Роджер ЖЕЛЯЗНЫ

24 ВИДА ГОРЫ ФУДЗИ КИСТИ ХОКУСАЯ

1. ВИД ГОРЫ ФУДЗИ ОТ ОВАРИ

Кит жив, хотя он похоронен неподалеку отсюда, а я мертва, хотя я вижу
розовый вечерний отблеск на облаках над горой вдалеке и дерево на переднем
плане для подходящего контраста. Старый бондарь превратился в пыль; его
гроб тоже, наверное. Кит говорил, что любит меня и я говорила, что люблю
его. Мы оба говорили правду. Но любовь может означать много вещей. Она
может быть орудием нападения или проявлением болезни.

Меня зовут Мэри. Я не знаю, будет ли моя жизнь соответствовать тем
формам, в которые я переселюсь в этом паломничестве. Но не смерть. Итак,
начинаю. Любой отрезок круга, как этот исчезающий обруч бочонка, мог бы
привести в то же самое место. Я должна прийти для убийства. Я порождаю
скрытую смерть, в противоположность секрету жизни. И то, и другое
неустойчиво. Я взвешивала и то, и другое. Если бы я была посторонней, я не
знала бы, что выберу. Но я здесь, я, Мэри, следующая магическим путем.
Каждый момент целостен, хотя у каждого есть прошлое. Я не понимаю причин,
только следствия. И я устала от игр изменения реальности. Все будет
становиться яснее с каждым успешным шагом моего путешествия и как тонкая
игра света на моей магической горе, все должно измениться. В каждый момент
я должна немного умереть и немного возродиться.

Я начинаю здесь, так как мы жили недалеко отсюда. Я была здесь
раньше. Я вспоминаю его руку на моем плече, его иногда улыбающееся лицо,
его груды книг, холодный, плоский глаз терминала его компьютера, снова его
руки, сложенные в медитации, его улыбка теперь другая. Далеко и рядом. Его
руки на мне. Сила его программ, расколоть коды, затем собрать. Его руки.
Смертельно.

Кто бы мог подумать, что он уступит этому быстро разящему оружию,
деликатным инструментам, изгибам тел? Или я сама? Пути...

Руки...

Я должна вернуться. Вот и все. Я не знаю, достаточно ли этого.

Старый бондарь в обруче своей работы... Наполовину полный, наполовину
пустой, наполовину деятельный, наполовину бездеятельный... Могу ли я вести
себя как инь и янь этой известной гравюры? Могу ли считать, что она
символизирует Кита и меня? Могу ли я рассматривать ее как великий Ноль?
Или как бесконечность? Или все это слишком очевидно? Одно из этих
утверждений лучше оставить незаконченным? Я не всегда деликатна. Пусть оно
будет. Фудзи стоит внутри него. А разве не на Фудзи нужно подняться, чтобы
дать отчет о своей жизни перед Богом или богами?

У меня нет намерения подниматься на Фудзи, чтобы давать отчет Богу
или кому-нибудь еще. Только неуверенность и неопределенность нуждаются в
оправдании. Я делаю то, что должна. Если у богов есть вопросы, они могут
спуститься вниз с Фудзи и спросить меня. С другой стороны, между нами
тесное согласие. Такое, преодоление пределов которого может быть одобрено
только издалека.

Действительно. Я единственная из людей знаю это. Я, которая
попробовала запредельность. Я знаю также, что смерть это - только бог,
который приходит, когда его зовут.

По традиции хенро - пилигрим - должен быть одет во все белое. Я нет.
Белое не идет мне, и мое паломничество - частное дело, тайная вещь, до тех
пор, пока я смогу его выдержать. Сегодня я надеваю красную блузу, жакет и
слаксы цвета хаки, кожаные туристские ботинки; я подвязала волосы, в
рюкзаке за спиной все необходимое. Я все-таки беру посох, отчасти для
того, чтобы опираться, что иногда бывает нужно, отчасти как оружие,
которое может понадобиться. Я сторонник его применения в обоих случаях.

Посох, как сказано, символизирует веру в паломничестве. Вера - это
вне меня. Я останавливаюсь на надежде.

В кармане моего жакета лежит маленькая книжка, содержащая репродукции
двадцати четырех из сорока шести картин Хокусая с видами горы Фудзи. Это
подарок, очень давний. Традиция выступает против паломничества в одиночку,
в целях безопасности и товарищеского общения. Итак, дух Хокусая - мой
компаньон, так как он присутствует в тех местах, которые я хотела бы
посетить, так же, как и повсюду. Мне больше не нужны никакие компаньоны, и
что за японская драма без привидений?

Охватывая взглядом эту сцену и думая мои думы и чувствуя то, что я
чувствую, я начинаю. Я немного жива, немного мертва.

