Юрий Кувалдин

Штангель

Теперь он вернулся в Москву из Караганды, то есть как бы из-за грани-
цы, из другого государства, из Казахстана: ему - государству этому -
свой стул в ООН дали. Начальник исправительного учреждения Симаков, пол-
ковник, вернулся, одним словом, в Москву. С большими трудами. Дочь по-
могла деньгами, купила отцу с матерью квартиру в Бутово, в новом доме,
кухня - 10 метров и две комнаты с холлом.

Сухощавый, с впалыми щеками, Симаков ходил теперь по Москве и умилял-
ся памятникам архитектуры и новому строительству, с удовольствием заку-
сывал в "Макдоналдсе", пил пиво в ирландских барах и постоянно вспоминал
детство и юность. Родился Симаков в Останкино, на Кашенкином лугу. Сразу
съездил туда.

Конечно, бараков нет уже, и место изменилось, но дух уловил. Вспом-
нил, как играл в расшибалочку у серого дома, потом вспомнил, как копали
котлован под фундамент Останкинской телебашни в конце пятидесятых годов.

Симаков походил у пруда, полюбовался башней и корпусами телецентра.
Отвык, конечно, он от Москвы, ходил, как экскурсант по музею, сдерживал-
ся от критики, разговаривал в транспорте и в магазинах вежливо, не как с
заключенными. Хотя никак не мог отказаться от мысли, что все вокруг зак-
люченные.

Потом на автобусе доехал до метро "Алексеевская" на проспекте Мира. И
сердце забилось от волнения. Но и здесь все изменилось. Вместо низких
домов стояли высокие. Симаков постоял у магазина "Океан" и пошел на ули-
цу Годовикова, где раньше помещался кинотеатр "Титан", а у линии желез-
ной дороги располагался завод "Калибр". В 1961 году Симаков после семи-
летки поступил в ремесленное училище при этом заводе.

Поглядывая острыми глазами по сторонам, Симаков шел по улице Годови-
кова и ничего не узнавал: справа торцами стояли из красного кирпича жи-
лые дома (прежде их не было). Симаков вышел к перпендикулярной улице,
хорошо заасфальтированной, с новыми бортовыми камнями, с молоденькой
травкой на газонах. Это была Большая Марьинская улица. И тут Симаков ни-
чего не узнавал, как ни напрягал память. Столько лет прошло. И здания
училища не находил.

Подумав, Симаков перешел на другую сторону и взял немного левее. Вы-
шел к производственному зданию новой планировки, а за ним - ликуя - уви-
дел родное серое старое здание ремеслухи. Симаков даже остановился. Ногу
занес для другого шага, но остановил шаг, не поставил ногу. Перенесся на
тридцать с лишком лет назад, на без малого сорок лет назад. Справа шел
бетонный забор с воротами. В глубине у дверей грузилась машина. Симаков
догадался, что там склад, сдали, видимо, в аренду какой-нибудь фирме. А
раньше там была учебная мастерская, стояли станки, зеленые, скрипящие,
старые, немецкие, на которых учился работе Симаков.

Он перевел взгляд на вход и обомлел: над входом висел транспарант:

Международный славянский университет им. Г. Р. Державина.

- Ничего себе! - прошептал восторженно Симаков и подумал: разве он
мог знать тогда, в юности, что в его ремеслухе разместится университет,
да еще международный, да еще славянский, да еще имени Державина!

Очень славян любил Симаков, особенно теперь, когда славян уж совсем
заобижали и вытеснили из телевизора и от всех денег оттеснили. С полит-
руком, бывало, выпив, разговорятся, и Симаков ему скажет знающе: "Вот
смотри, как нужно определять, где деньги". "Как?" - заинтересованно
спрашивал политрук, майор. "А так, - говорил раскрасневшийся Симаков, -
деньги крутятся там, где евреи! Вот как увидишь, где евреи, там, значит,
и деньги".

Теперь Симаков понял, что тут денег нет, в этом международном, в этом
славянском, коли в нищенском здании бывшей ремеслухи расположился. Двери
были распахнуты, поскольку светило солнце и было жарко. Симаков нереши-
тельно двинулся в подъезд. Справа сидел за стеклом вахтер, что-то читал
и на Симакова не обратил никакого внимания.

Прямо и направо был цех раньше. А сейчас туда прохода не было, стояла
железная стена и замок амбарный на воротцах. Симаков, разглядывая ступе-
ни, поднялся на второй этаж. Ступени были теми же, старыми, стершимися,
родными, почти что тюремными, какими-то засаленными, цементными, от ко-
торых пахло то ли сортиром, то ли столовой. Хотелось зажать нос и бежать
на свежий воздух.

За перила держаться было неприятно, они были такими же сальными, как
ступени. По этой лестнице давным-давно бегали подростки, такие же, как
Симаков.

