Фриц ЛЕЙБЕР

МЕЧИ И ЧЕРНАЯ МАГИЯ

1. ВСТУПЛЕНИЕ

Отдаленная от нас глубинами времени и неведомых измерений, спит
древняя страна Невон, спят ее башни, черепа и драгоценные каменья, спят ее
мечи и чары. Изведанные территории Невона сгрудились вокруг Внутреннего
моря: на севере - это девственные леса Земли Восьми Городов, на востоке -
степь, где кочуют всадники-минголы, и пустыня, по которой медленно идут
караваны из восточных земель и с реки Тилт. На юге же, соединенные с
пустыней лишь Зыбучими Землями и защищенные Большой Дамбой и Голодными
горами, лежат тучные нивы и обнесенные высокими стенами города страны
Ланкмар, самой старой и наиболее важной части Невона. А в укромном уголке
между нивами. Великой Соленой Топью и Внутренним морем, прилепившись к
илистому устью реки Хлал, возвышаются толстые стены, скрывающие лабиринты
улиц и переулков самого Ланкмара - столицы всей области, кишащей ворами и
бритоголовыми жрецами, изможденными магами и дородными купцами - Ланкмара
Непобедимого, Города Черной Тоги.

Если верить рунам Шильбы Безглазоликого, однажды ненастной ночью в
Ланкмаре сошлись пути двух подозрительных типов, двух затейников-лиходеев
- Фафхрда и Серого Мышелова. О месте рождения Фафхрда было нетрудно
догадаться по его почти семифутовому росту, гибкому поджарому телу, а
также по украшениям из кованого металла и громадному мечу - он явно был
варваром из Стылых Пустошей, лежащих к северу от Восьми Городов и гор
Пляшущих Троллей. О предках же Мышелова вряд ли можно было сказать что-то
определенное, глядя на его почти детскую фигуру, серую одежду, клобук из
мышиных шкурок, надвинутый на плоское смуглое лицо, и обманчиво-изящную
шпагу, однако что-то при взгляде на него наводило на мысль о южных
городах, темных улицах и вместе с тем о залитых солнцем просторах.
Некоторое врем молодые люди с вызовом рассматривали друг друга сквозь
черный туман, едва подсвеченный далекими факелами, и вскоре смутно
почувствовали, что они - долго искавшие друг друга половинки великого
героя и что каждый нашел себе друга, с которым пройдет через тысячи
приключений и проживет рука об руку всю жизнь, а может, и множество
жизней.

Никому тогда и в голову бы не пришло, что совсем недавно Серого
Мышелова звали Мышонком, а Фафхрд учился петь фальцетом, носил только
белые меха и, несмотря на полные восемнадцать лет, все еще спал в одном
шатре с матерью.

2. СНЕЖНЫЕ ЖЕНЩИНЫ

В самый разгар зимы женщины Снежного клана опять развязали холодную
войну против своих мужчин. Похожие в своих белых мехах на привидения,
бродили они, почти неразличимые на фоне свежевыпавшего снега, сбивались в
кучки, молчали или в крайнем случае шипели, как разъяренные призраки.
Однако к Залу Богов, колоннами которому служили стволы деревьев, стенами -
привязанные между ними звериные шкуры, а потолком - сосновые лапы, они
приближаться избегали.

Собирались женщины в большом овальном шатре и там без устали читали
нараспев заговоры, грозно выли или молча колдовали, чтобы привязать своих
мужей к Мерзлому Стану, заледенить им чресла и наградить жестоким
насморком с надсадным кашлем и зимней трясучкой в перспективе. Любой
мужчина, по неосторожности вышедший среди бела дня погулять, рисковал быть
обстрелянным снежками, а в случае поимки даже получить взбучку - будь он
даже скальд или могучий охотник.

А попасть под обстрел женщин Снежного клана было испытанием далеко не
шуточным. Швыряли они снежки из-за головы, неумело - это верно, но зато их
мускулы были тверды как сталь, благодаря постоянной колке дров, обрубке
сучьев и мятью кож, даже таких жестких, как кожа снежного бегемота. Кроме
того, они иногда предварительно обливали снежки водой и замораживали.

Жилистые, задубевшие от холодов мужчины сносили все это необычайно
достойно, вышагивали, словно короли, разряженные в издалека заметные
черные, коричневатые или окрашенные во все цвета радуги парадные шубы,
пили мертвецки, но зато втихомолку и не хуже илтхмарцев торговали янтарем,
серой амброй, видимыми лишь ночью снежными алмазами, блестящими мехами и
снежными травами, получая взамен ткани, пряности, вороненое железо, мед,
восковые свечи, порох для фейерверков, с ревом сгоравший разноцветным
огнем, и другие прелести цивилизованного юга. И все же мужчины старались
держаться группками, поскольку многие уже шмыгали носами.