Мой путь не будет полностью пешим. Но большая часть пути - да.

Есть определенные вещи, которых я должна избегать в этом путешествии
приветствий и прощаний. Простодушие - мой темный плащ и, вероятно, пешая
прогулка будет для меня полезной.

Я должна следить за моим здоровьем.

2. ВИД ГОРЫ ФУДЗИ ИЗ ЧАЙНОГО ДОМИКА В ИОШИДЕ

Я изучаю репродукцию: мягкая голубизна рассветного неба, слева Фудзи,
на которую через окно чайного домика смотрят две женщины; другие
изогнутые, сонные фигуры, как куклы на полке...

Здесь уже не та дорога. Они ушли, как бондарь - люди, чайный домик,
рассвет. Только гора и репродукция помнят момент. Но этого достаточно.

Я сижу в столовой гостиницы, где я провела ночь, мой завтрак съеден,
чашка чая передо мной. В комнате есть еще обедающие, но не рядом со мной.
Я выбрала этот стол из-за вида, открывающегося из окна и напоминающего вид
на репродукции. Хокусай, мой молчаливый компаньон, мог бы улыбнуться.
Погода была достаточно благосклонна, чтобы я могла заночевать под открытым
небом, но я ужасно серьезно отношусь в моем паломничестве к подозрительным
ситуациям в этом путешествии между жизнью и смертью, которое я
предприняла. Это отчасти причина поиска, и частично причина ожидания.
Вполне возможно, что она может исчезнуть в любой момент. Я надеюсь, что
нет, но жизнь редко соответствует моим надеждам - или, что то же самое,
логике, желанию, опустошенности, или чему-то другому, относительно чего я
их измеряю.

Все это неподходящее отношение и занятие для ясного дня. Я выпью мой
чай и посмотрю на гору. Небо меняется на глазах...

Изменения... Я должна соблюдать осторожность, когда я буду покидать
это место. Есть границы, которые не должны быть нарушены и
предосторожности, которые должны быть выполнены. Я продумала все свои
движения - от того, как поставлю чашку на стол, поднимусь, повернусь,
возьму свои вещи, пройдусь - до тех пор, как я снова буду на природе. Я
должна все еще следовать образцам, потому что мир - числовая ось, повсюду
плотная. У меня очень малый шанс быть здесь.

Я не так сильно устала после вчерашнего перехода, как думала, и я
принимаю это за хороший знак. Я старалась поддержать приличный вид,
несмотря ни на что. Картина на стене справа от меня изображает тигра, и
мне хочется, чтобы это тоже был хороший знак. Я родилась в год Тигра, и
сильное и бесшумное движение большой полосатой кошки - это то, что мне
больше всего нужно. Я пью за тебя, Шер Хан, кот, который гуляет сам по
себе. Мы должны быть твердыми в нужное время, нежными в подходящий момент.
Выжидать...

Во-первых, мы были связаны почти телепатически, Кит и я.

Нас тянуло друг к другу, и даже сильнее в те годы, когда мы были
вместе, Шер Хан, в джунглях сердца. Сейчас мы охотники.

Ожидание окончилось - и саки, начало...

Я наблюдала изменения на небе до тех пор, пока все небо не стало
одинаково светлым. Я допила чай. Поднялась, взяла свои принадлежности,
надела рюкзак, взяла посох. Я направилась через короткий холл, который вел
к задней двери.

- Мадам! Мадам!

Это один из местных служащих, маленький человечек с испуганным
выражением лица.

- Да?

Он кивнул в сторону моего рюкзака.

- Вы покидаете нас?

- Да.

- Вы не отметили отъезд.

- Я оставила плату за комнату в конверте на туалетном сто лике. На
нем написано "плата за проживание". Я подсчитала необходимую сумму.

- Вы должны зарегистрировать отъезд.

- Я не отмечала свой приезд. Я не буду отмечать отъезд. Если вы
хотите, я могу проводить вас до комнаты, чтобы показать, где я оставила
плату.

- Извините, но это должно быть сделано кассиром.

- Извините меня тоже, но я оставила плату и не буду отмечаться.

- Это нарушение. Я должен буду позвонить управляющему.

Я вздохнула.

- Нет. Я не хочу этого. Я пройду через вестибюль и отмечу выезд, так
же как и въезд.

Я замедлила шаги и повернула в сторону вестибюля.

- Ваши деньги, - сказал он. - Если Вы оставили их в комнате, Вы
должны пойти и принести их.

Я отрицательно покачала головой.

- Я оставила и ключ.

Я вошла в вестибюль. Подошла к креслу в углу, самому дальнему от
конторки. Села.