Анджей САПКОВСКИЙ

МЕНЬШЕЕ ЗЛО

Как обычно, первыми на него обратили внимание коты и дети. Полосатый
котяра, дремавший на согретой солнцем поленнице, поднял круглую голову,
прижал уши, фыркнул и удрал в крапиву. Трехлетний Драгомир, сын рыбака
Тригли, старательно возившийся в грязи у порога хибары, вытаращил
слезящиеся глаза на проезжающего всадника и завизжал.

Ведьмак ехал медленно, не обгоняя мешавший воз с сеном. За ним,
вытягивая шею, то и дело сильно натягивая веревку, привязанную к луке
седла, трусил навьюченный осел. Кроме обычных вьюков, длинноухий тащил на
хребте громоздкую тушу, замотанную в мешковину. Серо-белый бок осла
покрывали черные полосы засохшей крови.

Воз наконец свернул в боковую улочку, ведущую к складам с зерном и
пристани. Легкий ветерок нес оттуда запахи смолы и бычьей мочи. Геральт
пришпорил коня. Он не обращал внимания на сдавленный крик торговки
овощами, уставившейся на лапу с длинными когтями, высунувшуюся из-под
мешковины и дергавшуюся в такт шагам ослика. Не обернулся и на растущую
толпу, тянувшуюся за ним с тихим гомоном.

Перед домом старосты, как всегда, было много повозок. Геральт
спрыгнул с седла, поправил висящий на спине меч и перебросил узду через
коновязь. Толпа, спешившая следом, образовала возле ослика полукруг.

Крики старосты было слышно уже перед дверью.

- Нельзя, говорю! Нельзя, сучий потрох! Ты что, придурок, по-людски
не понимаешь?

Геральт вошел. Перед невысоким, пузатым, покрасневшим от гнева
старостой стоял селянин, держа за шею дергавшегося гуся.

- Чего... О, боги! Это ты, Геральт? Или у меня что-то с глазами? - и
вновь обращаясь к селянину. - А ну забирай это, хамлюга! Ты что, оглох?

- Дык говорили, - бормотал деревенщина, косясь на гуся, - што надыть
сунуть-то благородному чего-нибудь, а иначе...

- Кто говорил? - взвизгнул староста. - Кто? Так я что, взятки беру?
Не позволю, говорю! Вон, говорю! Привет, Геральт!

- Привет, Кальдемайн.

Староста, сжимая ладонь Геральта, второй рукой хлопнул его по плечу.

- Это уже пару лет тебя не было, Геральт. А? И ты никак места нигде
не нагреешь. Откуда это ты идешь? А-а, п-пада-даль, какая разница. Эй,
кто-нибудь там, принесите пива! Садись, Геральт, садись. У нас тут
балаган, понимаешь, завтра ярмарка. Что там у тебя, рассказывай!

- Потом. Сначала выйдем.

Толпа снаружи выросла раза в два, но свободное пространство вокруг
ослика не уменьшилось. Геральт отбросил мешковину. Толпа охнула и
отшатнулась. Кальдемайн широко открыл рот.

- О боги, Геральт! Что это такое?

- Кикимора. Не назначено у тебя за нее какой награды, господин
староста?

Кальдемайн переминался с ноги на ногу, глядя на паучье, обтянутое
дряблой черной кожей тело, на остекленевший глаз с вертикальным зрачком,
на иглы клыков в окровавленной пасти.

- Где... Откуда это...

- На плотине, милях в четырех отсюда. На болоте. Кальдемайн, там
должны были пропадать люди. Дети.

- Ага, точно. Но никто... Кто бы мог подумать... Эй, люди, а ну по
домам, за работу! Тут вам не цирк! Закрой это, Геральт. А то мухи
слетятся.

В избе староста без слов схватил кувшин пива и выпил до дна, не
отрывая от уст. Затем устало вздохнул и шмыгнул носом.

- Награды нет, - понуро сказал он. - Никто и не предполагал, что
такая штука может сидеть в соленых болотах. Несколько человек в той округе
пропало, это верно, но... Там мало кто лазил. А ты откуда там взялся?
Почему не ехал по главному тракту?

- На главных трактах, Кальдемайн, мне трудно заработать.

- Я и забыл, - староста сдержал отрыжку, надув щеки. - А ведь какая
была спокойная округа. Даже домовые редко когда ссали бабам в молоко. А
тут на тебе, под самым боком и такая зараза. Выходит, я должен тебя
поблагодарить. Потому что заплатить я тебе не заплачу. Нечем мне платить
за это.

- Не везет. А мне нужно было бы деньжат, чтобы перезимовать, -
ведьмак отхлебнул из жбана и отер губы от пены. - Вообще-то я собрался в
Испадень, только не знаю, успею ли до снегу. Как бы не застрять в
каком-нибудь городишке вдоль Лютоньского тракта.

