КРИСТОФЕР СТАШЕФ

МАГ IV: МАГ-МЕНЕСТРЕЛЬ

ПРОЛОГ

Высокий чалый жеребец задрал голову и заржал. Остальные лошади поспешили
к дверцам своих стойл и повернули головы ко входу в конюшню, где появился
Ачерезе, конюх, с мешком овса, перекинутым через плечо. На угрюмом лице
конюха промелькнула улыбка.

- Ну вот! - сказал он себе под нос. - Хоть эти рады меня видеть! -
Отсыпав меру овса в кормушку на дверце стойла жеребца, он добавил: - Хоть вы
едите хорошо, приятели! - Он пошел по проходу и принялся насыпать зерно во
все кормушки. - И одежка у вас славная, не то что у нас... - Ачерезе
прикусил язык, вспомнив, что его сетования может услышать король или
кто-нибудь из его колдунов. - Ну, что тут скажешь, - продолжил он, - все мы
должны трудиться в этом мире, вот только кое-кому достается куда меньше,
чем...

Конюх опять прикусил язык. В это время он как раз насыпал овса коню в
третьем стойле и уже собрался было выйти оттуда, как вдруг увидел на боку у
коня сырую красную полосу. Он остановился и потрогал полосу пальцем.

- Ну, вот, - вздохнул конюх, - и вы трудитесь, и работенка у вас
потяжелее моей будет, верно? Так что уж извиняйте, дружки-приятели, что я
вам нажаловался... -Тут конюх открыл дверцу, ведущую в четвертое стойло. - А
ты, Фандальпи, ну ты, конечно, того... - И конюх остановился как вкопанный.

Фандальпи прижался к задней стенке стойла, ноздри его были расширены и
покраснели, белки глаз сверкали.

- Ну, ты что, дружок, ты что...

И тут Ачерезе увидел лежащее на полу тело. Несколько минут он не в силах
был со страху пошевелить ни рукой, ни ногой. Стоял выпучив глаза - под стать
жеребцу. Потом повернулся к дверце, но не успел сделать и шага, как колени у
него подкосились: накатила новая волна страха. Что бы он теперь ни сделал -
бросился ли бежать или остался бы здесь, - он все равно, считай, погиб.
Правда, если бы он решился доложить кому следует, что в конюшне труп, он мог
бы немного продлить свои дни. Гальтезе, помощник сенешаля, подтвердил бы,
что Ачерезе получил мешок зерна всего несколько минут назад, - так что,
может, его все-таки и не обвинят в смерти принца.

Конюх бегом бросился по внутреннему двору в караульную комнату. Под
ложечкой противно сосало от страха. Конечно, у него была возможность
оправдаться, но речь ведь шла о наследнике престола, стало быть, возможность
была очень и очень слабая.

***

Король Маледикто рвал на себе волосы и в отчаянии вопил:

- Какой проклятущий демон забрал у меня моего сына!

Но все понимали, что демоны и вообще какие бы то ни было пособники Сатаны
тут ни при чем. Тело не обгорело и не осквернено. По крайней мере своей
преданностью Богу принц завоевал себе хоть это. Единственным знаком
сатанизма был странный орнамент на рукоятке кинжала, пронзившего его грудь.
Однако точно такие же кинжалы имелись у любого из колдунов короля и у многих
стражников. Стало быть, всякий мог такой кинжал украсть, хотя это было и
нелегко.

- Глупый мальчишка! - причитал король. - Неужели ты думал, что твой Бог
спасет тебя от адского клинка? Смотри теперь, чего ты добился всеми своими
молитвами! Кто теперь унаследует мое королевство? Кто будет править, когда я
умру? О нет, теперь я буду еще более предан Злу! Дьявол сохранит мне жизнь,
сохранит хотя бы для того, чтобы я насаждал несчастье и отчаяние по всей
земле!

Ачерезе стоял в сандалиях на босу ногу и дрожал, понимая, кто сейчас
главный кандидат на несчастье и отчаяние. И еще он с тоской вспоминал, как в
свое время бушевал король, как угрожал сыну, как требовал, чтобы тот
отказался от праведной жизни. Между тем именно принц был живым
подтверждением, что Сатана продлит дни короля Маледикто, ибо только при
жизни короля Латрурия могла устоять против волны доброты и набожности,
исходивших от принца Касудо.

- Кто у меня теперь остался? На кого ты меня покинул! - продолжал вопить
король. - Остался у меня только внук, плакса и слюнтяй, совсем еще малыш, от
горшка два вершка. О, я должен воспитать его в поклонении Сатане, иначе вся
эта страна попадет под власть Добродетели!

Но у него не хватало смелости признаться даже самому себе, что, если бы
он дерзнул воспитать маленького принца Бонкорро иначе, Дьявол наказал бы его
за это такими пытками, какие Ачерезе и присниться не могли. Король Маледикто
содрогался от одной только мысли об этом.

- Глупец! Трус! Слюнтяй! - рвал и метал король, проклиная мертвого сына
на все лады, словно этим мог оживить его.

