Роберт Хайнайн

Звездная пехота

Starship Troopers

Эй, вперед, обезьяны!

Или вы хотите жить вечно?

Неизвестный сержант. 1918 год

Я всегда начинаю дрожать перед десантом. Понятно, мне делают инъекцию
и проводят гипнотическую подготовку, так что на самом деле я просто не могу
трусить. Наш корабельный психиатр, проанализировав данные моего биополя и
задав мне, пока я спал, кучу глупых вопросов, заявил, что это не страх, что
в этом вообще нет ничего серьезного - так дрожит хороший рысак перед
скачками.

Я ничего не мог сказать на этот счет, так же как не мог представить
себя рысаком. Но факт оставался фактом: каждый раз я, как идиот, начинал
дрожать.

За полчаса до выброса, после того как мы собрались в нужном отсеке
нашего корабля - "Роджера Янга", командир отряда осмотрел каждого.
По-настоящему он не был нашим командиром - в прошлом десанте лейтенант
Расжак получил свое, и теперь его не было с нами. Осмотр проводил сержант
крейсера Джелал. Джелли был наполовину финн, наполовину турок с Искандера
системы Проксимы. Смуглый, небольшого роста, он напоминал заурядного
клерка, но однажды я видел, как он расправился с двумя рядовыми -
богатырями скандинавами, такими высоченными, что он едва мог дотянуться до
их голов. Но эти головы треснули друг о друга, как два кокосовых ореха, а
он спокойно отступил на шаг, когда здоровяки свалились на пол.

Вне службы с ним можно было общаться запросто. Ты мог даже в глаза
называть его Джелли. Новобранцы, конечно, себе этого не позволяли, но так
мог обращаться к нему всякий, кто хотя бы раз побывал в боевом десанте.

Но сейчас он был, что называется, при исполнении. Каждый уже осмотрел
свое боевое снаряжение, после чего все тщательно прощупал сержант отряда,
а потом уже нас проинспектировал Джелли: бесстрастное лицо, глаза, которые,
кажется, автоматически фиксировали малейшее упущение. Он остановился возле
Дженкинса, замершего напротив меня, и надавил кнопку на его поясе, которая
включала датчик физического состояния десантника.

- Покинуть строй!

- Но, сержант, это всего лишь легкая простуда. Врач сказал...

Джелли не дал ему договорить.

- Но, сержант, - передразнил он. - Лекарь, помоему, не собирается
участвовать в десанте. И ты не будешь - вместе со своей "легкой
простудой". Или ты думаешь, я стану с тобой лясы точить перед самым
выбросом? Покинуть строй!

Дженкинс ушел, и было видно, как его одолевают и злость, и стыд, и
тоска. Мне и самому стало тоскливо. Поскольку нашего лейтенанта не было,
произошло повышение по цепочке, и меня назначили помощником командира 2-го
отделения в этом десанте, и теперь в моем отделении образовалась дырка,
которую некем заполнить. А это могло означать, что если кто-нибудь из моих
ребят попадет в беду, будет звать на помощь, то ему никто не поможет.

Джелли уже больше ни к кому не подходил. Он отступил от строя на
несколько шагов и осмотрел нас, качая головой.

- Что за банда обезьян, - буркнул он. - Если вернетесь из десанта,
возможно, стоит начать сначала и сделать из вас таких, каких хотел видеть
лейтенант. Хотя, может, и вообще ничего не выйдет - уж такие к нам нынче
идут новобранцы...

Он выразительно посмотрел на нас и вдруг, выпрямившись, крикнул:

- Я только хочу напомнить вам, обезьяны, что каждый без исключения,
обошелся государству в кругленькую сумму - если считать оружие,
бронескафандр, специальные боеприпасы, прочую амуницию и все остальное,
включая жратву! Все это стоит по меньшей мере полмиллиона. Добавьте сюда
еще тридцать центов - столько на самом деле стоите вы сами - и получите
окончательную цифру.

Он оглядел нас.

- Думаю, теперь вы все поняли! Мы можем потерять всех вас, но мы не
можем позволить себе терять то, что на вас надето. Герои мне не нужны. И
лейтенанту лишнее геройство не понравилось бы. Вас ждет работа, вы
спуститесь, выполните ее и будете ждать сигнала к отбою. Понятно?

Он еще раз скользнул взглядом по нашим лицам.

- Считается, что вы знакомы с планом операции. Но надежды на вас мало
даже с гипнозом. Поэтому я повторю еще раз. Выбрасываться будете в две
цепи, с рассчитанным интервалом в две тысячи ярдов. Все время держите
контакт со мной. Все время держите контакт и соблюдайте дистанцию со
своими товарищами с обеих сторон, пока не займете настоящую оборону.
Постарайтесь получше вычистить все там внизу, чтобы фланговые спокойно
ткнулись носом в землю. (Он говорил обо мне: как помощник командира
отделения я должен быть левофланговым, и с одной стороны меня не прикрывал
никто. Я начал дрожать.)

