Джон де ЧЕНСИ

КОСМИЧЕСКИЙ ДАЛЬНОБОЙЩИК

Впервые я подцепил ее на Тау Кита-2. По крайней мере, я почти уверен,
что первый раз было именно тогда. Все зависит от того, как на это
посмотреть.

Она стояла последней в обычной очереди звездных хичхайкеров, ну,
знаете, тех, кто пробираются всюду автостопом и стоят, выставляя большой
палец вверх возле въезда на Космостраду, там, где выезжают на трассу
Эпсилона Эридана. Высокая, с короткими темными волосами, она стояла в
серебристом костюме из Всеклима, предназначенном для суровых условий.
Костюм пытался спрятать ее фигуру, но совершенно и полностью потерпел в
этом неудачу. Она скромно держала свой зонтик от ультрафиолетовых лучей
против слепящего солнца Тау, а палец ее торчал кверху знакомым с
незапамятных времен жестом. Она улыбалась непреодолимо, уверенно,
чертовски здорово зная, что ее сгребет в охапку первый же водитель
мужского пола, чья эндокринная система в этот день подключена к организму.
Моя-то работала полным ходом, и она это знала.

- Как ты думаешь? - спросил я Сэма. Он обычно имел четкое мнение по
таким вопросам. - Что, звездная девочка-прилипала?

Он рассматривал ее какую-то микросекунду.

- Не-а. Слишком хорошенькая.

- У тебя какие-то допотопные представления. Но чему тут удивляться,
они у тебя всегда были.

- Собираешься ее подобрать?

Я затормозил и стал отвечать, но, когда мы проехали чуть мимо нее,
улыбка ее чуть потускнела, а брови вопросительно поднялись, словно ей
показалось, что она меня узнала. Выражение ее лица только наполовину
успело измениться, прежде чем мы пролетели мимо. Это и решило дело. Я как
следует затормозил, направил грузовик к обочине, довел до полной остановки
и подождал, глядя в параболическое зеркало заднего обзора, когда она
побежала к нам.

- Что-то необычное? - спросил Сэм.

- Э-э-э... даже не знаю. Ты ее узнаешь?

- Не-а.

Я потер щетину на подбородке. Ей-богу, никогда у меня не получается
быть гладко выбритым, когда это имеет значение.

- Ты считаешь, что с ней будут проблемы и хлопоты?

- Женщина с такой внешностью - всегда проблема. А если ты считаешь,
что это старомодное представление, то вытри с губ молоко и поумней.

Я глубоко вздохнул, уравновесил давление в кабине с наружным, потом
открыл пассажирский шлюз. Там, в пустыне, было потише, но ее шаги заглушал
разреженный воздух. Она все еще бежала к нам, я ее обогнал на хорошее
расстояние, потому что я всегда с ревом проношусь мимо хичхайкеров, чтобы
их немножко поприструнить, сбить с них спесь, так сказать. Кое-кто из них,
бывает, ведет себя довольно настырно, выходит на дорогу прямо перед тобой
и пытается таким манером остановить тебя во что бы то ни стало. Чуть
раньше я размазал одного такого на полклика дороги, был такой развеселый
парень, что выскочил прямо перед носом. Колониальные менты составили
протокол, сказали, что, дескать, как мне не ай-яй-яй, и не велели больше
так поступать, по крайней мере, во время их дежурства.

Я услышал, как она, запыхавшись, влезает по тяжеловозу и карабкается
по лестнице, вделанной в бок. Голова ее показалась над сиденьем, и, право
слово, это была очень хорошенькая головка. Темно-синие глаза, чистая
светлая кожа, высокие скулы, словом, симметрична, как манекенщица. Такую
мордашку не каждый день увидишь, мне как-то всегда казалось, что таких
вообще не существует, вот только разве в фантазиях фотографов модных
журналов, которые свои модели создают на компьютере. Макияж у нее был
совсем легкий, но очень эффектный, бил он прямо в десятку. Я был уверен,
что раньше никогда ее не видел, но когда она сказала: "Так я и подумала,
что это ты!", я усомнился.

Она сняла свою пластиковую прозрачную дыхательную маску и с
удивлением покачала головой.

- Господи, вот уж не ожидала... - она не окончила фразу и пожала
плечами. - Ну, если хорошенько подумать, то такая встреча была неизбежна,
пока я оставалась на Космостраде.

Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.

- Тебе нравится эта атмосфера?

- А? О, извини, пожалуйста, - она протянула руку и захлопнула люк. -
Воздух тут разреженный и попахивает озоном.

