Эдвин ТАББ

ЧЕЛОВЕК ИГРЫ

В течение тридцати часов солнце брело по небу, наполняя пустыню
нестерпимой жарой. Однако теперь, с наступлением ночи, температура упала
до той отметки, когда вода превращается в лед. Дюмарест знал, что за
двадцать часов периода темноты она опустится еще ниже. Игра была миром
крайностей.

Он пододвинулся к костру, наблюдая, как Легрейн бросает в огонь
колючие ветки и белые выветренные кости. Скалы вокруг них закрывали огонь
от посторонних глаз и сохраняли тепло. Выше, над грудой камней, дул
пронизывающий ветер, несущий сорную траву, дыхание моря и приглушенный рев
волн.

- Плохая ночь, - сказал Легрейн, - правда, для побежденных все ночи
плохи.

Он осторожно положил кусок кости в костер. Как и Дюмарест, он был
одет в ярко-алую тунику с рукавами, доходившую до колен. Железный шлем и
нагрудник отливали золотом. На ремне, опоясывавшем его, висели сумка и меч
в ножнах. Днем у него еще были щит и копье, но их он оставил на поле боя.
На шлеме и нагруднике виднелись следы ударов и порезов. На щеке запеклась
кровь из небольшой раны. Освещенное пламенем костра длинноносое лицо
делало Легрейна похожим на взъерошенного орла.

- Тепло и отдых, - промолвил он, - ночью на поле сражения отсутствие
первого или второго может погубить так же, как и меч или копье. -
Порывшись в сумке, он достал кусок мяса, наколол его на кончик меча и
поднес к огню. - Предлагаю сделку, - сказал он, - часть моего мяса в обмен
на твою воду. У тебя есть вода?

Дюмарест потряс свою флягу, послышалось бульканье.

- Отлично. Договорились?

- Да, - ответил Дюмарест, - но что делать с Саченом?

- С этим парнем? - Легрейн пожал плечами. - Эрл, друг мой, ты должен
принимать все таким, каким оно есть на самом деле. Этому парню лучше
умереть. Что за корысть тащить его за собой? Было бы лучше облегчить его
страдания. Одно нажатие на сонную артерию. Это будет для него
благодеянием.

Дюмарест ничего не ответил и продолжал смотреть на Сачена, лежавшего
в шалаше среди скал. Он также был одет в рассеченную в некоторых местах
тунику и золотой шлем, однако нагрудника у него не было. Он стонал, и хотя
его бил озноб, черную кожу покрывали капельки пота.

- Воды, - с трудом произнес он, - воды.

Дюмарест поднялся, подошел к нему и потрогал его лоб. Он осторожно
приподнял тунику и осмотрел окровавленные повязки вокруг бедер раненого.
Материал туники был очень тонок и не спасал от холода.

- Воды, - простонал Сачен. - Пожалуйста, немного воды.

- Нет, - сказал Легрейн.

- Заткнись, - ответил Дюмарест. Он откупорил флягу и, поддерживая
голову Сачена, влил несколько капель через пересохшие губы. - Спокойно, -
приказал он, когда Сачен попытался схватить флягу. - Тебе нельзя слишком
много. - Дюмарест убрал флягу и спросил Сачена:

- Как ты теперь, Джек?

- Ужасно. - Взгляд его на мгновение прояснился. - Я умираю, Эрл?

- Дела твои плохи, - ответил Дюмарест. - Но ты пока жив. Держись,
парень. Ты сдюжишь, если постараешься. - Он взял руку Сачена, сжал ее и
держал, пока глаза того вновь не затуманились.

- Мама, - пробормотал раненый. - Мама, мне холодно, помоги мне...

- Копье в живот, - сказал Легрейн, когда Дюмарест вернулся к костру.
- Без антибиотиков и медицинской помощи он долго не протянет. Боль, жар,
бред и... смерть. - Он поднес кусок мяса к носу, вдыхая аромат. - Ему
следовало бы получше пользоваться щитом, - заметил Легрейн. - Надо следить
за своими ногами и положением щита. Сражаться так, как он, просто глупо. У
него нет никаких шансов.

- Он сделал все, что мог, - ответил Дюмарест.

Легрейн пожал плечами.

- И все же этого было недостаточно. Взять, к примеру, тебя. Ты
прекрасно сражаешься. Я часто наблюдал за тобой.

- Я борюсь, чтобы остаться в живых, - ответил Дюмарест холодно. - Но
у нас обоих есть преимущество перед этим парнем. Под туникой он не носит
ничего, кроме материи.

Легрейн кивнул:

- В то время как мы надеваем кольчугу. Да, Эрл, я заметил это. Я
также заметил, что ты сделал все возможное, чтобы защитить Сачена. Вы что,
близки?

- Мы путешествовали вместе, - отрывисто бросил Дюмарест.

- Это было путешествие низшим классом, - задумчиво произнес Легрейн,
поворачивая мясо, - наверняка низшим. Ты, опытный путешественник, и он,
новичок. Возможно, это его первое путешествие. Плохой финал у такой
короткой жизни, Эрл, - сказал он серьезно. - Но это случается, мой друг.
Это бывает.

