
подаренные ему Семенем Ветра - последнее прощание с землей его предков. Но
судьба распорядилась иначе.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

МИР СУШИ

Глава первая

ПОСЛАНЦЫ АЛУСТРАЛА

Врата Хуммера не пропускают живых тварей. Только мертвых. Человек
может, если знает правильные слова на Истинном Наречии - прикинуться
мертвой тварью и остаться живым. Лошадь - нет. Поэтому прошедшие через
Врата были пешими. Они перемещались совершенно бесшумно, и им не нужно
было беспокоиться о том, что конский храп выдаст их в безмолвный
предрассветный час. Слепец, который был с ними, нетерпеливо грыз прутья
стального намордника. Он чуял Семя Ветра лучше самой натасканной ищейки,
он привел их сюда и жаждал получить причитающееся ему по праву. Его уже
давно не кормили ничем вкусным. Очень давно.

Круглое строение, прилепившееся к краю каменистого холма среди корней
исполинской сикоморы, было окружено полностью. Предводитель отряда
произнес слова, ошибиться в которых означало умереть. Слепец ответил едва
различимым голубым проблеском в трех буграх на его омерзительной голове.
Предводитель - сейчас его звали Мелет - не ошибся. Он хорошо помнил
заклинание.

Мелет снял со Слепца намордник, освободил его передние роющие лапы от
кожаных перевязей и отстегнул поводок вместе с кованым стальным ошейником.
Теперь Слепец был предоставлен самому себе. Не прошло и минуты, как он
исчез под землей.

Пластинка лунного камня, врезанная в ошейник Слепца, просветлилась, и
в ее молочно-белых недрах Мелет теперь мог видеть нить бытия страшного
паука-убийцы, которого Врата Хуммера пропустили в этот мир без малейшего
неудовольствия. Слепец не был живой тварью. У него не было жизни - лишь
бытие.

В эту ночь к нему в сны снова пришел Алустрал. Герфегест уже успел
привыкнуть к этим снам, привыкнуть к тому, что любая ночь может принести
страшную реальность прошлого. Каждый сон рассказывал ему что-то новое о
его жизни в Алустрале, и каждый раз он проклинал непрошеное вторжение
прошлого в свою мирную спокойную жизнь последних лет.

Это была страшная война. Страшная и жестокая. Так не истребляют крыс.
Так люди могут истреблять только людей. Весь мир против Дома Конгетларов.
Армия против отряда. Флот против галеры. Сорок убийц против одного
человека с секирой на длинном и легком древке. Таком длинном, таком
легком...

Герфегест видел смерти всех членов своего Дома, видел, как плавились
камни цитадели Наг-Туоль, видел, как исполинские каракатицы, послушные
флейтам Пастырей, сокрушили трехмачтовый корабль его отца. Видения
сменялись с непостижимой быстротой. Но вдруг бурные потоки его сна, будто
наткнувшись на преграду, замедлили свой бег...

Вечер. Древнее круглое святилище, прилепившееся у корней исполинской
сикоморы. Он, Герфегест, сидит на камне, погрузив ног.и в ледяной ручей, в
двадцати шагах от своего дома. В его руках - меч, его глаза закрыты,
солнце медленно погружается в океан серых, лишенных листвы деревьев. Это
не Алустрал. Это Сармонтазара.

Уже совсем темно, но все-таки Герфегест видит, как стремительная вода
несет к нему что-то новое. Еще не опасность, но уже ее тень, ее эхо.
Большой дохлый паук, светящийся на поверхности ручья, как в пучинах синих
морей Алустрала светятся орды гигантских медуз и полчища жирных креветок,
которых на южных островах называют "крак", а на северных - "эльор". Паук
совсем близко, меч Герфегеста словно бы невзначай проворачивается в его
ладонях, и вот уже две половинки паука, рассеченного лезвием вечной
волосяной заточки - гордостью Элиена, Белого Кузнеца Гаиллириса -
продолжают путь вниз по течению.

Сон обнажает свои черные, как смоль, клыки. Четыре бронзовые
статуи-хранительницы в жилище Герфегеста разрываются в оглушительном
стоне.

Герфегест открыл глаза вовремя. Статуи-хранительницы действительно
надсадно гудели. Непонимающе ойкнула, вцепившись в его плечо,
пробудившаяся Тайен. Он не видел, но знал, что утоптанный земляной пол,
единственным украшением которого была плетенная из тростника циновка,
вспучился на пол-локтя. Путь Ветра не лжет тем, в ком течет кровь
Конгетларов.

- Все хорошо, - совершенно спокойно сказал Герфегест Тайен, ловя себя
на мысли, что так бессовестно он еще не лгал никому.

Мгновение спустя он, перекатываясь через левый бок, стрелой вылетал
из-под медвежьей шкуры. Его правая рука безошибочным движением выдергивала
меч из ножен., повешенных в изголовье, а глаза Гер-фегеста, расширяясь от
ужаса, видели, как из-под земли, разгораясь мертвенным бледным светом,
появляются многоколенчатые ноги.

Первым ударом Герфегест укоротил Слепца на одну ногу. Но остальные
одиннадцать, вкупе с телом, уже полностью выпростались из-поу земли, и,
глухо зашипев. Слепец обрушил на Герфегеста удар сдвоенного ложноязыка.
Жгучий бич свистнул там, где Герфегеста не было. Уже не было - Ветер быстр
и изменчив; всякий из Конгетларов, кто не постиг этого, умирал слишком
быстро. Остальные жили дольше, жили, чтобы исчезнуть навсегда в жерновах
войны. Герфегест был лучшим из Конгетларов. Теперь уже безусловно лучшим,
потому что некому было оспорить его первенство.

Но Слепец был все-таки очень опасным противником. Три выпада
Герфегеста не достигли цели - тварь ловко отскакивала назад, а в третий
раз полоснула ложноязыком по ногам Герфегеста. Он упал на спину, и тотчас
же две пары передних лап Слепца впились Герфегесту в грудь, пришпиливая
его к земле, как булавки итских любознателей пришпиливают ни в чем не
повинных клопов и бабочек.

Гортанный вскрик Тайен - и длинная цепь, увенчанная шипастым шаром,
вошла Слепцу прямо между трех слуховых бугров. Слепец ослабил хватку,
озадаченный таким оборотом дела. Вкусное-мягкое-беззащитное оказалось тоже
противником. Противника надлежит уничтожить.

Тайен имела неплохую реакцию. Но она не имела такого безошибочного