Айзек АЗИМОВ

ТРИНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕСТВА

Был год, когда мы радовались, что кончилось Рождество.

Это был мрачный сочельник, я не ложился, слушая вполуха про бомбы. Мы
с Ма оставались на ногах до полуночи Нового Года. Потом позвонил Па и
сказал:

- О'кей, все кончилось. Ничего не произошло. Я скоро буду дома.

Мы с Ма заплясали, словно к нам в гости собирался Санта-Клаус, а
через час приехал Па, и я отправился в постель, где отлично выспался.

Понимаете, дом у нас не совсем обычный. Па руководит группой
детективов, и в те дни из-за этих террористов вполне мог облысеть. Потому
что, когда 20 декабря штаб-квартиру предупредили, что в Новый Год взорвут
советское представительство при ООН, это было очень серьезно.

По тревоге была поднята вся группа, подключилось ФБР. У Советов, я
полагаю, тоже есть секретная служба, но ничто не могло удовлетворить Па.

День перед Рождеством был сумасшедшим.

- Если кто-то настолько спятил, что решил подбросить бомбу и плевал
на последствия, он, похоже, сумеет это проделать, невзирая на все наши
ухищрения. - Голос Па был таким мрачным, каким мы его никогда не слышали.

- Неужели нельзя узнать, кто это? - Спросила Ма.

Па покачал головой.

- Письма составлены из вырезанных газетных фраз, наклеенных на
бумагу. Отпечатков пальцев нет, только грязные пятна. Исходные данные
ничего не дают.

- Наверное, это кто-то, кому не нравятся русские, - заметила Ма.

- Это почти не сужает поиск, - сказал Па. - Советы уверены, что это
сионисты, и нам приходится не спускать глаз с Лиги Защиты Евреев.

- Но, Па, - вмешался я, - это же не разумно, ведь евреи не празднуют
Рождества. Оно для них ничего не значит, между прочим, как и для
Советского Союза. Они официальные атеисты.

- Причем тут русские? - проворчал Па. - А теперь отвяжись. Завтра
может быть денек хуже некуда, Рождество там или нет.

После чего он ушел. Его не было весь день, и это было очень плохо. Мы
даже не открыли свои подарки, просто сидели и слушали радио, настроенное
на станцию новостей. А когда в полночь позвонил Па и ничего не случилось,
мы вздохнули с облегчением, но я так и забыл развернуть подарок.

Ничего не произошло и до утра 26-ого. Мы отпраздновали _с_в_о_е
Рождество. Па был свободен в тот день, и Ма испекла индейку на день позже.
Ничего не случилось и после обеда. Мы все время говорили об одном и том
же.

- По-моему, - сказала Ма, - тот, кем бы он ни был, не отыщет никакой
лазейки, чтобы подложить бомбу, раз Министерство Юстиции привело в
готовность все силы.

Па улыбнулся, показывая, что ценит лояльность Ma.

- Я не думаю, что все наши силы приведены в готовность, - заметил он.
- Но какая разница? Бомбы нет. Возможно, это был просто блеф. Держу пари,
даже без бомбы русские при ООН провели столько бессонных ночей, что не
известно, что хуже.

- Если он не подложил бомбу на Рождество, - предположил я, - то,
может быть, решил сделать это в другое время? Вдруг он просто назвал
Рождество, чтобы всех переполошить, а потом, когда все уляжется...

Па отвесил мне легкий подзатыльник.

- Что-то ты слишком разошелся, Ларри. Нет, я так не думаю. Настоящие
террористы ценят только ощущение своей силы. И если они говорят, что
то-тот и то-то произойдет в определенное время, то оно происходит с
точностью до минуты - это для них не забава.

Но я не успокоился, подозрения мои не исчезли. Однако, шли дни,
взрыва все не было, и постепенно Министерство вернулось к нормальной
работе. ФБР убрало своих людей, и даже русские, кажется, забыли обо всем,
по словам Па.

2-ого января рождественские каникулы кончились, и я отправился в
школу. Мы начали репетировать наш рождественский карнавал, тщательно
отрабатывая показ песни "Двенадцатый день Рождества". В ней начисто
отсутствовала какая бы то ни было религиозность - просто подарок к
Рождеству.

Нас было двенадцать человек и каждый пел одну строфу, а затем все
вместе подхватывали "Курочка на груше". Я был пятым номером и пел "Пять
золотых колец", потому что голос у меня был еще мальчишеский - сопрано, -
и я легко и красиво брал высокие ноты.

Некоторые ребята не знают, почему в Рождестве 12 дней, но я объясняю
это тем, что, если считать Новый Год за начало, то 12-ый день после этого
выпадал бы на январь, когда Три Мудреца прибыли с дарами для
Христа-Спасителя. И естественно, что именно к шестому числу мы приурочили
показ нашего спектакля перед публикой. Пришли многие родители.

Па освободился на несколько часов и сидел с Ма в зале. Я видел, как
он сидел, застывший, слушая высокие ноты сына в последний раз, потому что
в этом году голос мой должен был измениться, и я знаю, почему.

Осеняла ли вас когда-нибудь идея посреди театральной сцены во время
спектакля?

Мы пропели лишь "Второй день" и "Две горлицы", когда я подумал: "Это
ведь _т_р_и_н_а_д_ц_а_т_ы_й_ день Рождества!" Весь мир задрожал вокруг
меня, а я ничего не мог сделать - только стоял на сцене и пел "Пять
золотых колец". Я никак не мог дождаться, когда они закончат этих глупых
"Двенадцать барабанящих барабанщиков". Это было все равно, что высыпать на
себя порошок от чесотки вместо дезодоранта. Едва замерла последняя строфа
и все принялись аплодировать, я выбрался из строя, спрыгнул со сцены и
оказался между рядами, крича: "Па!"

Он, кажется, испугался, но я вцепился в него и, по-моему, частил так
быстро, что он едва понимал.

Я бормотал:

- Па, Рождество не везде выпадает на один и тот же день. Вдруг это
один из русских в представительстве? Они - официальные атеисты, но если
один из них верующий, он выбрал время для взрыва по Библии. Может быть, он
член Русской Православной Церкви? А у них свой календарь.

- Что? - проговорил Па с видом, будто не понял ни слова из
сказанного.

- Это _т_а_к, Па, я читал. Русская Православная Церковь до сих пор
пользуется Юлианским календарем, тогда как Запад уже сто лет назад перешел
на Грегорианский. Юлианский календарь отстает от нашего на тринадцать
дней, и Рождество по нему наступает 25-го декабря, когда у нас уже 7-е
января. то есть, _з_а_в_т_р_а!

Он не поверил мне просто так на слово. Он изучил все по альманаху,
потом позвонил кому-то в Министерство, кто был членом Русской Православной
Церкви.

Он сумел вновь расшевелить Министерство. Они переговорили с русскими,
и те перестали твердить о сионистах, поискали у себя и нашли. Я не знаю,
что они с ним сделали, но, во всяком случае, на тринадцатый день Рождества
взрыва не было.

Министерство хотело премировать меня новым велосипедом, но я
отказался. Я просто исполнил свой долг.