- А в Блавикен долго будешь?

- Нет. У меня нет времени забавляться. Зима идет.

- Где остановишься? Может, у меня? Свободная каморка наверху есть,
зачем давать себя на растерзание вору-корчмарю? Поговорим, расскажешь, что
в мире слыхать.

- С удовольствием. А что твоя Либуша? В последний раз было видно, что
я ей не очень-то по сердцу пришелся.

- В моем доме у баб голоса нет. Только, между нами, не делай при ней
того, что выкинул в прошлый раз за ужином.

- Ты о том, как я бросил вилкой в крысу?

- Нет. О том, что попал, хотя было темно.

- Мне казалось, что это будет забавно.

- Это было забавно. Только при Либуше этого не делай. Слушай, а
эта... кики...

- Кикимора.

- Она тебе нужна для чего, что ли?

- Интересно, для чего? Если награды за нее нет, можешь приказать
выбросить ее в нужник.

- А это идея. Эй, там, Карелка, Борг, Носикамик! Есть там кто?

Вошел стражник с алебардой, с грохотом зацепив острием о притолоку.

- Носикамик, - сказал Кальдемайн. - Возьми кого-нибудь в помощь,
забери из-под избы осла вместе с этой гадостью в мешковине, отведи за
хлева и утопи ее в выгребной яме. Понял?

- Как прикажете. Только... господин староста...

- Чего?

- Может, прежде, чем утопить эту заразу...

- Ну?

- Показать бы мастеру Ириону. А ну к чему пригодится?

Кальдемайн хлопнул себя ладонью по лбу.

- А ты не дурак, Носикамик. Слушай, Геральт, может, наш местный
волшебник чего выложит за эту падаль. Рыбаки разные чудачества сносят для
него, разные там чудные рыбы, осьминогов, клабартов или кергуленов, многие
на этом хорошо заработали. Пошли, пройдемся к башне.

- Так у вас собственный волшебник завелся? Временный или насовсем?

- Насовсем. Мастер Ирион. В Блавикен живет уже год. Боольшой маг,
только глянешь, уже видно.

- Сомневаюсь, чтобы могучий маг заплатил за кикимору, - поморщился
Геральт. - Насколько мне известно, она не нужна для эликсиров. Наверное,
ваш Ирион только выругает меня. Мы, ведьмакы, не очень-то ладим с
волшебниками.

- Никогда я не слыхал, чтобы наш Ирион кого-нибудь оскорбил или
отругал. Заплатит или нет, сказать не могу, но попробовать не помешает. На
болотах может быть больше таких кикимор, и что тогда? Пусть волшебник
глянет на нее, и в случае чего заколдует болота или что он там сделает.

Ведьмак недолго подумал.

- Твоя взяла, Кальдемайн. Что ж, рискнем встретиться с Ирионом. Идем?

- Идем. Носикамик, отгони детвору и бери лопоухого за уздечку. Где
моя шапка?

Башня, выстроенная из гладких гранитных блоков, увенчанная зубастыми
сторожами, выглядела весьма впечатляюще, возвышаясь над битой черепицей
домов и съежившимися соломенными крышами хибар.

- Вижу, обновил, - сказал Геральт. - Колдовством, или вас сгонял на
работу?

- Все больше колдовством.

- И какой из себя этот ваш мастер Ирион?

- Порядочный. Людям помогает. Только молчун. Из башни почти не
выходит.

На дверях, украшенных инкрустацией из светлого дерева, висел огромный
дверной молоток в виде плоской рыбьей головы с выкатившимися круглыми
глазами, державшей в зубастой пасти бронзовое кольцо. Кальдемайн, видимо,
уже знакомый с ее действием, подошел, откашлялся и громко заговорил:

- Шлет поздравления староста Кальдемайн с делом к мастеру Ириону. С
ним же поздравления шлет ведьмак Геральт из Ривии, тоже по делу.

Довольно долго ничего не происходило, наконец рыбья морда задвигала
зубастой челюстью и дохнула облачком пара.

- Мастер Ирион не принимает. Уходите, добрые люди.

Кальдемайн потоптался на месте, глянул на Геральта. Ведьмак пожал
плечами. Носикамик серьезно и собранно ковырял в носу.

- Мастер Ирион не принимает. Уходите, добрые...

- Я не добрый человек, - громким голосом прервал ее Геральт. - Я
ведьмак. Там на осле лежит кикимора, которую я убил неподалеку от
местечка. Каждый волшебник, постоянно живущий в округе, обязан заботиться
о безопасности в этом округе. Мастер Ирион может не удостоить меня
разговором, может и не принимать, если такова его воля. Но кикимору пусть