Он вошел в коридор второго этажа. Тут было более или менее подкраше-
но.

Краска, конечно, не понравилась Симакову сразу: то ли желтая, то ли
зеленая, не поймешь. Смесь какая-то. Коридор неуютный. Но раньше было
еще мрачнее.

Тут располагались классы. Чего уж учил Симаков? Помнится - технологию
металлов и еще что-то. Прямо перед входом Симаков увидел стенд с объяв-
лениями. Мелькнуло: актерский факультет. Зачем актерский? Потом:

юридический. Зачем юридический? Повернул голову налево Симаков, уви-
дел двух женщин за двумя столами. Подошел к ним, спросил:

- А что, извините, дипломы государственного образца здесь выдаются?

Женщины взглянули на седовласого невысокого человека в тенниске, одна
из них сказала:

- Мы аттестацию сейчас проходим.

Симаков не совсем понял. Посопел, оглядывая столы, на которых лежала
наглядная агитация.

- Значит, не государственные дипломы, - сказал он.

- Пока нет, - сказала толстощекая, моложавая.

Симаков потрогал целлофанированные проспекты. Все походило на ка-
кую-то клубную агитацию.

- А почему "международный"? - спросил Симаков.

- Не знаю, - сказала женщина. - Это у учредителей нужно спросить.

- А кто у вас учредители? - спросил Симаков.

Женщина пальчиком с маникюром указала на стену сзади себя, где была
приклеена бумажка с компьютерным набором: земская община.

- Что, земская община учредитель?

- Да.

Симаков опять помялся, полистал справочник, посмотрел на стенд, где
были выставлены образцы дипломных корок, походящие на какие-то само-
дельные корки, которые теперь может делать каждый.

Розовая, с будто бы водяными знаками бумага внутренностей корок похо-
дила на почетные грамоты того исправительного учреждения, начальником
которого был Симаков. Он посопел своим длинным острым носом, опять подо-
шел к столу, посмотрел другие бумаги. На одной сообщалось, что аккреди-
тацию университет будет проходить в Министерстве общего и профессио-
нального образования, а не высшего.

- Почему общего? - пожимая плечами, спросил Симаков.

- Молчим, - сказала женщина и замолчала.

И другая замолчала.

Помолчали. По их лицам Симаков догадался, что они сами толком не зна-
ли, где работали. Но во всем чувствовалась если не липа, то какая-то
махровая художественная самодеятельность.

- А вы хотите кого-то к нам устроить? - спросила одна.

Симаков взглядом, смешанным с презрительной усмешкой, оглядел женщину
и неспеша сказал:

- Мои дети уже давно с высшим образованием.

И прошелся от стенда с дипломами к двери и обратно.

- Так что же вы хотите?

Симаков шумно вздохнул, усмехнулся и промолвил:

- Да так. Учился я здесь в начале шестидесятых годов. Тут ремесленное
училище помещалось при заводе "Калибр".

- Хорошие кадры училище, значит, готовило! - воскликнула одна из си-
дящих.

Симаков некоторое время помолчал, подошел к объявлениям на стене,
прочитал среди прочего, что за семестр здесь берут со студентов 4238
рублей.

- Это что же, - только тут сообразил Симаков, - у вас университет
коммерческий?

- Конечно.

Заложив руки за спину, Симаков пошел в даль коридора строевым шагом,
как по бараку в зоне. В конце коридора он развернулся, пошел назад. Жен-
щины с некоторым недоумением смотрели на непонятного посетителя.

- Что вы, собственно, хотите? - спросили.

- Воспоминания нахлынули, - сказал нервно Симаков, и один глаз у него
дернулся. - Вы знаете, что такое ремеслуха тех лет?

- Кадры готовили.

- Бандитов! - выкрикнул визгливо Симаков. - Какие кадры! Шпана. Весь
район здесь трепетал, когда мы кодлой шли по улице! В черных гимнастер-
ках, подпоясанные широкими ремнями с бляхами, в черных фуражках, в бут-
сах из кирзы. Водку пили прямо из горла! Это в пятнадцать-то лет. Мы би-
ли всех встречных-поперечных. Останкино и Сокольники трепетали, когда мы
всем училищем, а это кодла рыл в сто, приезжали на танцплощадку.

Женщины переглянулись. Лица их посерьезнели.

- И я был главарем. Удар с правой у меня был нокаутирующий, несмотря
на то, что я выступал в полулегком весе. "Трудовые резервы".

- Ну и что?

- Да позакрывать нужно было эти рассадники уголовщины.

- А вы уголовником стали?

- Я-то как раз не стал. Я стал полковником. Закончил военное училище,
потом академию. После ремеслухи поработал год на заводе, и меня взяли в