Да, мрачно заключил Дюмарест. Даже слишком часто. Юнцы, мечтающие о
приключениях и странствиях. Миллионы новых миров и приключения, ожидающие
в конце каждого путешествия. Дешевое путешествие для тех, кто согласен
быть осмеян, обморожен и, к тому же, иметь 90% шансов быть убитым. Первое
путешествие, подумал Дюмарест, и Сачен распрощался с жизнью. Не на
корабле, а в безумном мире, где люди вынуждены воевать друг с другом,
чтобы потешить тех, кто заказывает музыку. Война и смерть, гниль в песке и
маленькие людишки на поле боя.

Он поднялся и вгляделся в темноту, щуря глаза против ветра. "Сколько
еще костров в пустыне?" - подумал он. Победители улетели и сейчас пируют,
наслаждаясь плодами победы. А что же проигравшие? Те, кто выжили, должны
закончить бой: борьбу с темнотой и холодом, со своими ранами и усталостью,
ненасытными ночными тварями, скрывающимися в песке. Если они не выигрывают
сражение, то на следующий день можно созерцать только их кости и доспехи.

Мясо было жестким, сухим и безвкусным, но все же оно было горячим и
хоть какой-то, но пищей. Дюмарест передал флягу Легрейну, чувствуя, что
усталость, накопленная за минувший день, постепенно начинает проходить. Но
и это создавало свои проблемы. Его униформа защищала от ран, но не от
ударов. Все его тело ныло от боли.

- К чему? - спрашивал он себя. - К чему весь этот идиотизм?

- Ты имеешь в виду сражение? - Легрейн глотнул из фляги. - Тебе, мой
друг, следует понять, что ты одет в красно-золотую форму с
зелено-серебряными вкраплениями.

- Но у меня не было выбора, - сказал Дюмарест с горечью в голосе. Он
посмотрел на стонущего Сачена, лежавшего между скалами. - Мы приземлились
вчера, когда сгущались сумерки. Войска ждали нас. Выбор был прост: либо
показать, на что способны те, кто путешествует Высшим классом, либо пойти
под суд и быть приговоренным к году исправительных работ, как последний
бродяга. Или же согласиться на новое путешествие. Всего один день против
года в тюрьме. Что это за выбор?

- Это выбор между жизнью и смертью, - заметил Легрейн. - Но я понял,
что ты имеешь в виду. Всего одно путешествие, а потом деньги и свобода от
мира Игры. - Он доел мясо. - Тебе не повезло, мой друг. Ты прибыл не в
лучшее время.

Плохое время на плохой планете, думал Дюмарест. Слишком много таких
мест: тупиковых, замкнутых миров, планет, где не приветствуют и не желают
видеть гостей. Обществ, где нет места человеку, который просто хочет
работать для повышения своего класса, для движения к чему-то новому.

Легрейн задумчиво ковырял в зубах.

- Мне был предоставлен такой же выбор, как и тебе; я решил драться. -
Он улыбнулся, встретившись взглядом с Дюмарестом. - Все верно, мой друг, я
тоже путешественник или был им. Я побывал на многих планетах, пока злой
рок не свел меня с Игрой. Игра, - промолвил он задумчиво. - Странное
название, верно? Говорят, директор Конрад Граальский, узнав о рождении
своего первенца, пообещал отдать ему весь мир в качестве игрушки. Вот так
вот.

Дюмарест ничего не ответил.

- Участники пресытились, - сказал Легрейн. - Они постоянно ищут новых
удовольствий и ощущений. Оскорбленные должны быть отомщены кровью, причем
все это должно быть увидено участниками в натуральном виде. Сто, пятьсот,
иногда тысяча человек сражаются друг с другом, используя самое примитивное
вооружение. Прекрасное представление, полное крови, смерти и боли. Разве
ты не видел корабли, спокойно парящие над полем сражения?

- Мне было не до того, - сухо заметил Дюмарест, - хотя все же я их
видел.

- Зрители, - продолжил Легрейн, - азартные игроки, хищники на пиру,
любовники, ищущие новых удовольствий. - Он воткнул меч в землю. - Отдыхай,
- сказал он отрывисто, - я подежурю первым.

Дюмарест растянулся на земле перед огнем, ощущая тепло костра.
Нагрудник причинял некоторое неудобство, но он даже и не думал снимать
его. Безопасность здесь прежде всего. Он закрыл глаза и вновь увидел
озлобленные лица, дикие глаза, блестящую на солнце сталь, пыль, зияющие
раны, внезапные потоки крови. Он мысленно услышал шум дыхания, крики,
вопли, лязг оружия, почувствовал привкус пыли, ощутил, как его
перенапряженные мышцы совершают все новые и новые удары.

Он раздраженно повернулся, открыл глаза и посмотрел на звезды. Вид у
неба был какой-то беспокойный. Что-то в нем было не то: звезды были