В конце концов Ачерезе почудилось, что король неспроста так распинается.
Как ни странно, он понял: король боится! Тут Ачерезе стало совсем не по
себе. Чего бы там ни испугался король - король, который всю свою жизнь был
колдуном, настолько отдавшим себя Злу и пороку, что да границей о нем
говорили только шепотом, - что бы ни вызвало его страх, от этого Ачерезе,
простому парню, пытавшемуся жить более или менее праведно при дворе, где все
и каждый служили Злу, можно было запросто сойти с ума. Медленно-медленно
конюх начал отступать к двери. Никто не заметил его ухода: все смотрели на
короля и жались к стенкам стойла, стремясь отойти подальше от монаршей
ярости. Даже канцлер Ребозо струхнул, а уж ему-то частенько доводилось
принимать на себя королевский гнев - он служил при дворе уже пятьдесят лет.
Поэтому-то никто и не заметил, как коротышка-конюх выскользнул из стойла,
как он быстрым шагом вышел за задние ворота замка, спрыгнул в заполненный
водой ров и поплыл. Никто этого не заметил, потому что даже дозорные
смотрели на конюшню со страхом и ужасом.

Однако кое-кто все же заприметил пловца: одно из чудищ, что жили во рву.
Громадное серовато-синее тело всплыло к поверхности, рассекло маслянистую
воду, открыло глазищи величиной с рыцарские шлемы, повело ими туда-сюда и
тут же заметило плывущую фигурку. Тело чудища задвигалось, поплыло все
быстрее и быстрее, и вот уже казалось - водяная стрела указала острием на
плывущего конюха.

Ачерезе даже не оглянулся. Он знал, что чудище учует его и бросится за
ним. Однако, как ни страшно было чудище, куда больше Ачерезе боялся короля и
его покровителя.

Догнав человека, чудище надулось. Ачерезе уже слышал, как оно раскрывает
пасть, и отчаянно заработал руками. Берег все ближе и ближе...

Но и чудище не отставало, и вот оно уже разинуло черную пасть с желтыми
острыми клыками...

Но тут ноги Ачерезе коснулись илистого дна. Он выбросился на берег и
откатился подальше от воды как раз в то мгновение, когда челюсти, похожие на
громадные пилы, сомкнулись у него за спиной. Конюх катился и катился по
берегу, сердце его бешено колотилось, ему ужасно хотелось закричать, но он
не смел: боялся дозорных на стенах. Наконец он вскочил на ноги и увидел, что
ров уже в двадцати футах от него, а над линией берега торчат два огромных
налитых кровью глаза. Ачерезе судорожно выдохнул. В душе его родилась
благодарственная молитва, но он не произнес ни звука, не желая, чтобы Дьявол
услышал его и узнал о побеге. Он развернулся, пробежал по бровке холма,
потом вниз по склону, надеясь на то, что Господь услыхал его безмолвную
молитву, а прислужники Сатаны не услыхали. То ли Небеса сберегли его, то ли
ему просто повезло, но он таки добежал незамеченным до подножия холма и
бросился под прикрытие леса.

И в то самое мгновение, когда Ачерезе скрылся за деревьями, король
Маледикто наконец умолк, поток яростных слов у него иссяк. Дрожа, он стоял
над телом сына, и слезы бессилия застилали его глаза. Да-да, именно слезы
бессилия. Наконец он медленно повернулся к канцлеру.

- Найди убийцу, Ребозо! - приказал король.

- Но... ваше величество! - попятился Ребозо. - Это ведь мог быть и демон
из Ада!

- Демон стал бы орудовать кинжалом, ты, тупица?! - проревел Маледикто. -
Разве демон оставил бы тело целым и невредимым? И неоскверненным? Нет! Ты
будешь искать смертного человека, а не посланника Ада! Найди его и приведи
его! Найди также конюха, который обнаружил тело моего сына, допроси его,
узнай, что он видел!

- Конечно, ваше величество! - Ребозо отвесил королю низкий, услужливый
поклон и отвернулся. - Конюх, выйди вперед! - крикнул он.

Все молчали и, выпучив глаза, озирались.

- Он вроде тут стоял, у дверцы стойла, - пробормотал один из стражников.
- И ты его выпустил? Дал ему бежать! Идиот! Тупица! - взревел Маледикто и
приказал остальным воинам: - Отрубить ему голову. Немедленно!

Стражники испуганно и растерянно смотрели на своего товарища.

- Никто уже и не подчиняется моим приказам! - проорал Маледикто. - Это
мой сын, слабак несчастный, вас так распустил! Ну-ка дайте мне!

С этими словами король выхватил алебарду у ближайшего стражника и
размахнулся. Остальные стражники в испуге закричали, присели и закрыли
головы руками. Тот несчастный, что видел конюха и дал ему уйти, тоже
попробовал пригнуться, но опоздал: алебарда рассекла ему грудь. Он успел
лишь вскрикнуть, но тут глаза его выпучились, и душа отправилась туда, куда
отправлялись души всех тех, кто по доброй воле служил королю Маледикто.

- Осел тупоголовый, - прошипел Маледикто, глядя на тело стражника. Потом
он перевел взгляд на остальных воинов, те дрожали от страха. - Когда я
приказываю, вы подчиняетесь! А теперь найдите и приведите мне этого конюха!

И стражники бросились искать Ачерезе. Но следы беглеца, ведущие к задним