Она окончательно сложила зонтик, вывернулась из своего
комбинированного рюкзака-респиратора и поставила его между колен на пол,
потом открыла его и засунула внутрь зонтик.

- Попробуй постоять там пару часиков с непокрытой головой! Вся беда в
том, что, - тут она натянула на себя капюшон костюма, - если ты надеваешь
на себя эту штуку, никто не понимает, как ты выглядишь.

Что правда, то правда. Я включил мотор и выехал обратно на трассу. Мы
ехали молча, пока я не выехал под выездную арку на Космостраду. Я приладил
поток плазмы, и скоро мой тяжеловоз порол пространство со скоростью 100
метров в секунду, а может, и больше. Впереди Космострада простиралась
черной лентой среди ядовито-желтых песков по прямой, уходя до линии
горизонта, где и терялась. Примерно час езды до следующих постов дорожной
службы, где взимают налог за проезд. Небо было чистым, фиолетовым, как это
обычно на Тау Кита-2 и бывает. У меня в кабине сидела хорошенькая женщина,
которая ехала на халяву, и мне было хорошо от всего на свете, пусть даже
Сэм и я ждали неприятностей на этом маршруте. Если не считать мучительной
загадки, почему она себя вела так, словно мы знали друг друга, в то время
как я был уверен, что никогда в глаза ее не видел, все складывалось просто
тип-топ. То, как она на меня смотрела, немного вгоняло меня в краску, но я
все же хотел, чтобы она первая заговорила и подсказала бы мне, как себя
вести. Я готов был играть эту музыку на слух и с импровизацией.

Наконец она сказала:

- Я ожидала, что ты можешь отреагировать на меня по-разному, но что
ты будешь молчать... никак не думала.

Я проверил информацию носовых сканеров, потом дал сведения Сэму. Он
принял управление на себя и подтвердил это.

Она повернулась к глазу Сэма на панели управления и помахала ему
рукой.

- Привет, Сэм, - сказала она. - Сколько лет, сколько зим, и все
такое.

- Как жизнь? - ответил он. - Приятно снова встретиться.

Сэм знал, как надо врать по нотам.

Я отклонил спинку капитанского кресла назад и повернулся на сиденье
боком.

- А что ты ждала? - спросил я.

- Ну, сперва, может быть, приятной беседы, потом немного сожаления и
досады в голосе. С твоей стороны, разумеется.

- Досада? С моей стороны? - нахмурился я. - Почему?

Она была озадачена.

- Ну... не знаю, мне так показалось.

Она медленно повернула голову и выглянула из иллюминатора, глядя на
то, как катится мимо пустыня. Я внимательно изучал ее затылок. Наконец, не
оглядываясь назад, она сказала:

- А разве... ты не растерялся, когда я взяла да и исчезла от тебя
просто так, за здорово живешь?

Мне показалось, что я подметил нотку разочарования в ее голосе. Я
проехал метров с тыщу, прежде чем ответить, и осторожно сказал:

- Так оно и было, но я это пережил. Я же знал, что ты - вольная
птица.

Я надеялся, что это прозвучало хорошо и правильно.

Под нами пролетел еще один добрый кусок Космострады, и я от нее
услышал следующее:

- Мне тебя не хватало. Правда. Но у меня были свои причины, чтобы
просто так ускользнуть и оставить тебя. Прости, если тогда это показалось
тебе бесчувственным поступком.

Она прикусила губу и неуверенно посмотрела на меня, пытаясь понять,
что же я думаю. Она не смогла прочитать по моему лицу почти ничего и
сдалась.

- Извини, - сказала она со смущенным смехом. - По-моему, даже слово
"бесчувственный" не вполне тут соответствует положению. Грубость и
жестокость - вот как бы я это назвала.

- Ну, жестокой ты мне никогда не казалась, - импровизировал я дальше.
- Я уверен, что у тебя были веские причины так поступить.

Я сказал это более лукаво, чем сам намеревался.

- Все же, наверное, надо было тебе написать, - она быстро повернулась
ко мне и хихикнула. - Вот только адреса у тебя нет.

- В конце концов, всегда есть адрес конторы Гильдии.

- В последний раз, когда я видела твой стол, он был завален на шесть
метров письмами, на которые ты не ответил.

- А я никогда не умел поддерживать порядок на письменном столе.
Врожденное омерзение ко всякой бумажной работе.

- Ну, все же... - казалось, она сама не знала, как продолжать беседу
дальше. У меня же не было никакого представления, как ей в этом помочь.
Поэтому я встал и сказал, что собираюсь поставить кофе. Она отклонила
предложение присоединиться.