Пол АНДЕРСОН
СВЕТ
со времен Манхэттенского проекта. Вашу жизнь мы прощупали с того дня, как
вы вылезли из коротких штанишек...
жажды власти. Думаете, мне не хочется кричать правду на весь мир?
цивилизации.
вот символ хладнокровия и реализма... И вам нет нужды объяснять мне, что
он был всего лишь исключительно здравомыслящим патриотом. Я читал и
"Государя", и "Рассуждения".
физики позволяют мне работать на "Астро", но разве это означает, что в
остальном я должен выглядеть неотесанной деревенщиной? Я много
путешествовал, сэр, и на музеи тратил времени не меньше, чем на кабаки.
причине косо на меня поглядывают. Они оба отнюдь не роботы, но им пришлось
выучить настолько много, что просто не верится, как такое количество
знаний могло уместиться в одной человеческой голове. Если копнуть
поглубже, они попросту боялись, что воспоминания о "Мадонне у скал" -
конечно же, из Лондонского музея, она лучшая из Мадонн - вытеснят мои
знания орбитальных функций. Вот почему на генеральной репетиции я так
уперся, решив рассказать им все, что я знаю по астрогации. Наверное, это
задело Бэйрда.
"Бенджамин Франклин" отчалил от орбитальной станции и двинулся к Луне, мы
представляли хорошо слаженную группу.
инженер. И я - за механика. С управлением корабля мог справиться и один
человек, остальные двое были дополнительной гарантией, причем каждый из
нас мог подменить другого. Нам предстояла первая настоящая высадка на
Луне, поэтому вероятность неудачи стремились свести к минимуму.
Землей и увеличивающейся Луной, которая приближалась к нам на фоне столь
черной и звездной ночи, какую вы просто не в состоянии вообразить.
Разглядывать фотографии бессмысленно.
ума. Одну из наших бесед я запомнил очень хорошо, потому что она касалась
причин секретности полета.
северного сияния развевались вблизи полюсов наподобие знамен. Вы знаете,
что с такого расстояния на нашей планете видны пояса? Очень много, совсем
как у Юпитера. Из-за них трудно разглядеть очертания континентов.
хронометр и висящий на стене график движения, подвигал визиром
логарифмической линейки.
терминатор.
телескопы.
- заявил Эрнандес.
согласился я. - Но вряд ли нам устроят диверсию. По крайней мере в этом
рейсе, когда за нами следят все кому не лень.
Бэйрд. - Ерунда. Никто не станет уничтожать страну, зная, что его
собственная тоже будет уничтожена, - из-за трех человек и корабля
стоимостью в десять миллионов долларов.
другое. Нота протеста окажется первым звеном цепи. А при наличии
межконтинентальных ракет с термоядерными боеголовками можно добиться
довольно многого. Первоочередная задача политики - сохранить статус-кво, и
в то же время растущая напряженность делает статус-кво весьма
нестабильным.
на Луну, не получай оно при этом каких-нибудь военных преимуществ? Нет,
черт побери! Первой лунной высадкой мы зарабатываем очко - престиж - и ни
центом больше! Кроме того, мы сами подписывали договор о признании Луны
международной территорией под контролем ООН. Так что никто не отважится
строить на ней что-нибудь эдакое, стратегическое.
например, силовой экран, способный защитить весь континент, а у противной
стороны даже намека на это не будет, вот тогда и закончится Холодная
Война.
ночи. Не надо выносить наши жалконькие страхи, ненависть, жадность за
небеса и в космос.
все же стремились к Луне, свидетельствует, что человек по натуре лучше,
чем он сам о себе думает...
гравитация удобна, пока вы бодрствуете, но ваши инстинкты не столь
догадливы. Укладываясь спать, мы мучились от кошмаров. Правда, к концу
пути они становились реже, и мне кажется, со временем к этому можно
полностью приспособиться.
испытывали. Мы очень устали и были очень напряжены. Посадка - всего лишь
тяжелая и утомительная работа.
орбите могла вызвать отклонение. А кроме того, вся лунная поверхность
представляла интерес. Мы лишь были уверенны, что сядем где-то рядом с
северным полюсом не в одном из морей, которые выглядят соблазнительно
гладкими, но вполне могут таить какие-нибудь каверзы. В конечном счете,
как вы, может, помните, мы опустились на склоне лунных Альп, неподалеку от
кратера Платона. Район не очень удачный, но наш аппарат специально
конструировали для таких мест.
совершили посадку. Какое-то время мы сидели, не обменявшись ни единым
словом. Мокрая от пота одежда прилипла к спине.
Эрнандесом приникли к иллюминаторам.
одна из них не сверкала так ярко, ни одна не казалась настолько
безжизненной, а скалы нигде не были такими огромными и изломанными. Южный
горизонт казался близким, и я подумал, что смогу увидеть закругляющуюся
вдали и тающую в пене звезд поверхность.
оставаться внутри, тогда как мне выпало право ступить на Луну первым.
Бэйрд и я забрались в скафандры и через шлюз выбрались наружу. Кстати,
даже на Луне эти доспехи весят немало.
была абсолютно черной и как ножом обрезанной - из-за отражения от скал и
грунта, - но гораздо глубже и четче, чем на Земле. Позади нас тянулись к
горизонту резко очерченные горы, а впереди - потрескавшаяся, охряного
цвета поверхность неровно понижалась к краю цирка Платона.
отправиться в обратный путь через две недели, вскоре после рассвета. Ночью
температура на Луне падает до 250 градусов ниже нуля, но днем тепло так,
что запросто можно поджариться. Кроме того, это экономичнее - разогреть
корабль, словно электроплитку, тогда не надо устанавливать секции
охлаждения: требуется меньшая масса.
нет. Шеф, я отказываюсь.
импровизация, но на самом деле ее написала жена одной крупной шишки,
который верил в ее поэтические притязания. Словесный понос, правда ведь?
Бэйрд хотел, чтобы я произнес это!
будто речь произнесена?
вы понимаете, что слышали это с условием: не для огласки. Договорились?
камеру.