- ...Как только они приземлятся, выровняйте цепи и разберитесь с
интервалом. Двенадцать секунд. Потом вперед перебежками - четные и
нечетные. Помощники командиров следят за счетом и порядком.

Он посмотрел на меня.

- Если все сделаете правильно, в чем я сильно сомневаюсь, фланги
сомкнутся как раз перед сигналом отбоя, а там уже и домой. Вопросы?

Вопросов не было. Впрочем, их не было никогда. Он продолжил:

- Еще одно. Это всего лишь рейд, а не настоящий бой. Это демонстрация
нашей огневой мощи, мы должны их пугнуть. Наша задача - дать врагу понять,
что мы можем легко уничтожить их город, но пока не хотим разрушать его.
Пусть знают, что они не находятся в безопасности, даже если мы и не
применяем тотальной бомбардировки. Пленных не брать. Убивать только по
необходимости. Но вся занятая нами площадь должна быть вычищена. Я не хочу,
чтобы какой-нибудь бродяга из вашего отряда притащил на корабль взрывающее
устройство. Всем понятно?

Он взглянул на часы.

- У "Сорвиголов Расжака" высокая марка, и ее нужно держать. Лейтенант
просил передать, что будет следить за вами... и надеется, вы сумеете
прославить свои имена!

Джелли бросил взгляд на сержанта Миглаччио, командира первого
отделения:

- Пять минут для падре.

Парни один за другим выходили из строя и становились на колени перед
сержантом Миглаччио. Совершенно неважно, кто ты был, во что верил - в
Аллаха, Христа, Иегову или какую-нибудь ересь, ты мог встать перед падре на
колени, он обращал свое сердце к каждому, кто хотел с ним поговорить перед
десантом. Я слышал, что где-то есть священники, которые не идут в бой
вместе со всеми, и не мог понять, как такие священники могут работать в
войсках. Как может священник благословлять кого-нибудь на то, чего он сам
не хочет и не может делать? Так или иначе, в десанте выбрасывался каждый и
воевал тоже каждый - вплоть до капеллана и повара. Когда мы начали
спускаться по широкому коридору, никто из "сорвиголов" не остался в отсеке
- кроме Дженкинса, конечно, но это не его вина.

К падре я с другими не подошел: боялся, что кто-нибудь заметит, как
меня трясет. В конце концов, он вполне мог благословить меня и на
расстоянии. Но вдруг он сам подошел ко мне, когда последний из преклонивших
колени встал, и прижал свой шлем к моему.

- Джонни, - произнес он тихо, - ты первый раз участвуешь в выброске
как сержант.

- Да, - сказал я, хотя на самом деле я был таким же сержантом, как
Джелли офицером.

- Я только вот что хочу сказать, Джонни. Не пытайся сразу стать
генералом. Ты знаешь свою работу. Исполни ее. Только исполни. Не старайся
получить медаль.

- О, спасибо, падре. Все будет нормально.

Он проговорил что-то ласковое на языке, которого я не знал, потрепал
меня по плечу и заторопился к своему отделению.

- Тэнн, заткнись! - скомандовал Джелли, и мы все подтянулись.

- Отряд!

- Отделение! - эхом ответили Миглаччио и Джонсон.

- По отделениям - приготовиться к выбросу!

- Отделение! По капсулам! Исполняй!

- Группы! - мне пришлось подождать, пока четвертая и пятая группы
рассядутся по капсулам, а уже затем пройти по отсеку отстрела капсул к
своей. Я устраивался в капсуле и думал: интересно, тех древних, которые
залезли в троянского коня, тоже трясло? Или это только я один такой? Джелли
проверил герметичность каждого и собственноручно закупорил меня. Закрывая
колпак, он нагнулся ко мне и сказал:

- Не теряй головы, Джонни. Считай, что ты на учениях.

Он закрыл капсулу, и я остался один. "На учениях"! Меня затрясло еще
сильнее. В наушниках раздался голос Джелли:

- Контакт! "Сорвиголовы Расжака"... готовы к выбросу!

- Семнадцать секунд, лейтенант! - отозвалось бодрое контральто
капитана корабля. Меня резануло, что она назвала Джелли лейтенантом.
Конечно, лейтенанта нет в живых, а Джелли, вполне возможно, займет его
место... Но мы все еще оставались "Сорвиголовами Расжака".

- Счастливо, ребята! - сказала она.

- Спасибо, капитан.