Нет, против торговли женщины не возражали. Их мужчины торговали
вполне успешно, и они, то есть женщины, были тут главной заинтересованной
стороной. Женщины предпочитали этот род деятельности пиратским набегам, в
которые пускались время от времени их здоровяки, удаляясь вдоль восточного
побережья Крайнего моря за пределы их женской досягаемости и даже, как
порою опасались достойные жены, вырываясь из-под действия их могучего
колдовства. Мерзлый Стан был самой южной точкой, до которой когда-либо
добирался Снежный клан, проводивший большую часть жизни на Стылых
Пустошах, в отрогах Великаньего плоскогорья и расположенный еще севернее
гряды Бренных Останков, и таким образом это зимнее становище давало
единственную возможность в году поторговать с предприимчивыми минголами,
сархеенмарцами, ланкмарцами, а порой и с каким-нибудь замотанным одеждами
по самые глаза жителем восточной пустыни в громадном тюрбане и чудовищных
размеров перчатках и сапогах.

Не возражали женщины и против бражничанья. Их мужья всегда были не
дураки хлебнуть медку, эля и даже местного самогона из снежной картошки,
гораздо более крепкого, чем все вина и прочие напитки, которые могли
предложить им торговцы.

Нет, Снежные женщины ярились и ежегодно затевали холодную войну, безо
всякого удержу применяя физическое и магическое насилие, из-за
театрального представления, отважные участники которого с потрескавшимися
лицами и заледеневшими конечностями, дрожащие от холода, но с сердцами,
учащенно бившимися в предвкушении легкого северного золота и заводной до
неистовства публики, всегда приезжали на север вместе с торговцами. Для
этого кощунственного и непотребного спектакля мужчины предоставляли Зал
Богов (последних, впрочем, это ничуть не смущало) и не пускали на него
женщин и подростков; занятые в представлении лицедеи по мнению женщин были
иле грязные старикашки, или еще более грязные, тоните девки с юга,
распущенные, как шнуровки их скудных одеяний, когда таковые вообще
присутствовали. Снежным женщинам не приходило в голову, что грязная,
голая, тощая девка, вся лиловая от гулявших в Зале Богов ледяных
сквозняков, вряд ли может стать предметом вожделения, не говоря уж о том,
что артистки постоянно рисковали отморозить себе что-нибудь.

Поэтому ежегодно в самый разгар зимы Снежные женщины затевали войну с
избегающими их величественными мужчинами, прибегая к наговорам,
колдовству, слежке и снайперским обстрелам снежками, а нередко даже брали
в плен какого-нибудь немощного калеку или неосмотрительного подвыпившего
мужа и делали ему хорошую выволочку.

Эта борьба, на первый взгляд комичная, имела и зловещую сторону.
Собравшись вместе. Снежные женщины приобретали могучую магическую силу,
особенно во всем, что было связано с морозом и его проявлениями:
гололедицей, внезапными обморожениями, прилипанием кожи к металлу,
повышенной хрупкостью разных предметов, угрожающе большими массами снега
на ветвях и деревьях, а также чудовищными снежными лавинами. И не было в
клане мужчины, который совсем не боялся бы гипнотической силы их голубых,
как ледышки, глаз.

Каждая Снежная женщина, обычно с помощью товарок, старалась держать
своего мужа в узде, внешне предоставляя ему полную свободу; ходили слухи,
что иногда непокорных мужей настигало увечье или даже смерть, обычно по
какой-либо причине, непременно связанной с холодом. В то же время
ведьмовские группировки и колдуньи-одиночки вели между собой жестокую
борьбу за власть, в которой самые закаленные и отважные мужчины, даже
вожди и жрецы были всего лишь пешками.

В течение двух торговых недель, а также двух дней, когда давались
представления, женский шатер со всех сторон охраняли старые карги и
рослые, сильные девушки, а изнутри просачивалось то благоухание, то
мерзкая вонь, по ночам в шатре то вспыхивал яркий свет, то было видно лишь
прерывистое мерцание и беспрестанно слышалось полязгивание, позвякивание,
потрескивание, похрустывание, сопровождавшееся бесконечными заклинаниями и
бормотаниями.

В то утро можно было подумать, что Снежные женщины заколдовали все
вокруг: погода стояла пасмурная и безветренная, клочья тумана парили во
влажном холодном воздухе, постепенно покрывая льдом все, что попадалось им
на пути - кусты и деревья, сучья и ветви и в первую очередь кончики чего
угодно - от мужских усов до ушей прирученных рысей. Сосульки были голубые
и сверкающие, как глаза Снежных женщин, а человек с воображением мог
заметить, что и формой своей они напоминали высоких, одетых в белые шубы с
капюшонами колдуний, поскольку тянулись вверх, словно языки алмазного
пламени.

Этим утром Снежные женщины захватили, вернее, чуть было не захватили
добычу, о какой можно было только мечтать. Дело в том, что одна из
участниц представления то ли по неведению, то ли в порыве безрассудной
отваги, а может, прельстившись мягким искрящимся воздухом, покинула
безопасный актерский шатер, прошла по хрустящему снежку мимо Зала Богов к