Филип К.ДИК

УБИК

Посвящается Тони Бучеру

Я вижу лес зеленый,

весь залитый светом.

Туда пойдем мы скоро,

чтобы встретить лето.

Друзья! Настало время распродаж! Бесшумные

восхитительные "Убики" мы отдаем почти даром! Не

смотрите на ценники! Но помните: каждый "Убик"

должен использоваться строго по инструкции.

Пятого июня одна тысяча девятьсот девяносто второго года в три часа
тридцать минут пополуночи лучший телепат Солнечной системы исчез с карты
нью-йоркского бюро Ассоциации Рансайтера. Впрочем, за последние два месяца
Ассоциация потеряла след стольких людей Холлиса, что еще одно исчезновение
погоды не делало. Дежурный техник набрал нужный номер...

- Мистер Рансайтер, простите за беспокойство... - техник поперхнулся,
когда на экране видеофона появилась массивная взлохмаченная голова Глена
Рансайтера. - Пришло сообщение от одного из инерциалов... сейчас найду...
- он зарылся в груду телетайпных лент. - Ага, вот. Мисс Дорн сообщает...
вы помните, конечно, она отправилась за ним в Грин-Ривер, штат Юта...

- За ним - это за кем? - как всякий разбуженный среди ночи человек,
Рансайтер быстро потерял терпение. - Не могу же я помнить наперечет, кто
за каким телепатом гоняется!.. - он пригладил жесткие седые волосы. -
Ладно. Кого мы проворонили на этот раз?

- С.Доула Мелипоуна, - сказал техник.

- Издеваетесь?

- Сэр!.. Эди Дорн проследила его до мотеля "Пещера Эротических
Кошмаров", это такое подземелье на шестьдесят номеров, там бизнесмены
развлекаются со своими девками и не терпят посторонних. Эди уверена, что
он бездействовал, но мы на всякий случай послали туда нашего телепата,
мистера Эшвуда, и он засек характерные помехи вокруг сознания Мелипоуна.
Поэтому сделать он ничего не мог и вернулся в Топику, там он вербует
нового сотрудника...

Рансайтер закурил. Струйка дыма потекла вверх, пересекая экран.

- А вы уверены, что это действительно был Мелипоун? Никто ведь не
знает, как он выглядит. Матрицу лица он меняет каждый месяц...

- Джо Чип произвел замеры. Напряженность телепатической ауры в
некоторых точках превысила шестьдесят восемь единиц. Это Мелипоун. Поэтому
мы воткнули его флажок в карту. А теперь он исчез.

- Может быть, он на полу? Или завалился за карту?

- Сэр!.. Нет, этого человека уже нет на Земле. И, насколько мы можем
судить, нет вообще в колонизованной зоне.

- Придется обращаться к моей умершей жене, - сказал Рансайтер.

- Ночь, - напомнил техник. - Мораториумы закрыты.

- Наш мораториум в Швейцарии... - улыбка Рансайтера страдальчески
исказилась, будто полуночные флюиды затрудняли дыхание. - Продолжайте
работать.

Он положил трубку. Экран погас.

Как владелец Мораториума Возлюбленных Собратьев, Герберт Шэнхайт фон
Фогельзанг приходил на работу раньше своих сотрудников. Сегодня, входя в
заледенелое гулкое здание, он увидел, что его уже ждут. Мужчина в черных,
почти непрозрачных очках, одетый в блейзер из переливающегося меха и
остроносые желтые ботинки, сжимал в руке бланк требования. Очевидно, он
хотел повидаться с кем-то из родственников. Приближался День Воскрешения -
праздник полуживущих - и следовало ожидать скорого наплыва посетителей.

- Да, сэр? - Герберт вежливо улыбнулся. - Позвольте, я лично приму
ваше требование.

- Это старая леди, - сказал клиент. - Около восьмидесяти, очень
маленькая и худенькая. Моя бабушка.

- Один момент, - Герберт направился в сторону холодильных камер,
чтобы отыскать номер 3054039-Б.

Найдя его, он изучил персональную карту. Из записей следовало, что
старушке осталось всего пятнадцать дней полужизни. Не так уж много,
подумал Герберт, прикладывая переносной усилитель протофазонов к
прозрачной пластиковой крышке гроба. Он настроил его и прислушался.

Из динамика донесся слабый голос:

- ...как раз тогда Тилли повредила лодыжку и мы думали, что она
никогда не поправится, она была глупенькая и хотела сразу же начать
ходить...

