Роджер ЖЕЛЯЗНЫ
ОЧАРОВАННАЯ ЗЕМЛЯ
цепи. Каждая цепь была наглухо заделана в одной из каменных стен камеры,
по которым струйками стекала вода. Единственный светильник слабо мерцал в
небольшой нише справа от дверного проема в дальней стене. Этого света было
достаточно, чтобы видеть свободные цепи с наручниками, свисавшие тут и там
со стен, уходящих к высокому своду. Пол был покрыт гнилой соломой, от
которой исходил сильный смрад. Бледные лица узников, изборожденные
глубокими морщинами, обросли бородами; одежда истлела и превратилась в
лохмотья.
проникали внутрь через толстые стены и затевали в воздухе причудливые
танцы. Одни из них выглядели абстрактной мозаикой, другие же напоминали,
хоть и в пародийной форме, знакомые формы жизни: цветы, змей, птиц, листья
растений. В дальнем левом углу возник призрачно зеленый вихрь и неожиданно
утих, рассеяв по полу рой насекомых. Тут же в соломе началось шевеление и
скрежет, крохотные существа набросились на насекомых и в одно мгновение
поглотили их. Грубый хохот раздался откуда-то из-за двери, затем
послышался беспорядочный топот: кто-то приближался...
будь он покрыт грязью с головы до ног и крайне истощен, откинул с глаз
длинные темные волосы, лихорадочно облизнул губы и безумным взглядом
уставился в голубые глаза человека, прикованного к стене справа от него.
почерневшим от налета грязи лицом. - Боюсь, что час одного из них пробил.
стонать. Двое других узников тихо переговаривались.
когтями в косяк. Шаги замерли, послышалось тяжелое дыхание, затем раздался
довольный хохот - но казалось, что грянул гром. Лысый толстяк слева от
Хогсона издал пронзительный вопль.
горели только глаза, - левый желтый, правый красный - их ужасный взор,
казалось, вобрал весь свет от слабо горевшего светильника. Промозглый
воздух камеры стал еще холоднее, когда чудовище проковыляло внутрь, при
этом копыто его левой, вывернутой назад ноги цокало о каменный пол под
соломой, а широкая перепончатая лапа чешуйчатой правой ноги звонко шлепала
по мере продвижения вперед. Потянувшись вперед, длинные мускулистые лапы
коснулись пола и заскребли по нему когтями. По мере того, как чудовище
разглядывало узников, его щелеобразная пасть раздвинулась в подобие
улыбки, обнажившей длинный ряд желтых клыков.
цветов пролился откуда-то сверху, но чудовище смахнуло их, как бы досадуя
на непрошенную помеху. Кожа его туловища была совершенно лишена волосяного
покрова и только местами покрывалась чешуей. Существо было явно бесполым.
Неожиданно высунувшийся из пасти язык был красновато-коричневого цвета и
раздвоен на конце.
неподвижности, хранили молчание. Разноцветные глаза еще и еще раз
переводили взгляд с одной жертвы на другую...
молниеносно правую лапу, схватило толстяка, завопившего при его появлении
в дверях.
освобожден от цепей. Затем рот чудовища сомкнулся на его шее, и крик,
захлебнувшись, замер. Несколько мгновений тело билось в конвульсиях и
затем безжизненно повисло, зажатое в смертельных тисках.
взгляд задержался на том месте, откуда оно только что выхватило недавнюю
жертву. Не спеша перевалившись и опершись левой лапой, правой оно изъяло
руку, все еще болтавшуюся в наручнике вдоль стены. Более мелкие останки,
разбросанные по полу, не были удостоены вниманием.
Он был сновидением для яркой рыбки, проплывшей в воздухе, и для видений,
сменявших друг друга вокруг него словно на раздвижном экране - то стена
пламени, то лесопосадка деревьев с остроконечными верхушками, то потоки
мутной воды или поля, покрытые тающим снегом...
Наконец Хогсон откашлялся:
упершись руками в ее края. Множество золотых браслетов, украшавших ее
изящные запястья, блеснули в полумраке, длинные черные волосы разметались
в живописном беспорядке. Одежды желтых оттенков лишь слегка прикрывали ее
наготу: в комнате было тепло и влажно. Длинная трель щебечущих звуков
потекла с ее сложенных в трубочку губ. С разных сторон Яму окружали рабы.
Опершись на лопаты и затаив дыхание, они зачарованно ждали. По правую руку
от Семирамы стоял Барэн, владелец Третьей Руки. Он был высок и плотен
словно пивной бочонок. Засунув пальцы за пряжку, усеянную шипами, и свесив
набок бородатую голову, он слушал так, как будто отчасти понимал смысл
того, что высвистывала Семирама. Однако его мысли как и глаза были
сосредоточены на ее полуобнаженном теле.
на меня, размышлял он. Какая жалость, что я должен относиться к ней с
рыцарским почтением, вместо того, чтобы, скажем, нахально овладеть ею.
Будь она, к примеру, уродлива, это намного упростило бы наше
сотрудничество. Однако вид недурен, и, кто знает, может, однажды...
оборвалась. Барэн поморщился, когда поток воздуха донес до него
определенные запахи. Все застыли в ожидании.
пола. Рабы отступили и прижались к стене. Где-то под потолком стали
возникать и сыпаться вниз огненные хлопья. Отряхнув одежду, Семирама
издала высокую трель. Огненный дождь тут же прекратился, а в Яме что-то
защебетало в ответ. Воздух в комнате стал прохладнее. Барэн с облегчением
вздохнул:
готовая ответить трелью или прервать ее. Однако ее как будто игнорировали,
так как щебет продолжался, заглушая ее ответы. Пол вновь начал
сотрясаться, язык пламени взметнулся над Ямой и, поколебавшись, затух -
все в одно мгновение. В следующий момент в красноватом отсвете возникло
лицо - длинное, искаженное мукой. Семирама, отпрянула. Звук, похожий на
колокольный звон, наполнил комнату. Неожиданно посыпались сотни живых
лягушек: они прыгали между присутствующими, падали в Яму, разбрасывали
кучи навоза, собранные рабами, которые в это время спешили скрыться через
дальнюю арку. Огромный кусок льда, в два человеческих роста, разбился о
пол где-то рядом.
ближайшего. Оторвав человека от земли, он швырнул его в Яму, последовавший
вопль был коротким.
зловонные кучи и укладывая навоз по краям вокруг Ямы.
Семирамы.
обходится недешево.
когда она говорила, наиболее тяжелые всплески улеглись и щебет замер.
Улыбка тронула ее полные губы. Семирама убрала руку и пригладила платье.
длинную галерею с низким потолком. Семирама подошла к широкому окну и
остановилась, залюбовавшись утренним пейзажем в лучах восходящего солнца.
Барэн последовал за ней и остановился позади, скрестив руки за спиной.
скалами в клубах рассеивающегося тумана. Наконец ответила:
интерпретации. Скорее это часть общего состояния. Он всегда был немного
безумен.