Удовлетворенный, он отключил динамик и вызвал служителя,
распорядившись доставить номер 3054039-Б в зал свиданий, где клиент мог бы
пообщаться со старой леди.

- Вы проверили, все в порядке? - спросил клиент, отсчитывая
положенную сумму.

- Проверил лично, - сказал Герберт. - Все работает прекрасно. - Он
пощелкал переключателями и сделал шаг назад. - Счастливого Дня
Воскрешения, сэр.

- Спасибо, - клиент сел, наклонился над окутанным морозным паром
гробом, надел наушники и твердо заговорил в микрофон: - Флора! Флора,
дорогая, ты слышишь меня? Я тебя уже слышу. Флора!

Когда я сыграю в этот ящик, подумал Герберт, я распоряжусь, чтобы
меня оживляли на один день в столетие. Так я смогу проследить судьбу всего
рода людского. Правда, платить за это придется... уж он-то знал, сколько.
В конце концов, родственники взбунтуются и распорядятся - храни, Господь!
- закопать тело...

- Варварство, - пробормотал он вслух. - Похороны - это каменный век.

- Разумеется, шеф, - оторвавшись от пишущей машинки, согласилась
секретарша.

В зале свиданий собралось уже несколько клиентов, беседующих со
своими родственниками. Они сидели чинно, поодаль друг от друга, каждый
наедине со своим гробом. Вид людей, регулярно навещающих умерших,
сохраняющих им верность и почтение, поддерживающих в них бодрость - вид
этих людей успокаивал Герберта. Кроме того, они ему платили. Это был
неплохой бизнес - содержать мораториум.

Молодой человек жестом привлек к себе внимание Герберта.

- Мой отец, кажется, не очень хорошо себя чувствует, - сказал он. -
Будьте любезны, уделите ему немного времени и проверьте, в чем дело. Я был
бы весьма признателен...

- Разумеется, - ответил Герберт.

Одного взгляда на контрольную карту было достаточно, чтобы понять
причину происходящего. Старику осталось всего несколько дней полужизни.
Впрочем... Герберт повозился с настройкой усилителя, и голос полуживущего
стал чуть яснее. Он на грани истощения, подумал Герберт. Сын не посмотрел
в контрольную карту, потому что на самом деле не желал знать о том, что
это его последняя встреча с отцом. И Герберт ушел, не сказав ему ни слова.
Зачем? Скоро все выяснится само собой.

На погрузочную платформу, расположенную позади мораториума, въехал
грузовик. Из кабины вышли двое, одетые в знакомую голубую униформу: "Атлас
Интерплэн, перевозки и хранение". Или привезли еще одного полуживущего,
подумал Герберт, или забирают кого-то, кто уже выдохся. Он лениво
повернулся, чтобы пойти и узнать, в чем дело, но тут его окликнула
секретарша:

- Герр фон Фогельзанг, простите, что прерываю вашу медитацию, но один
из клиентов просит, чтобы вы лично помогли разбудить его родственника, - и
голос ее как-то по-особому изменился, когда она добавила: - Это мистер
Глен Рансайтер, он только что прилетел прямо из Североамериканской
Конфедерации.

Крупный стареющий мужчина с большими руками быстрым энергичным шагом
подошел к Герберту. На нем был немнущийся разноцветный дакроновый костюм,
вязаный пояс и шарф немыслимого цвета, наводящего на мысли об
утопленниках. Голова его, по-кошачьи круглая, качнулась в поклоне, в то
время как глаза, выпуклые, быстрые и настороженные, перебегали с предмета
на предмет, задержались на миг на Герберте и тут же пустились дальше, и
Герберту показалось, что - в будущее.

- Как там моя Элла? - прогудел Рансайтер; казалось, его голос
усиливает какое-то электронное устройство. - Готова к побудке? Вообще-то в
двадцать лет положено просыпаться мгновенно - не в пример нам, старым
развалинам...

Он рассмеялся посторонним смехом; он вообще всегда смеялся, улыбался,
голос его гудел - но в действительности он никого не замечал и ни о ком не
думал. Это тело его улыбалось, кивало, пожимало руки; мысли его блуждали
далеко отсюда. Рассеянно-дружелюбным жестом он пригласил Герберта
следовать за ним и быстро зашагал к холодильным камерам, где лежали
полуживущие, и среди них - его жена.

- Давненько же вы не навещали нас, мистер Рансайтер, - сказал